Ингеборга Дапкунайте: «Я очень люблю побыть наедине с собой»

ДО: При встрече с человеком обращаете внимание на его одежду, запах, макияж?
ИД: В основном на запах, если приятный. А так — я даже не всегда помню, во что были одеты люди. Поговорю с человеком, а через несколько минут не могу сказать, в чем он был. Я такие вещи лишь тогда запоминаю, если понимаю: это мне может пригодиться для роли. Во всех прочих случаях — в памяти остается лишь образ человека, общие его черты. Почему-то именно так у меня устроена память. Зато я хорошо помню места, города: где и что находится. Могу точно сказать, что вот там магазин, а за углом — кафе. Не знаю, для чего мне нужна эта информация, но она откладывается в голове.

ДО: Если вернуться к теме макияжа: у актрисы, которая немало времени проводит в гриме, как-то особенно складываются отношения с косметическими средствами?
ИД: Да как сказать... В кино гримеры обычно приходят со своим набором средств. Я сейчас играю в спектакле «Жанна» (в Театре Наций — Прим. Ред.), все, чем я пользуюсь для роли, лежит у меня в театральной гримерной, в коробочке.

ДО: В этой коробочке есть средства компании L’Oréal Paris, лицом которой вы стали?
ИД: Конечно. У меня там и крем Возраст Эксперт, помимо омолаживающих функций, он — отличная база под макияж, лайнер Perfect Slim. Ну и, конечно, губная помада, Колор Риш оттенок JLO. Ее-то, кстати, в театре я не оставляю, ношу с собой и пользуюсь... Сейчас в магазинах очень много косметической продукции — ошибиться сложно. Но мне нравится, когда продукты доступные, как у той же компании L’Oréal Paris, когда есть массовые варианты.

ДО: Как вы относитесь к съемкам в рекламных роликах?
ИД: Как ни странно, я люблю сниматься в рекламе. Люди, работающие над роликами, как правило, очень профессиональны. Часто собирается международная команда. Скажем, ролик Nescafe снимал иранско-английский режиссер Бабак Гударзи. Ролик для L’Oréal Paris снимал англичанин, стилистом была японка, прическу делала француженка. Генеральный директор марки L’Oréal Paris в России — Катрин Качинска, она из Польши, мы с ней даже перебросились парой слов по-польски. И такая глобализация мне по душе. Поработали мы интенсивно, а я люблю, когда в конце рабочего дня ты понимаешь, что он прошел не зря.

ДО: Когда вы с экрана говорите женщинам: «Вы этого достойны!» — чувствуете ответственность?
ИД: Ответственность меня никогда не пугала. Мне это чувство привито с детства. Мои родители часто уезжали, и меня воспитывала бабушка — она у меня была самая крутая, прекрасная, непобедимая. Я ее безгранично любила. И понимала: если я сделаю что-то плохое, то отвечать за это будет бабуля. Тогда у меня и сформировалось чувство ответственности. Иногда оно бывает слишком сильное.

ДО: Чувствуете ответственность, когда беретесь помогать молодым режиссерам и драматургам?
ИД: Это вообще приятно. Пьеса, которую мы поставили в Театре Наций, принадлежит перу молодого драматурга. Ее зовут Ярослава Пулинович, ей 27 лет, она один из ведущих авторов нашей страны, и у нее, несомненно, большое будущее.

ДО: Как вы понимаете, что человек, принесший вам пьесу, действительно талантлив?
ИД: Я всегда сразу это понимаю. Например, пьеса Пулинович читается сначала очень странно, как «мыльная опера». Я прочитала ее трижды и пришла к выводу, что это материал, где бытовое становится эпическим, а его автор — масштабнейший писатель с редким даром.

ДО: Говорят, актеры играют роли про себя. Вы бы могли сказать, что ваша героиня Жанна — про вас?
ИД: Я никогда не играю про себя. Но я всегда проживаю вместе со своим персонажем определенный период, иду с ним рука об руку и в какой-то момент даже не отделяю его от себя. Это мои глаза, мои руки, волосы — если это не парик, конечно... Я никогда своих героинь не осуждаю и даже, наверное, люблю. Вместе с тем, мои героини совершают поступки, которые я бы никогда себе не позволила. Актеры же играют преступников, убийц... Мне интересно, почему они это сделали, по каким причинам. Ведь все, что написано, всегда о людях. Это не выдумано, а из жизни взято. А в жизни черти что происходит. Люди совершают ошибки, героические поступки, предают, они сложные, не одноклеточные. Хотя бывают и такие, но их не интересно играть.

Незабываемая лимитчица Кисуля из «Интердевочки».

Роль Ингрид, партнер пофильму — Брэд Питт («Семь лет в Тибете»).

Актриса активно поддерживает благотворительные программы.

Улыбчивая Маруся влегендарных «Утомленных солнцем».

ДО: Как вы считаете, может ли зритель сочувствовать вашей героине Жанне, которая сама виновата в неустроенности личной жизни?
ИД: Не знаю, надо ли ей сочувствовать. Жанна — «строитель» и очень конструктивный человек, она решает проблемы всех окружающих. Все от нее чегото хотят. И я могу сказать одно: зритель не уходит со спектакля, в финале аплодирует. А это значит, что он прошел путь вместе с героиней. Не встал и не ушел.

ДО: Может, зритель просто вежливый? Мало кто уходит со спектакля, даже если пьеса не нравится.
ИД: Уходят-уходят. Даже с хороших спектаклей.

ДО: А иностранцы уходят?
ИД: Еще как! Вот уж кто не сидит, если скучно. Они говорят: «Да я лучше поем, пораньше лягу спать». Это абсолютно нормально. ...В Лондоне и я ухожу.

ДО: Демонстративно уходите, чтобы все видели, или тихо, по стеночке?..
ИД: Ухожу, если меня не знают. Здесь, в России, не могу уйти.

ДО: У вас своя методика работы с ролью? Вы общаетесь с людьми, которых играете, ведете дневники?
ИД: Нет. Единственное, что делаю, это до потери сознания читаю сценарий. Пока я не изучила хорошенько материал, мне трудно. Я полностью вникаю в текст. Постепенно я начинаю испытывать наслаждение, особенно если это текст хорошего писателя.

ДО: А в кино видите талантливую молодежь?
ИД: Недавно снималась у Алены Званцовой — она хороший сценарист, я уже второй сезон сериала «Небес- ный суд» с ней делала. И я вижу, как с момента работы над первым сезоном она профессионально выросла, стала опытнее, увереннее в себе. Еще снималась в комедии «Скорый "Москва — Россия" у Игоря Волошина — он очень талантливый. У меня в картине маленькая роль, но эти съемки были просто как праздник.

ДО: Есть ли режиссеры, которым вы можете сейчас позвонить, как Алексею Балабанову перед «Морфием», и сказать: «Снимай меня»?
ИД: Давайте уточним: я никогда не звонила Балабанову. Это он мне звонил. Мы с ним разные темы обсуждали, и, только исходя из контекста, я ему говорила: «Снимай меня». И это было не так прямолинейно. Ну как вы представляете, я на голубом глазу звоню режиссеру и говорю: «Снимай меня»? Любой бы поставил меня на место. ...Балабанов звонил, я в процессе беседы интересовалась: «Что снимаешь?» Он: «Ой, такое кино у меня сейчас, я бы тебя позвал, но ты этого не выдержишь. Там ноги отрезают, кровь... Не деликатное такое кино». А я ему: «Балабанов, ты забыл, где я у тебя снималась...» — «В "Войне"?» — «Ты меня там в речке голую купал, забыл?» — «Ой, точно. Может, тогда действительно снимешься?» Видите, как гениальность иногда исключает из сознания какие-то вещи.

ДО: У ваш большой объем работы на Западе. Что на фоне этого вам может предложить Россия?
ИД: Последние два с половиной года я гастролировала со спектаклем и не планировала делать постановку в Театре Наций у Жени Миронова. Тут многое должно совпасть. Понравилась пьеса, появилось время... И я не знаю, что дальше буду делать. Может, ничего не буду — тем более сейчас фильмы выходят с моим участием: и «Распутин», и «Скорый...», и «Небесный суд-2». Все так само сложилось.

ДО: Почему сейчас на Западе возрос интерес к российским артистам?
ИД: Россия стала большим рынком. Мне недавно написал агент — им требуется большая русская звезда, молодой мужчина.

ДО: Вы кого-нибудь посоветовали?
ИД: Да. И не одного. Много прекрасных же артистов. Хотя им нужен был определенный типаж, и, наверное, я была не единственным человеком, к кому они обратились. Но я всегда советую коллег. На Западе актеры тоже друг друга советуют.

ДО: Хотите сказать — в России это не принято?
ИД: Не знаю, но я, например, точно знаю, что Олег Меньшиков «продал» меня Михалкову. Андрей Панин придумал, что я должна играть миссис Хадсон в «Шерлоке Холмсе». А я привела Панина на «Морфий». Точнее, напомнила Балабанову, что есть такой актер, и он решил его попробовать.

ДО: Что бы вы в целом сказали про отношения актеров в России?
ИД: В «Небесном суде-2» помимо чудесных Хабенского и Пореченкова играла еще Яна Сексте — в нее нельзя не влюбиться. А еще Аня Михалкова — разве могут складываться плохо отношения с такими замечательными девушками? Мне кажется, хорошие отношения — это всегда продуктивно. Есть же такое понятие у актеров: ты настолько хорош, насколько хорош твой партнер. Редкий случай, когда на площадке люди ненавидят друг друга, а в итоге получается нечто гениальное.

ДО: Ингеборга, как-то видел вас в кафе в центре Москвы: вы сидели одна, что-то читали, писали.
ИД: Да. Побыть сама с собой — это я люблю. (Улыбается.) Меня никто не отвлекает, подают еду. Дома тоже хорошо, но может что-то отвлечь, кто-то позвонит. Я люблю завтракать в кафе. Там спокойнее. Я достаю iPad, пишу письма друзьям. Новости читаю.

ДО: Вы живете в разных городах: Лондон, Москва, Вильнюс, Париж. По-разному себя в них чувствуете и где вам комфортнее?
ИД: С одной стороны, везде все одно и то же. Заходишь в любой магазин — те же товары. Только цены немного разные. Это удобно. С другой стороны, кафе отличаются. В Париже, например, я люблю сидеть на террасах. В Москве такие места тоже есть, но здесь все определяет климат. В Лондоне мне нравится сидеть в парке с бутербродом. Или полежать в шезлонге. Вильнюс — очаровательнейший город. Чем чаще там бываю, тем больше его люблю.

ДО: У вас настроение меняется в зависимости от города, в котором вы оказываетесь?
ИД: Нет, я городам очень рада. Я вообще городской житель, хотя и в деревне себя неплохо чувствую.

ДО: На летний отдых вы куда отправляетесь?
ИД: По-разному. Летом люблю Мальдивы. Зимой-то туда едут все, а мне нравится отдыхать не в сезон. Когда туристов мало.

ДО: Ваша мама работала метеорологом. Должно быть, у вас особенные отношения с погодой?
ИД: Моя мама всегда знает, какая погода там, где я. Смотрит на карту и говорит: «Туда, куда ты едешь, двигается холодный фронт, потом, бедненькая моя, будет дождь». Когда я была маленькая, мама часто приносила домой снимки со спутника. Мне это казалось таким романтичным.

ДО: Правда, что в детстве вас называли «Гагой»?
ИД: Меня и сейчас все близкие так зовут. Попробуйте постоянно выговаривать «Ингеборга». А в школе меня звали Цитрус. В четвертом классе я с родителями уехала на Шри-Ланку. Когда вернулась, появилось прозвище. Тропических фруктов советские школьники тогда знали немного. «Ананас» не прижился. Так появился «Цитрус». (Улыбается.)

ДО: А Гага откуда взялась?
ИД: Маме в честь моего рождения прислали телеграмму. Моя мама тоже Ингеборга, а тексты в телеграммах вечно коверкали. Так и написали: «Гага, поздравляю тебя рождением дочери».