Верещагин уходит с баркаса. Короткая жизнь артиста Павла Луспекаева

Эта ночь в разведке уже в 26 лет напомнит ему о себе болезнью сосудов, которая будет прогрессировать с каждым годом. Он переживет одну ампутацию за другой, будет терять палец за пальцем... И будет бороться до конца, как делал всегда.

После Победы, поработав два года в Луганском театре, Луспекаев отправился в Москву и довольно легко поступил в Щепкинское училище. Это было удивительно: без законченного среднего образования, с отчетливым южным говором, все руки в фронтовых татуировках... На сочинении он не смог связать на бумаге и двух слов, но руководитель курса попросил:
«Поставьте ему хоть что-нибудь, я беру этого парня».
В Павле с первого взгляда был виден талантливый артист.
В училище от Павла потребовали вывести татуировки, ему пришлось делать операции. Парень старался изо всех сил. Он учился только на отлично, и это было поразительно, потому что и во всем остальном он был первым – главная звезда всех студенческих пьянок, главный на курсе ловелас.

Инна Кирилова училась на два курса старше. Барышня и хулиган – вот кто они были. Инна – очень серьезная, очень строгая, гладко причесанная, с прекрасными манерами. Она была похожа на гимназистку из романа Лидии Чарской. И он – веселый, яркий, не умещающийся ни в какие рамки.
Их любовь была такой трогательной, что им даже не завидовали, только желали счастья.

У Павла была мечта попасть на работу в Малый театр, но его не взяли из-за южного говора: изжить его у себя он так и не сумел. По распределению поехал работать в Тбилиси, и там сразу же стал звездой местного драмтеатра. Его главным козырем была невероятная способность к импровизации, даже Чехова этот актер играл «своими словами», и это всегда было великолепно. Луспекаева стали приглашать в кино, но все роли были проходными, незначительными.

Из Тбилиси переехали в Киев. Киев тоже быстро был взят: талант Луспекаева отмечали критики и коллеги, зрители ходили в театр чпециально, чтобы посмотреть на его игру. Но роли были неинтересные, репертуар скучный... Луспекаев совсем было загрустил, когда ему улыбнулась удача.

В Киеве в это время гостил известный артист Кирилл Лавров. Он вернулся в Ленинград и рассказал Товстоногову, какого удивительного артиста там встретил. «Поразительно органичное существование на сцене. Такого я еще не видел!»

Товстоногов сразу же пригласил Павла в БДТ. И он, от которого артисты годами не могли дождаться доброго слова, расхваливал Луспекаева на каждом шагу. А Павел был далеко не подарок. Он любил погулять, мог пропустить несколько репетиций подряд. На гастролях в Германии устроил адский скандал – услышал немецкую речь и вспомнил партизанское прошлое. Ему все сходило с рук. Режиссер считал, что гению позволено многое.

Видимо, так считала и жена артиста. Про его романы ходили легенды: он был влюблен в Аллу Ларионову, потом в Татьяну Доронину. У Луспекаева всегда была интрижка с какой-нибудь поклонницей.
— Инночка у меня святая, — говорил Павел, вернувшись из очередного загула.
Проходило немного времени, и он снова исчезал из семьи.

В 1965 году Павла наконец-то пригласили сниматься в фильме, достойном его таланта – в «Республике ШКИД». Но тут опять обострилась болезнь. Врачи говорили: ноги надо ампутировать по колени, но Луспекаев не соглашался. Ампутировали стопы. Чтобы актер мог хоть как-то переносить боль, врачи прописали ему наркотики, и через некоторое время он понял, что стал зависеть от них. Времени впереди оставалось немного, а славы, такой, чтобы на всю страну, еще не было. А он должен был получить ее, чего бы это ни стоило. Павел перестал принимать наркотики. Было тяжело, его всего ломало, он неделю не мог есть. Вел дневник, в котором подробно описывал, сколько времени продержался без лекарств и что при этом испытывал.

«Я Победил! Да, Да, поборол! Самому не верится. Пантомпончики тю-тю! Будь они прокляты!»
Потом Павел сделал то, что ему было труднее, чем преодолеть наркозависимость: ушел из БДТ.
«Театр любит сильных и здоровых людей, а на меня рассчитывать нельзя», — написал он Товстоногову.

Луспекаев уже не мог передвигаться без протезов, когда его пригласили сыграть Верещагина в «Белом солнце пустыни». Снимали на берегу Каспийского моря, по колено в песке. Передвигаться на протезах было невозможно, все тело болело, как от побоев. Но на дублеров артист не соглашался. Он проходил двадцать шагов и падал на стульчик, который за ним носила жена.

По первоначальному замыслу режиссера роль Верещагина была второстепенной, чуть ли не эпизодической. Но талант и самоотверженность Луспекаева произвели на Владимира Мотыля такое сильное впечатление, что он сделал таможенника одним из главных героев.

После каждой съемки Луспекаев садился на берегу, опускал ноги в воду и сидел так, пока боль немного не утихала. Иногда привязывал к себе железные ласты и уплывал далеко-далеко.
— Ты же утонешь! – кричали ему.
А он смеялся:
— Утону – вспоминайте.
И было уже не отличить, где таможенник Верещагин, а где артист Луспекаев.

После этой работы режиссеры стали наперебой приглашать его в свои фильмы, а он пошел к своему другу Михаилу Казакову, который снимал «Всю королевскую рать». Прилетел на съемки, позвонил, сказал, что готов приступить к работе. И умер от разрыва аорты.

В БДТ не стали устраивать гражданскую панихиду – дело было в апреле 1970 года, страна праздновала сто лет со дня рождения Ленина, было не до Луспекаева. Но годы спустя на его могиле поставили памятник таможеннику Верещагину, лучшему таможеннику России.