Марина Александрова: надо ценить время

Уменя была возможность научиться ценить каждую минуту своего времени. Как-то меня пригласили навестить пациентов Первого московского хосписа. Была весна, светило солнце. Зашла в приподнятом настроении, хотя понимала, в каком месте нахожусь, но, наверное, осознавала не до конца... А вот вышла оттуда совершенно другим человеком. Мне вдруг стало понятно, что все проблемы, сложности, пробки не имеют никакого значения. Самое главное, чтобы все твои близкие были здоровы.

ДО: Марина, а в целом: вы спешите жить или стараетесь все делать размеренно?

Марина Александрова: Вообще, я очень нетерпеливый человек, поэтому спешу делать некоторые вещи. В юности мне часто говорили, что я старше своего возраста. Причем не внешне, а именно по рассуждениям. И где-то лет в 25 я себя, наконец-то, догнала. И остановилась. Как-то мы сидели с родителями за столом, и я спросила: «Пап, ты на сколько лет себя ощущаешь?» Говорит: «Ну, на 23». — «А ты, мам?» — «На 18». И я: «Да вы, получается, младше меня, потому что я себя лет на 25 чувствую!» (Смеется.) И все-таки я считаю, что ощущение молодости, жажда знаний не должны уходить с возрастом. Надо, хоть и в меру, но любить себя и не упускать возможность получить удовольствие. Не бежать на работу, а остановиться и насладиться рассветом. Или заметить смешную собачку в машине напротив. Вся жизнь складывается из маленьких деталей. Нужно найти время, чтобы делать что-то
для себя — рисовать, если хочется, петь. Важно понять, что отдых иногда может принести больше пользы и удовольствия, чем работа.

ДО: Ваше отношение к работе изменилось? Может, это объясняется отсутствием в последние годы знаковых, поворотных ролей?

МА: Сейчас такой момент, когда я внутренне уже повзрослела, а внешне, как говорит камера, еще нет. Мне по-прежнему предлагают роли девушек с наивными мечтами. Но думаю, сыграть возрастные роли я еще успею... Режиссер Андрей Игоревич Малюков, у которого я сейчас снимаюсь в сериале «Мосгаз», сказал: «Понимаешь, есть у тебя во взгляде что-то светлое, некое ребячество, которое уже не у всех нынешних 18-летних присутствует. А у тебя это сохранилось — то ли благодаря родителям, то ли внутренней работе над собой».
Мне кажется, это надо сохранить как можно дольше. Все равно ведь однажды исчезнет...

ДО: Вы еще в театральном училище мечтали служить в театре «Современник», попали туда, но, отработав пять лет, вдруг ушли. Почему?

МА: (Думает.) Потому что гораздо интереснее летать, пока парашют еще не раскрылся. Ты чувствуешь свободный полет и не знаешь, куда приземлишься. Благодаря этому происходят творческие перевороты, выбрасывается нереальная доза адреналина. А еще поняла, что я больше фрилансер, нежели человек, летящий с уже открытым парашютом. По своей природе мне проще идти на пусть и неудачные, рискованные эксперименты, зато не останавливаться на достигнутом.

МА: Я поняла, что моя жизнь строится вокруг одного здания на Чистых прудах и я пропускаю спектакли в Лондоне, упускаю возможность поработать с тем или иным режиссером, потому что театр — это главное. И пока там работала, яро верила, что так оно и есть. Но в какой-то момент испугалась своего рутинного существования: отпуск — летом, все решения зависят от графика спектаклей. И захотелось изменить систему.

ДО: Интересно, с каким чувством смотрите теперь на фасад театра, где раньше висел ваш портрет?

МА: Спокойно. Я не из разряда тех актрис, которые считают свои обложки и думают, что и где про них напечатали. Я в эту профессию шла за удовольствием. А оно в этой работе заключается в чувстве свободного полета.

ДО: Вы недавно стали представлять марку швейцарских часов Baume & Mercier...

МА: ...И это довольно престижный шаг. Я даже почувствовала, что достигла определенного уровня в профессии, раз такая марка с историей предлагает мне стать их другом. Это знак уважения.

ДО: Причем вы эти часы носите. Вот и сейчас в них...

МА: Да, ношу, мне действительно нравится стиль этого часового бренда. Их концептуальность заключает в себе гармонию. А это именно то, что я исповедаю по жизни:
что каждая минута — это удовольствие, что нет ничего важнее семьи, моря, домика, собаки. Это то, к чему я очень стремлюсь.

ДО: Став другом этой марки, сколько раз слышали банальную фразу «Счастливые часов не наблюдают»?

МА: (Смеется.) Эта банальная фраза, кстати, из пьесы «Горе от ума», в спектакле по которой я играла. Так что еще до того, как подружиться с Baume & Mercier, я эту фразу не то что многократно слышала, сама ее произносила. Ее смысл каждый трактует по-своему. Мне кажется, что не надо наблюдать биологических часов у себя. Однако, чтобы успеть в последний вагон уходящего поезда, надо точно знать расписание!

МА: К родителям! Их дом — самый уютный и теплый в мире, причем не только для меня. Все мои друзья, которые бывают в гостях у папы и мамы, тут же начинают с ними дружить, даже без моего участия.

ДО: У вас есть такое понятие, как «родина»? Вы же родились в венгерском городе Кишкунмайша.

МА: Нет, Венгрию я родиной не считаю. Санкт-Петербург — вот самый главный город в моей жизни. Благодаря ему я стала такой, какая есть. Я жила там с пяти до 18 лет. Ходила в «Эрмитаж», в БДТ, в Юсуповский дворец на музыкальные вечера, ездила в Павловск. В Мариинке пересмотрела все спектакли. Наверное, благодаря этому городу я и стала актрисой.

ДО: Выбором профессии довольны?

МА: Глядя на свою учительницу по арфе (она была и есть очень предана своей профессии!), осознала, что могу влюбиться в человека за его талант или профессионализм. Я не знакома с Евгением Плющенко, но, когда он выходит на лед, понимаю, что он — бог. Или, скажем, хирург, который увлеченно говорит о своей работе, после общения с ним тоже можно остаться под впечатлением. Так было и у меня: я думала, куда пойти, чтобы по жизни получать удовольствие. И в этом смысле я — счастливый человек. Наше поколение все-таки отличается тем, что довольно быстро определялось с профессией. Если посмотреть на людей младше, то у них больше возможностей, многие учатся за границей, а все равно не знают, что им делать дальше в жизни.

ДО: Чем еще охарактеризуете 30-летних?

МА: Прежде всего мы более целеустремленные. Менее потерянные, чем поколение до нас. Мы, созревшие к 2000 году, четко понимали, что границы открыты. Мы выросли на стыке эпох — советской и российской — и осознаем, что есть ценности и отношения, но существуют прогресс и цели. И мне хочется верить, что мы — поколение, которое еще не умеет предавать. Мы еще помним тетю Валю и передачу «В гостях у сказки», а у нынешних подростков ничего этого уже нет. Нет детского кино, нет детских телепередач! Удивительно, что государство так мало средств выделяет на развитие детей. А ведь кино, мультики, искусство творят чудеса.

ДО: Скажите, а вы уже поняли, чего хотите в личном плане, или пока, в «25 лет», еще рано об этом?

МА: Я знаю, что семья, люди, которые тебя воспитывают, — это главное. И благодарна, что в моей жизни есть папа и мама, которые встретились в 17 лет и до сих пор обожают и ценят друг друга. При этом осознаю, что так происходит не у всех — каждый человек может ошибаться. Более того, без промахов порой не обойтись... Еще считаю, что нельзя замыкаться на одном человеке, забывая о себе. Это не эгоизм. Просто надо иметь чувство собственного достоинства, не терять жажду жизни и помнить о собственных желаниях. Нужно продолжать учить языки, ходить на йогу, петь, танцевать — делать то, что нравится именно вам. И тогда вы будете интересны. Будете продолжать развиваться, в этом ведь тоже заключается определенная гармония.