Елизавета Боярская о рождении второго ребенка: «Это будет событие, о котором мне, возможно, захочется кричать»

«В итоге, – говорит она, – я поняла, что я вот за тех, кто просто котиков постит и делится какимито обычными событиями из жизни. Я читала, конечно, что там происходило, но сама ничего не публиковала и не реагировала на чужие посты, а то люди начинают из-за этого ссориться».

Наталья Родикова: А вы успели с кем-то оказаться по разные стороны?

Елизавета Боярская: Нет, я вовремя ушла. Случилось это на гастролях в Вашингтоне, когда мы с подругой пошли в Ботанический сад. А я очень люблю ботанические сады, почти в каждом городе в них хожу. И вот мы пришли, сели на скамеечку и вдруг поймали себя на мысли, что сидим уже 30 минут и просто смотрим, как бабочки летают. Почему же обычно мы тратим свое время на эту коробочку дурацкую, вместо того чтобы смотреть на прекрасные вещи, наблюдать за течением жизни? И я в этот момент взяла телефон, удалила приложение «Фейсбук (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)» и вот уже два года живу без него.

Н. Р.: Но вы есть в «Инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)».

Е. Б.: В «Инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)» я бываю больше по работе и еще потому, что это помогает рассказывать о работе фонда «Доктор клоун», которому мы с Максом (Максим Матвеев – супруг Елизаветы Боярской. – Прим. Ред.) уже много лет помогаем. Кстати, мои коллеги – Юлия Пересильд и Ксения Раппопорт – недавно рассказывали, что завести соцсети их тоже заставили обстоятельства. Юля занимается помощью фонду «Галчонок», Ксения – фонду «Дети-бабочки», и им очень важно рассказывать о своих делах большому кругу людей. Так что это, с одной стороны, вынужденный шаг, с другой – полезный: я выкладываю новости о больничных клоунах, о спектаклях своих.

Надо, чтобы было содержание, чтобы не глупо, чтобы чуть-чуть с юмором. А может, я написала недостаточно развернуто и, может, непонятно? А может, не всех упомянула? Или написала слишком серьезно? Или, наоборот, слишком легкомысленно?

Начнем с того, что мне сложно выбрать фотографию, то есть я выбираю, а потом думаю: это чтобы что? Это же просто моя фотография. Я что, хочу показать, какая я симпатичная? Или какой у меня макияж? Что это будет значить? Зачем? Я задаю себе десять тысяч вопросов и все время думаю: да почему же это людям интересно должно быть? Почему кто-то должен знать, что я ем, где нахожусь? Подумаю и иногда вообще нажимаю кнопку «Отменить». А вот, например, если я была на выставке Петрова-Водкина – да, это гениально, фантастическая выставка, я могу поделиться, потому что ну вдруг какой-нибудь человек прочитает и скажет: «Ой, и я схожу!» Вроде как толк есть.

Н. Р.: Я читала комментарии к этому посту, про портрет Петрова-Водкина. Очень классная была дискуссия, про то, что женщины с такой же фигурой никогда бы и подумать не могли, что это может быть красиво. Интересно, что вы в ней участия не принимали. Почему?

Е. Б.: Я не отвечаю подписчикам, не вступаю в споры, не комментирую. Может, это старомодное размышление, но мне кажется, артист не должен вступать в подобного рода диалог со зрителем. Если это не доверительный разговор с публикой во время спектакля, причем не прямой, а посредством драматургии, игры, или если это не творческая встреча, с вопросами и ответами, касающимися искусства, то полемизировать на житейские темы в интернет-пространстве мне кажется неправильным. Я не должна людям навязывать свое мнение – и имею право не комментировать их мнение.

Н. Р.: Это чтобы сохранить дистанцию? Или для чего?

Е. Б.: В том числе, да. Дистанция между актером и зрителем должна быть. Мне безумно интересны артисты, про которых я ничего не знаю: Костя Хабенский, Олег Меньшиков, например. Они для меня остаются... какими-то, что ли, недосягаемыми. Да, с кем-то я работала на сцене и в кадре, но, тем не менее, оттого что они сторонятся публичности, редко можно прочитать их интервью или увидеть в светских новостных лентах, они остаются для меня загадкой. Мне интересно слушать, как они рассуждают о профессии, о жизни. И мне совсем не хочется знать каких-то семейных подробностей.

Я обожаю «Инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)» Иры Горбачевой, не оторваться, потому что она настолько в этом искрометна и свободна, что испытываешь сплошное наслаждение, – это высший, рафинированный пилотаж. Я бы никогда так не смогла, потому что я другая, я не могу быть настолько забавной, такой свободной, дурачиться так открыто, мне это не очень свойственно. В жизни – да, в комедии – да, но не у себя в «Инстаграме (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)». Еще, например, мне не вполне понятно, зачем советоваться с подписчиками, что мне надеть – это или то, а какое платье, а сережки? Неужели у них есть время заниматься этим вопросом? Есть подозрение, что в жизни есть дела поважнее.

Н. Р.: Подождите, но это же специально делают, задают вопросы, чтобы было больше комментариев, а чем больше комментариев – тем чаще ты появляешься в ленте, привлекая новые лайки и новых подписчиков.

Е. Б.: А, да? Ну хорошо, это тоже работа, я ни в коем случае не осуждаю, не говорю, что это неправильно. Но мне, как я уже говорила, это стоило бы десяти тысяч телодвижений, начиная с выбора фотографии, в которой я тут же начинаю сомневаться.

Н. Р.: А вообще вы фотографируете на телефон что-то просто для себя? Еду, например, в ресторане? Маме с папой отправить, показать, что вам вкусно и хорошо?

Е. Б.: Да, могу, легко. Или мужу, мы оба с ним на правильном питании, есть такой пунктик, и как это красиво выглядит – нам нравится.

Хотя и у меня бывает состояние очень уставшее, когда я не хочу нагружать себя интеллектуально никаким образом, я просто хочу сидеть, листать вот эту ленту, карусель, и чем информация проще, тем мне интереснее. Но надолго меня не хватает.

Н. Р.: А большинству людей, как мы знаем, как раз очень интересна вот эта «карусель». Особенно со знаменитостями – кто с кем, где, измены, разводы, показала фигуру в платье, без платья, что подарили и так далее. И многие своих подписчиков в этом желании активно поддерживают.

Е. Б.: Наверное, дело не только в том, что ты продвигаешь себя как бренд, хотя и это тоже. Думаю, это своего рода зависимость – какая-то платформа для самоутверждения, что ли. То есть ты выкладываешь фотографию, делаешь пост, считаешь лайки – и от этого чувствуешь удовлетворение, чувствуешь, что ты нравишься.

Н. Р.: Такое терапевтическое действие?

Е. Б.: Думаю, да, есть такой эффект. Что-то очень простое, совершенно не затратное, и вот оно тебе уже помогает чуть-чуть получше себя почувствовать. У меня с точностью до наоборот: необходимость сделать пост (а иногда по рабочим делам это именно необходимость), рождает спазм, а не расслабление. А что касается меня как подписчицы, я люблю всякие научные, психологические, литературные странички.

И если бы подобного рода информация была подавляющей в соцсетях, от этого была бы какая-то польза. А тут наоборот – все рассчитано на упрощение. Одна радость: прочитала, что после следующего обновления «Инстаграма (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации)» будет возможность ставить себе ограничения – 20 минут в день, например. А дальше он выключается.

Н. Р.: Недавно вам пришлось выкладывать фотографию с мужем, потому что везде написали, что «Лиза Боярская давно не выкладывала совместных фотографий, наверное, какой-то разлад с мужем...» – и вот уже новости про предполагаемый развод.

Е. Б.: Так совпало, я не специально это сделала. Нас периодически разводят: не появляешься долго, и всем кажется, что-то не то. Но, я не уверена, что нужно каждый раз доказывать: «Нет, у нас все в порядке, смотрите, смотрите»? Или довольно часто в СМИ или соцсетях обсуждают внешний вид публичных личностей. «Кажется, она потолстела». Что же получается – необходимо срочно выложить фотографию, где я худая? В знак опровержения, так сказать. Вот так идти на поводу – мне кажется, неправильно, нужно следовать себе.

Н. Р.: Кстати, насчет «худая – толстая» – сегодня можно же прямо в посте что-нибудь поправить, талию уменьшить и так далее. Вы пользуетесь фильтрами?

Е. Б.: Только общий цвет фото иногда меняю – просто, чтобы атмосферней получилось. А все остальное – увеличить разрез глаз, утончить нос, увеличить губы, ну это какой-то обман, если честно. И так уже стандарты красоты в какой-то момент сузились до невозможности. Часто можно встретить на вечеринке сидящих за столом десять одинаковых девушек, попробуй отличи! Сейчас, во многом благодаря современной фотографии, это отходит, к счастью. Я руками и ногами за естественную красоту.

Обожаю естественные фото без макияжа или утренние, сонные. В них так много природного обаяния и простоты. Счастливы те женщины, которые любят себя такими, какие они есть.

Н. Р.: Лиза, что самое неприятное случалось с вами в сетях?

Е. Б.: Расстраиваюсь, когда меня исподтишка фотографируют, когда я к этому не готова: иду в аптеку или в магазин, сплю в поезде или самолете, когда устала и выгляжу совсем не так, как хотела бы, а потом это фото всплывает в Сети.

Н. Р.: Вот она, цена популярности – сам себе не принадлежишь.

Е. Б.: Да, к сожалению, не все отличаются тактом. Причем иногда люди не могут вспомнить, как тебя зовут, где видел, но фото «с чувихой из телика» необходимо. У каждого артиста есть парочка забавных рассказов на эту тему с плеядой реплик: «Ой, а вы же этот, ну этот... Да?!» или «Кепочку-то снимите для фото, а то лица не видно». Мне не раз говорили: «Ой, а вы в жизни такая молоденькая и худенькая». Я все время потом думаю: господи, что ж со мной на экране не так? Забавно. Но не будем всех под одну гребенку подводить. Большая радость и пообщаться, и сфотографироваться после спектакля или на какой-нибудь творческой встрече или фестивале с поклонниками. И все артисты благодарны им за любовь и интерес к своему творчеству.

Н. Р.: Чего на ваших собственных страницах никогда не появится? Например, вы планируете поделиться «официально» новостью о том, что ждете ребенка, на вашей странице? Мол, друзья, да, я беременна.

Е. Б.: Точно нет.

Н. Р.: А когда малыш появится на свет?

Е. Б.: Пока не знаю, очевидно, что по своему масштабу это событие, о котором хочется кричать и говорить везде, поэтому – возможно, да, в разумных пределах, очень деликатно.

Н. Р.: Фотография ручки с номерком?

Е. Б.: Не знаю. Но вот специально писать о беременности... Если бы я была мужчиной и была бы беременна – это была бы новость. Если бы я была 89-летней женщиной, которая забеременела сама, – это была бы новость. А тут – ну актриса, забеременела. Это такая же новость, как «дождь пошел».

Н. Р.: Не «ну актриса», а одна из самых красивых российских пар ждет ребенка!

Е. Б.: Спасибо. Наверное, вы правы, и подобные события интересны публике. Но я, скорее, про собственные ощущения, как и все люди вокруг, я чувствую себя самым обыкновенным человеком, поэтому считаю, что то, что я жду ребенка, не более чем нормально.

Н. Р.: А что дальше – фотографии детей, как у обычных мам, будут появляться на вашей странице? Долгое время вы не делились фотографиями сына.

Е. Б.: Сейчас уже несколько Андрюшиных фотографий есть в Интернете, но это получилось естественно: в прошлом году он ездил с моими родителями на фестиваль, к морю, и там было что-то вроде красной дорожки, они шли, их сфотографировали. Если это случилось вот так натурально, то это меня не смущает. Но специально делать фотосессии с ребенком я не хочу.

И к тому же я себя чувствовала ужасно неуютно, когда мне задавали вопросы: «А ты хочешь быть актрисой? А какая у тебя любимая роль у папы?» Я думала: «Господи, отстаньте, я не смотрю папины фильмы, я играю в игрушки и хочу бегать с друзьями во дворе».

Нельзя детей раньше времени вводить в это публичное поле. Если у него вдруг возникнет такое желание, тогда да. Вообще Андрей не любит фотографироваться, но вот мы недавно гуляли по Дворцовой площади, там стояла военная техника и люди в форме, и сын сказал: «Мам, сфотографируй меня, пожалуйста, с военным». То есть это было желание ребенка, а не родителей – вот мы хотим, чтобы...

Н. Р.: Встань для бабушки?

Е. Б.: Для бабушки еще куда ни шло, а вот: «Давай на обложку сфотографируемся». – «Мам, я не хочу!» – «Нет, давай!» – нельзя.

Н. Р.: Как Андрюша воспринял новость о появлении нового члена семьи?

Е. Б.: Он очень рад. Он никогда никого не просил, но у него есть сестры, Сережины дочки – моего брата, он с ними хорошо общается, и еще одна троюродная сестра – дочь двоюродной сестры Максима. Они все старше его, но он с ними прекрасно ладит, любит про них говорить «сестренки мои», а тут будет брат. Он рад, что именно брат, и очень обстоятельно к этому подходит, готовится, что будет помогать, всему его учить.

Н. Р.: У вас с Сергеем были дружные отношения в детстве?

Е. Б.: Да, очень. И я надеюсь, наши мальчики тоже будут дружить. Шесть лет – разница в возрасте не такая большая. Может, будут и ссоры, и драки, это нормальный процесс развития отношений. Но в итоге все равно –любовь, доверие и надежное плечо.

Н. Р.: Поклянитесь, что не будете говорить младшему: «А вот Андрюшенька аккуратно ест, и буквы он ровно пишет»!

Е. Б.: Нет, сравнивать можно только с самим собой: ну ты же вчера нормально ел, а что же сегодня? А друг с другом – нет, этого не будет, обещаю.

Текст: Наталья Родикова

Фото: Антон Земляной
Стиль: Владимир Макаров
Макияж и прическа: Евгения Ленц
Продюсер: Алена Жинжикова
Ассистент фотографа: Павел Веденькин
Ассистент визажиста: Кристина Шишкина