«Всё, что хочу»: интервью с актрисой Еленой Лядовой

Наталья Родикова: Лена, этот наш номер про экологию в широком смысле. Экологичное отношение к жизни, к себе, к людям...

Елена Лядова: А что это значит?

Н.Р.: Много смыслов можно вложить: не травмирующе, к примеру, честно, без чего-то лишнего... Может быть, синоним к «нетоксичному».

Е.Л.: Ну тогда для меня экологичное может значить этичное, моральное, наверное, так. Вообще, в принципе экология – это взаимоотношения живых существ на планете Земля. И мы пока на том этапе, к сожалению, что есть куда стремиться. Главное – чтобы не остановились совсем.

Н.Р.: В вашей профессии возможно соблюдать этику и мораль?

Е.Л.: Это в любой профессии возможно, если ты не инопланетянин, а человек с хоть какими-то ценностями.

Н.Р.: Если начать с себя – вы к каким людям себя относите? Думаете ли, что вы приятный человек для окружающих, для коллег?

Е.Л.: Не очень. (Смеется.) Я стараюсь говорить правду, если она вырывается из души. Наверное, это малоприятно.

Н.Р.: Например, кому приходится говорить правду?

Е.Л.: Кому угодно, кто плохо делает свою работу. Оператор, даже режиссер может не очень... Просто делают какую-то шляпу, и ты не можешь с этим смириться, подходишь и говоришь.

Н.Р.: А если партнер в общей сцене играет плохо?

Е.Л.: Это уже дело режиссера.

Н.Р.: То есть ты не можешь сказать ему «делаешь шляпу»?

Е.Л.: Могу всё, что хочу. Но если мы про такую штуку, как этика, говорим, то всё же есть культурные барьеры, есть эмпатия, которая позволяет предположить чувства другого, понять, что мы можем кого-то обидеть. Поэтому налево и направо свою точку зрения я, конечно же, по-серьезному не высказываю. Но если есть опасения, что мы делаем неправду, касающуюся конкретно моего персонажа, то, естественно, я буду настаивать, бороться, приводить аргументы. Часто в этих спорах я выигрываю, что идет на пользу материалу.

Н.Р.: У вас сильный характер, и вы довольно убедительно говорите. Вы не боитесь, что, если будете вмешиваться в чью-то работу, сможете надавить, заставить и все сделают так, как вам было надо, а результат, получается, не совсем тот, который хотел режиссер.

Е.Л.: Я уже обросла неким опытом и понимаю, что не всегда полезно гнуть свою линию. Если понимаешь, что есть возможность вставить свои «три копейки», они уместны, они в контексте, они будут услышаны и при этом ни у кого инфаркт не случится, то эти «три копейки», конечно же, я вставлю. Режиссер на площадке мыслит масштабно, он в голове должен держать всю картину с огромным количеством актеров, с монтажом, с музыкой и так далее, и на частности у него порой не хватает внимания. Он может упустить какую-нибудь деталь. А я тут как тут, говорю: «Да не может красноармеец бежать в оранжевом пиджаке!» Это условно. Или: «Погоны у нас ПВО, а я на самом деле фээсбэшник». Я за достоверность, если она необходима и касается моей работы. Потому что потом зрители или критики будут говорить: «Да что же это!»

Н.Р.: Если говорить о бережном, этичном отношении к актерам, вам приходилось сталкиваться с чьим-то давлением в отношении себя? Ну вот не такая далекая история с Умой Турман, которая через много лет после выхода «Убить Билла» рассказала, как на съемке повредила шею и получила сотрясение мозга – потому что Тарантино буквально заставил ее сниматься в опасной сцене с автомобилем без дублера. Сейчас она воспринимает этот эпизод как насилие.

Е.Л.: Всегда важно охранять чувство собственного достоинства, не давать никому обижать себя, использовать, причиняя вред. Я не знаю про историю с Умой Турман, наверное, это всё же про то, что молодая актриса просто исполняла требования звездного режиссера, а до этого подписала договор и уже не могла отступить. Возможно, кстати, если бы она активнее запротестовала, всё же придумались бы какие-то художественные решения не в ущерб картине.

Н.Р.: Вы себя чувствуете защищенной в этом смысле на площадке
всегда?

Е.Л.: Надо стараться обо всем договариваться заранее, чтобы не возникло конфликтной ситуации. Но мы не роботы, не можем быть всегда идеальными, просветленными. Забота об атмосфере на площадке – общая. Недавно я снималась в комедийном сериале «Вне себя» (Недавно он вышел на канале ТНТ. – Прим. ред.) – о мужчине, который страдает потерей памяти, и ему являются фантомы, в том числе фантом погибшей жены, которую играю я. Там была отличная команда – Евгений Стычкин, Евгений Цыганов, Анна Котова, Аглая Тарасова – со всеми было очень комфортно.

Н.Р.: А вам хорошо с вашим характером, вас он устраивает?

Е.Л.: Надо подумать. Что значит «устраивает»? Наверное, помогает. Хотя всё имеет две стороны. С одной стороны, я человек храбрый, способный на поступок. А с другой – мнительный, сомневающийся, трусливый. Всегда думаю, точно ли честны со мной, не используют ли меня в каких-то своих веселящих целях.

Н.Р.: Трусливый в чем?

Е.Л.: Боюсь за жизнь, за здоровье, за близких. С возрастом понимаешь
хрупкость бытия. От этого и трусоватость возникает. Уже и в прорубь не прыгнешь, и не побежишь сломя голову куда-то, не сядешь в кадре за руль без опыта вождения.

Н.Р.: Было такое?

Е.Л.: В более раннем возрасте было многое... Например, для своей первой картины я поправлялась достаточно долго, больше полугода, на 12 кг. Булочки и всё такое. Обратно терять этот вес, чтобы вернуть форму, было очень тяжело. И спорт, и диета, и настроение плохое. Сейчас я бы 150 раз подумала, стоит ли оно того. Но тогда я завоёвывала профессию, готова была на всё что угодно. Мерзнуть так мерзнуть. В летнем пальто в минус 20 сниматься? Да я бы в жизни не сказала ничего. Сейчас до начала проекта я подойду к художнику по костюмам, мы соображаем, в какой месяц пойдут съемки, что обувь мне надо не 38-го, а 41-го, чтобы я четверо носков засунула, что юбку мне надо не S, а M, чтобы под нее залезло термобелье и пара панталон. Вот какой я становлюсь!

Н.Р.: Это не трусость, а осторожность и бережность.

Е.Л.: Ну да, наверное. На какие-то вещи меня сейчас просто не уговорить, я и обсуждать не буду, сделаю вид, что это не ко мне.

Н.Р.: Могут же тогда сказать «до свидания»?

Е.Л.: Наверное. Но это естественный процесс. Сначала учишься уважать
и беречь себя, потом – других. Через любовь к себе начинаешь и ближнего ценить, понимаешь, что товарищ-то точно из такого же пластилина слеплен, также может от неаккуратного слова расстроиться, и вообще у него своя биография, судьба и жизнь, и он не специально вокруг тебя вертится.

Н.Р.: Если говорить про бережное отношение к себе в информационном смысле. Что для вас это значит? Какие границы вы здесь ставите?

Е.Л.: Стараюсь не засорять себя всем шлаком, который есть. Не смотреть все новости подряд. Включать критическое мышление. Не сидеть в соцсетях весь день, защищать себя от перегруза, чтобы не испортить «базовые настройки».

Н.Р.: Тревожность повышается?

Е.Л.: Повышается тревожность, может быть паника, ну и вообще – сложно определиться со своей истинной точкой зрения. Именно со своей! Как бы случайно не прихватить на хвосте что-то другое, которое показалось на секунду убедительным. Должна быть дистанция у человека от информации. И всегда на обработку нужно время, как и любой технике.

Н.Р.: А что касается дистанции в отношениях с родными? Насколько широко вы расставляете границы здесь?

Е.Л.: Границами это сложно назвать... Условно говоря, какие-то «заборчики» есть у каждого. Все-таки мы любящие друг друга люди. Понимаем, куда не надо лезть, когда не надо трогать. Но все-таки мы довольно близки. Моя родительская семья вовлечена в мою жизнь, я вовлечена во все их ежедневные дела. Я переживаю за младшего брата, за его профессию, за какие-то бытовые вещи. То мы с ним по телефону макароны варим, то стиральную машинку заправляем – брат сейчас как раз начинает осваивать взрослую жизнь. Обсуждаем, у кого какие пробы прошли, у кого какие разочарования. Но при этом у нас хватает внутреннего такта и понимания, где начинается уже чужая жизнь и куда не стоит лезть. Ну и мы можем себе, как близкие люди, позволить сказать: «Стоп, я не хочу об этом говорить» или «Я устала, отвалите, вы меня достали». В этот момент мы все целуемся-обнимаемся и говорим: «Хорошо, когда захочешь, тогда мы вернемся... и залезем тебе в душу!» (Смеется.)

Н.Р.: Хорошо, когда ритуал есть отработанный.

Е.Л.: Да, если кому-то из родни надо добиться, что же у тебя на душе, он немного выждет, но потом все равно залезет и спросит. Но это всё простительно, потому что это любимые люди, это семья. Тут ты понимаешь: да Бог с ним, ладно, потрачу еще 15 минут на объяснения, потому что иногда лучше потратить эти минуты, чем обидеть.

Н.Р.: Вы легко говорите «нет» в отношениях?

Е.Л.: Наверное, нет, не легко. Да и не хочется, честно говоря. Мне бы хотелось сделать счастливой жизнь всех своих близких. У меня нет задачи улететь от них на Луну. Если бы жизнь позволила, мы бы вообще все жили на одном пространстве, обнимались-целовались постоянно. Корневó я тяготею к большой семье, к огромному дому, кто-то куда-то побежал, кто-то прибежал, кто-то за кого-то что-то сделал, общие праздники. Ну такое, народное представление о семье, не совсем европейское.

Иногда, конечно, ты можешь ото всех устать и хотеть заниматься только собой, и это нормально. По большому счету, человек никому же ничего не должен, кроме тех обязанностей, которые он придумал себе сам. Но в целом мне комфортно, и я что-то получаю сама, когда кому-то что-то из своих делаю.

Н.Р.: Перейдем к экологии в бытовом смысле – это ваша тема?
Много ли вещей вы покупаете? Не слишком ли много тратите?
Перерасход ресурсов, озоновая дыра – вот это всё?

Е.Л.: В быту я стараюсь выключать воду, когда чищу зубы. Но и в целом для меня важна экология нашей планеты, важны животные. Я вегетарианка уже три года. Не ем ни рыбу, ни мясо, ни моллюсков. Это сознательный мой путь, и никакого отношения к модной диете он не имеет. Для меня это серьёзно. Думаю, что и общество, и какие-то жизненные ситуации подталкивали меня к тому, что я сижу на двух стульях. С одной стороны, я очень вся переживающая, мне всех жалко, а с другой стороны, я почему-то употребляю мясо. Думаю, что базовые настройки, как и у всех людей в детстве, были верными. А дальше нас начинают кормить сосисками и говорить, что это хорошо, полезный белок, и мы, северные люди, не можем без него. Меня обманывало общество так же, как и всех. Пришлось потратить много лет, чтобы, наконец, вспомнить, что я этого не хочу.

Сначала я говорила себе, что это не моя ответственность, что есть специально обученные люди, которые убивают животных, а я – просто потребитель. Потом меня стало «коротить» (назовем это так) на эту тему. Вся эта информация о белке – строителе клеток перестала мне вообще казаться достоверной. Сейчас я вообще не понимаю, как можно кого-то убить, разделать и съесть.

Знаете, за три года ничего страшного со мной не произошло, кости на месте, жизнедеятельность осуществляется, мозг работает. И главное, за эти три года для меня животный мир иначе открылся. Раньше всё было как бы для меня создано – меня кормить, развлекать. А теперь я понимаю, что я вообще-то с животными населяю эту планету на равных, и уже я с ними должна делиться ресурсами, и им тоже должно хватить – еды, воды, они не должны страдать.

Н.Р.: Вам стало спокойнее, когда вы стали вегетарианкой? Вы не предаете себя, не нарушаете своих убеждений, совесть ваша спокойна?

Е.Л.: Да. И мне кажется, что эта история ведет к доброте. Это главный пункт, финальный. К любви и доброте. К пониманию, что оказывается, какие-то вещи мне не нужны совсем, я в них не нуждаюсь.

Н.Р.: В чем еще вы не нуждаетесь, в чем нуждаются другие?

Е.Л.: По большому счету, в любой роскоши и излишестве. Да, наша грубая материя, к сожалению, нас заставляет как-то жить, одежду носить. Но нас в мир, в отличие от животных, почему-то и пустили голыми, без шерсти и когтей, думаю, для того чтобы эволюция человеческого вида происходила в борьбе за выживание. Мы более беззащитны, цели и задачи нашей жизни более размыты, но зато есть бесконечный потенциал – расти, развиваться, дорастать до морали, до сознательного выбора.

Фото: Владимир Васильчиков
Стиль: Александр Челюбеев
Макияж: Анастасия Кириллова
Прическа: Елена Тулинова, лидер бренда R+Co BLEU, R+Co @randcorussia
Креативный продюсер: Анастасия Коковихина
Ассистент фотографа: Сергей Арзуманов
Ассистент стилиста: Ксения Даниленко
Продюсер: Алена Жинжикова
Благодарим апарт-отель Page 20 за помощь в проведении съемки.