Яна Крайнова: «Я точно знаю,чего хочу! "

ДО: Какой вопрос во время интервью вас раздражает больше всего?
ЯК: Про потолстение и похудение — эту тему обмусолили со всех сторон. Я понимаю, что это, наверное, очень интересно, когда актриса полнеет для съемок в сериале, но невозможно об этом рассказывать постоянно. Да, потолстела, потом похудела, ну и что? Это же жизненно и актуально для каждой женщины.

ДО: Вы родом из Юрмалы, чем жители этого города отличаются от других?
ЯК: Несмотря на то что я родилась в Юрмале и окончила там школу, родители у меня русские. Поэтому получается, что в Латвии я вроде как своя и при этом не своя. Что касается национальных особенностей, то я легко могу отличить латышскую женщину от русской. Для латышки что главное? Аксессуары! У нее последние деньги будут, пальто задрипанное, но она купит шляпку, перчатки, сумочку. А русская женщина сначала шубу купит, а аксессуары ей совсем необязательны.

ДО: Почему так?
ЯК: Не знаю, менталитет. Латышки очень много внимания уделяют украшениям — серебряным, янтарным. Неспроста в Латвии развито рукоделие.

ДО: А вы украшения любите?
ЯК: Если бы этот вопрос услышала одна моя подруга, то сейчас бы сказала про меня: «Да у нее столько цацек!..» Она меня за это ругала, пока не поняла: в этом — вся я. Меня не переделаешь. Наверное, это как-то говорит о моем динамичном характере — я хоть одно украшение, но для поднятия настроения нацеплю!

ДО: С одной стороны, Юрмала — ваша родина, с другой — город с ограниченными возможностями, покинутый вами. Какое у вас все-таки отношение к этому месту?
ЯК: Я этот город обожаю, он меня вдохновляет. Когда я совсем устаю от Москвы, то сразу же сбегаю в Юрмалу, хотя бы на пару дней, на взморье. Хожу там и как сумасшедшая разговариваю с морем: «Я пришла, ты еще помнишь меня? Дай мне энергии...» И долго стою на берегу — уединяюсь с природой. Но слово «родина», которое вы упомянули, имеет для меня довольно абстрактное значение. Юрмала — действительно место, где я родилась, выросла, где сделала первые шаги, кстати сказать, по пляжу. Я всю жизнь жила так, что через дорогу было море, дюны, сосны. И сколько бы там ни менялись власть, люди, поколения, это конкретное место навсегда останется мне близким и любимым... Но возможности там и правда ограниченные. Например, в Юрмале нет театрального института и актерского факультета. В Риге есть Институт культуры, но это совсем не тот уровень.

ДО: А как такое можно запретить, да еще ребенку?
ЯК: Вот и я не понимаю. Мне было лет пять. Русскоязычными были я и еще одна девочка. Естественно, мы быстро сдружились и общались между собой по-русски. Воспитатель говорила нам, чтобы мы перестали и переходили на латышский. У меня текли слезы, я не понимала, почему нельзя. Но никому не жаловалась. В итоге вот через какие муки выучила латышский, к семи годам знала его идеально. В первом классе у меня начался английский, со второго класса — немецкий. В девятом — брала частные уроки французского. А теперь из-за того, что живу в Москве, переживаю, что стала забывать языки. Но! Недавно был случай: в Германии пришла в аптеку и сходу произнесла: «Простите, пожалуйста, нет ли у вас солнцезащитного крема для лица?» Мой любимый человек, который находился рядом, не поверил своим ушам...

ДО: «Ты знаешь немецкий? Ты шпионка?!»
ЯК: (Смеется.) Он спросил: «Что ты прорычала?» Говорю: «Тихо, я и сама в шоке». Зато поняла: если попадаешь в среду носителей языка, то все выученное в детстве всплывает.

ДО: Как вы решились на переезд из города-курорта в мегаполис?
ЯК: У меня не было ни тени сомнения, что я хочу учиться в одном из пяти столичных театральных институтов. Со мной никто не готовил программу, даже не объяснял, как правильно выбрать стихотворение, прозу и басню. Я выучила стихотворение Цветаевой. Потом был отрывок из гоголевских «Записок сумасшедшего», самый финал. И хотя там повествование ведется от мужского лица, я взяла и переделала его на женское. Преподаватель во ВГИКе, который меня взял к себе на курс, позже сказал, что Гоголь, должно быть, в гробу перевернулся от моей наглости и вольного обращения с его текстом. И я ходила с этой ужасной программой по институтам. Не поверите, но меня брали с нулевого тура на третий, а это доказывает, что все дело — в желании и энергии. Залог успеха — в том посыле, который ты несешь. Я настолько была активной, настолько знала, чего хочу, что в итоге поступила. ...Конечно, было тяжело. Жила в общежитии. Не хватало денег. И часто хотелось оказаться в тихой, спокойной, вкусно пахнущей Юрмале. Но я понимала, что пути назад нет.

ДО: И как, удивили?
ЯК: Бросилась к парню, который был в кедах: «У тебя какой размер?» — «45-й». — «Снимай». Он удивился, но обувь отдал. Я закатала брюки, накинула плащ, надела кеды... В общем, получилось что-то клоунское. В итоге сняла один кед, и он у меня на руке, как кукла-петрушка, жил своей жизнью. Я засыпала, а он мне давал пинка. Я просыпалась и не понимала, кто это сделал. Так повторялось несколько раз, пока я его не поймала и не задушила. Это была чистая импровизация. Меня взяли.

ДО: В одном интервью вы сказали, что, приехав в Москву, были очень самонадеянной. По законам драматургии что-то должно было спустить вас с небес на землю.
ЯК: И это произошло. После обучения. Пока ты учишься, как будто под чьим-то крылом находишься: у тебя есть студенческая корочка, с которой тебя бесплатно пустят в театр, проездной в метро на месяц. Учишься в кругу единомышленников, и все уверены, что после выпуск непременно найдут работу по душе. Абсолютно стандартные мысли. Но, когда мы учились на четвертом курсе, грянул кризис. Стали показываться в театры, а нам говорят: «Прекрасно, но взять не можем — некуда». Так я поняла: для того чтобы попасть в театр, мне нужно применить ту же энергию, что была при поступлении.

ДО: Какие у вас были основания думать, что все получится?
ЯК: Подспорьем стало получение на четвертом курсе двух студенческих премий. Первая — Приз фонда Т. Ф. Макаровой и С. А. Герасимова. Это было совершенно неожиданное признание извне, не от однокурсников и педагогов. Я случайно пришла на закрытие фестиваля ВГИКа, и когда объявили, что я получила приз, то я минут пять сидела, не выходила на сцену — не могла поверить... Вскоре получила еще одну премию, студенческую, «Золотой лист».

ДО: Первая серия «Дневника доктора Зайцевой» начиналась со слов вашей героини — она признавалась, что в детстве мечтала быть блондинкой и выйти замуж за самого лучшего мужчину. А какой вы были в детстве?
ЯК: В тинейджерские годы у меня было довольно двойственное ощущение себя. С одной стороны, я никогда не была красавицей класса или звездой школы в привычном понимании этих слов. Моя лучшая подруга была красивая, все внимание забирала себе. И, наверное, по Фрейду, эта ситуация и толкала меня на занятия вокалом, в кружок танцев. Если нужно провести вечер в школе, то кто? Яна Крайнова. Спеть? Тоже Крайнова. Везде и всюду участвовала, побеждала на городских конкурсах выразительного чтения, даже на республиканский ездила. Я была очень творческой, свободной.

ДО: У вас до этого были роли в короткометражных фильмах и эпизодические — у Карена Шахназарова в «Исчезнувшей империи», например.
ЯК: Съемки у Шахназарова стали моим боевым крещением. Я училась на третьем курсе, когда по вузу ходили кастинг-директоры и снимали на камеру студентов. У меня было хорошее настроение, я им на камеру сказала: «Привет, меня зовут Яна Крайнова...» — и что-то еще смешное добавила. Опять сработал закон энергии — позвонили и позвали к Карену Георгиевичу на кастинг. Я оказалась у него в кабинете. Он сидел напротив, говорил, что хочет предложить мне роль (ее в итоге сыграла Янина Колганова). «Но даже если ты эту роль не получишь, то все равно что-нибудь у меня сыграешь. Ты мне нравишься», — сказал он. Я вышла такая счастливая! В итоге у меня был эпизодик в этом фильме, но это было так замечательно. Первый раз в большом кино! Прекрасные два съемочных дня, у самого Шахназарова! К тому же главную роль там исполнял Саша Ляпин, он тоже из Риги, тоже из ВГИКа, в общем, здорово.

ДО: Потом вы снимались у Славы Росса в «Тупом жирном зайце».
ЯК: На первом курсе. Меня в картине почти не видно. Нужно было буквально пройти из точки А в точку Б.

ДО: Не обидно, что в большом кино вам эпизоды доставались?
ЯК: Все зависит от твоей готовности. Тогда бы я не потянула большую роль ни морально, ни профессионально. Поэтому все должно происходить вовремя. И сейчас, когда я думаю о тех ролях, что не получила, понимаю: все правильно. Во время учебы во ВГИКе меня часто использовали в амплуа такой роковой женщины, как говорится, с судьбой. Мать Гамлета Гертруда, леди Макбет, старшая сестра Женя из пьесы «Валентин и Валентина». Если «Три сестры», то Оля или Маша. Мои героини были женщинами, познавшими жизнь. Какую роль в кино я могла сыграть? Ведь по нутру я похожа на взрослую женщину, а внешне нет... И я думала тогда: неужели мне придется сидеть без работы лет десять, пока внутреннее с внешним не совпадет?

ДО: И тут роль доктора Зайцевой...
ЯК: Роль Саши Зайцевой — абсолютно не то, что во мне видели в институте. Она открытая, наивная, непосредственная, наполовину это я. И меня охватила настоящая профессиональная радость, когда я поняла, что моя первая главная роль будет такой доброй и положительной, что я сыграю то, чего 4 года учебы во ВГИКе была лишена.

ДО: Может ли доктор быть таким наивным и непосредственным?
ЯК: В первом сезоне она только-только пришла в отделение. До этого работала в пластической хирургии, где ничего страшного не происходит. И тут мы видим, как она в одной из серий впервые сталкивается со смертью пациента, как переживает и плачет... Конечно, через годик-другой закалится. И мы это увидим уже во втором сезоне... Я, как начинающая актриса, тоже первый год съемок все близко к сердцу воспринимала. Если на площадке появлялся новый оператор, то мне нужно было время, чтобы к нему привыкнуть, установить контакт. Так и Саше Зайцевой: надо сначала адаптироваться, все пропустить через себя, поплакать-пострадать, а потом она станет циничнее, а жизнь — легче.

ДО: Ваш образ жизни сильно изменился после этой роли?
ЯК: Сказать, что после этой роли проснулась знаменитой? Наверное, нет. Хотя повышенное внимание наблюдается. И мне оно кажется вполне логичным. На меня смотрят на улицах, хотя я даже не всегда понимаю, это меня разглядывают или Сашу Зайцеву. До выхода сериала на меня тоже ведь всегда обращали внимание.

ДО: Зайчихой не дразнят?
ЯК: (Смеется.) Нет. После выхода первого сезона уехала домой в Юрмалу на Новый год, отдохнуть, отвлечься. И о том, что сериал имел определенный резонанс, узнала от друзей, которые мне писала восторженные СМС: «Янка, билборд с тобой на Таганке!» Я и сама, когда потом увидела рекламу по городу, удивилась: «Ешкин кот, это что, я?!» А на каждом интервью думала: «Столько вокруг интересных и умных людей, почему я? Почему меня спрашивают?» И до сих пор нередко чувствую себя неудобно.

ДО: А у некоторых актеров от такого успеха сносит крышу. У некоторых — ненадолго, у других она так и не возвращается. Как вам удалось этого избежать?
ЯК: И дай Бог, чтобы впредь меня такая беда не настигла. Я изначально для себя решила, что иду в актеры не для того, чтобы нос задирать, получать дивиденды и внимание. Я хочу развиваться профессионально, мечтаю о работе в театре, жду интересных ролей. Есть у нас в стране актрисы вроде Алисы Фрейндлих или Марины Нееловой, которых я бесконечно люблю. Или на Западе — Мерил Стрип, Кейт Бланшетт. Вот они именно своей работой доказали, на что способны, поэтому могут нос задирать. Иначе упасть можно так же легко, как взлетел.

ДО: Во вгиковских мастерских студенты часто завидуют друг другу. Никто не говорил: «Крайнова-то в сериал продалась!»
ЯК: (Смеется.) Нас в мастерской из 25 человек было 8−10 единомышленников, мы все время репетировали, ставили спектакли, трудились, развивались... Но опыт приходит только на съемочной площадке. Хотя, если ты будешь сниматься только ради того, чтобы ходить по «звездным» дорожкам и пользоваться популярностью, то ничего не выйдет, ты не вырастешь профессионально. Но даже эпизод в сериале может очень многое дать — ты начнешь понимать, как устроена съемочная площадка. А про зависть... Зависть в творчестве — это нормально. Естественное чувство. Но с однокурсниками мы по-прежнему хорошо общаемся, регулярно созваниваемся и видимся.

ДО: Вы себе в медицинском халате нравитесь?
ЯК: Ну, ничего так. (Смеется.) Вообще, мне как актрисе интересны костюмные истории. Когда меня спрашивают, почему я захотела стать актрисой, часто отвечаю, что ни в одной профессии нельзя пережить столько других профессий.

ДО: Ваш молодой человек — художник?
ЯК: Он дизайнер интерьеров. И музыкант. Но можно сказать, что художник, да.

ДО: Он такой в берете, с шарфом, весь заляпанный краской?
ЯК: Он творческий человек, но выглядит не так шаблонно.

ДО: Правда, что вы на каком-то чердаке познакомились?
ЯК: Правда! Это было в Старой Риге. Театральная студия, куда я начала ходить, располагалась в чердачном помещении. В такой творческой и романтической атмосфере мы и встретились.

ДО: Это давно было?
ЯК: Я училась в 11-м классе... Получается, знакомы около девяти лет. А встречаемся уже лет шесть.

ДО: Творческий темперамент у актеров и дизайнеров интерьеров проявляется по-разному?
ЯК: Раньше приходила домой после съемок вся открытая и активная. Сейчас расходую энергию чуть разумнее, берегу себя. Сил и энергии на все не хватает, я же не бездонная бочка. Но все равно пока еще выплескиваю эмоции, а мой любимый держит их в себе или выражает в деле. И в этом смысле у нас прекрасный альянс. Я могу пустить искру, а он — произошедшим вдохновиться, без лишних эмоциональных всплесков начать творить, взять гитару...

ДО: Он еще и на гитаре играет?
ЯК: И пишет песни, у него в Латвии своя группа.

ДО: Яна, а вы на флейте все еще играете?
ЯК: В последний раз брала ее в руки два года назад. Но навык игры не утратила. Просто для этого нужно настроение. Это же флейта, а не губная гармошка. И я надеюсь, что скоро построю свою жизнь так, что будет в ней место и игре на флейте.