Как жить в гармонии с собой?

Дина Рубина родилась в 1953 году в Ташкенте. Первый рассказ был опубликован в журнале «Юность», когда Дине исполнилось 16 лет. В 1990 году вместе с семьей репатриировалась в Израиль. С романом «На солнечной стороне улицы» стала лауреатом премии «Большая книга» за 2007 год. Новый роман «Белая голубка Кордовы» выходит в издательстве «Эксмо».

ДО: Дина Ильинична, от каких лишних дел вы отказались в последнее время?
ДР: Во-первых, от телевизора и прессы. С 2000 по 2003 год я работала главой Отдела общественных и культурных связей — израильской организации в Москве. По гороскопу я Дева, человек обязательный и очень строящий саму себя. Поскольку я служила и получала за это зарплату, то должна была делать свою работу хорошо. Каждое утро на стол мне доставляли мониторинг всей российской прессы, и я должна была отсматривать все, что касалось культурных программ, политических новостей и международных скандалов. Вернувшись в 2003 году домой, в Иерусалим, я сказала себе: «Дина Ильинична, а теперь вы отдохнете от средств массовой информации!» И вот уже лет шесть я от них отдыхаю.
Отгородилась от любых политических интересов. Хотя, конечно же, утром просматриваю новости в Интернете. Но это чисто израильское: лишь бы где-то не грохнуло и не взорвалось, тогда все в порядке. Я избавила себя от суетной беготни в поисках модной одежды. Позволяю себе носить то, что мне нравится, что мне идет. Тем более, что с годами в гардеробе появляется все меньше из того, что тебе идет, и все больше того, что скрывает недостатки. Меньше времени уходит на общение. Для этого я выстраиваю определенные барьеры. Иногда даже не подхожу к телефону. Если бы я писала стихи, то, возможно, нуждалась бы в более интенсивном общении. Но я прозаик. А это тяжелая баржа нудной работы, в которую нужно впрягаться и тащить. Так вот, я просыпаюсь в пять часов утра, впрягаюсь и тащу целый день. И все реже оказываюсь в какой-нибудь шумной компании, и все реже хочется быть в центре внимания публики.
А сейчас, когда я наконец-то существую за счет литературы, я избавлена от необходимости выступать по всему миру перед читателями, зарабатывая этим на жизнь. Так что, жизнь вошла в какие-то более спокойные, более упорядоченные и более приятные для меня времена.

ДО: А в центре мужского внимания вам тоже не хочется быть?
ДР: Я счастливая женщина: меня обожает мой муж. Когда мы только приехали в Израиль, к нам пришла одна мадридская галерейщица, чтобы посмотреть и выбрать картины мужа. Все его холсты, свернутые в рулоны, мы расстелили на полу нашей убогой съемной квартиры. Галерейщица задумчиво и осторожно переступала каблучками через все мои расстеленные портреты, а потом сказала: «Борис, вы настоящий художник. Вы влюблены в свою жену». Так что, мне всю жизнь хватает мужского внимания моего мужа.

ДО: Наверняка ваши отношения с мужем тоже меняются с течением времени.
ДР: Наверное, я стала более беспокойной, меня теперь волнует его здоровье. Раньше я всегда знала, что мой муж — здоровый мужик, и не слишком беспокоилась, если у него что-то болело. Он — йог, очень подтянутый, всегда — зарядка, какие-то ледяные обливания... (бр-р-р!)
Но, видимо, сказывается возраст (мой), и в последние годы я вдруг стала на него поглядывать: чего это сегодня он какой-то вялый, может, спина болит? Подозреваю, что он тоже за мной поглядывает.

ДО: А вам важно мнение близких о том, что вы пишете?
ДР: Мой первый читатель — муж. Он человек с хорошим литературным вкусом, так что я тревожно поглядываю, пока он читает рукопись: по его лицу вижу, удалась вещь или не очень... Иногда меня смущает возможная реакция родителей. Например, в новом романе «Белая голубка Кордовы» много эротических сцен. Я немного волновалась, как посмотрят на это родители: они у меня очень строгих правил. Ничего, проглотили. Сын у меня еще русский. А дочка — уже другой «местности» человек. Она занимается археологией, читает на иврите и на английском, может и по-русски читать, но для нее это тяжелая работа. Иногда она просит меня почитать что-нибудь из написанного. Я читаю ей вслух какой-нибудь рассказ, она, бывает, плачет. Говорит: «Мамочка, ты гений». А что еще для «мамочки» нужно, правда? Ладно, пусть читает Шекспира, тем более что она читает его в оригинале... Конечно, это некая царапина на моем мироощущении «мамочки» и писательницы. Но ведь я сама этого добивалась: чтобы мои дети жили в своей стране, в национальном большинстве, чувствуя себя внутренне раскрепощенными. Все остальное — мои личные драмы, которые не должны их касаться.

ДО: В ваших книгах, особенно в новеллах, часто возникает тема упущенных возможностей и сожаления о прошлом...
ДР: Тема сожалений затрагивает и волнует меня, как любого человека. Но повторю: я человек счастливый, потому что я осуществленный человек. И меня больше интересует будущее — следующий замысел, новые планы. Даже и в бытовом, житейском смысле: например, я могу в один присест продать квартиру и купить другую. Мой муж приходит в ужас, на какое-то время жизнь превращается в кавардак... Зато какое поле деятельности — новая квартира, новое место! Конечно, какие-то сожаления присутствуют, но это настолько обычное состояние для любого человека! Это нормально. У каждого человека в жизни что-то упущено — это самый распространенный сюжет в литературе.

ДО: Но, в отличие от остальных людей, у писателя есть возможность в книге вернуться к прошлому и пережить его заново.
ДР: Это да. Мы ворочаем судьбами на бумаге и можем нагородить что угодно. В этом-то и есть писательское счастье. Я сейчас могу сесть и написать рассказ о девочке, которая однажды очень ждала на свой день рождения мальчика, а он не пришел. И лишь спустя 35 лет выяснилось, что ее собственная подруга, с которой она так и дружит всю жизнь, в тот день сказала этому мальчику, что девочка не хочет, чтобы он приходил. Так расстроилась возможная жизнь... не родились возможные дети... ну и так далее. Зато появился другой мальчик, возникла другая жизнь, несчастный первый брак и второй счастливый...

ДО: Это автобиографическая история?
ДР: Позвольте, я не буду уточнять. В любом случае верно то, что в жизни каждого человека существуют непрожитые возможности, к которым писатель всегда может вернуться и прожить их, как говорят теперь, «виртуально». Знаете, в творчестве зрелость — это самая большая радость. Я теперь точно знаю, что могу написать обо всем, что придет в голову. Помните, как Антон Павлович Чехов говорил: «Я могу написать рассказ о чем угодно. Видите пепельницу? Завтра будет рассказ под названием "Пепельница".
Я печатаюсь сорок лет, а пишу вообще с детства! Было бы странно, если бы такой опытный мастеровой человек чего-то не умел в своей профессии. Другое дело, что все время пытаешься что-то открыть в себе заново, лезешь в области, которые тебе неизвестны. Я человек, который должен сочинять, фантазировать, осваивать что-то новое. Наверное, это счастливый авантюризм моего характера.