Сто часов счастья. Вероника Тушнова и Александр Яшин
Вам надо писать
По настоянию своего отца, профессора медицины, Вероника Тушнова тоже получила медицинское образование. Замуж вышла тоже за врача, психиатра Юрия Розинского. У них родилась дочь Наташа. Все было хорошо, но Веронику не оставляло ощущение, что она живет не свою жизнь. С мужем они расстались. Потом был другой, но и с ним ничего не вышло. Веронике казалось, что она плутает, плутает в трех соснах и не может выбраться.
Однажды девичье стихотворение Вероники попало в руки поэтессы Веры Инбер, и Вера сказала: «Вам надо писать». Вероника поступила в Литературный институт и писала, не переставая. Ее стихотворения казались простоватыми, манерными, критики их поругивали. А вот когда во время Великой Отечественной Вероника работала в госпитале и читала их раненым бойцам, те их хвалили.
Живая вода
С Александром Яшиным Вероника познакомилась в 1958 году. Тушновой очень нравились его стихи, и сам Яшин понравился тоже. Захотелось подойти к нему, обнять, и просто стоять так, и все равно, что будет дальше. Яшин испытывал что-то похожее, да что там, он просто остолбенел!
— Кто эта красавица?
— Вероника Тушнова, поэтесса...
Они не могли ничего сделать с этой силой, которая притягивала их друг к другу. Эти двое как будто нашли друг в друге то, что, сами не зная, искали всю жизнь. Об этом Яшин написал:
Как солнечный свет, как живая вода,
Твоя любовь для меня...
Жена моя!
И при этом Яшин очень любил свою жену. Вот так бывает: и жену любил, и Веронику. Жену, Злату, он уважительно называл по имени-отчеству: Злата Константиновна. Они познакомились еще в Литинституте, Злата считалась очень одаренной, но своим талантом она пожертвовала ради семьи. У них с Яшиным было четверо детей (у него было еще двое, от первого брака). Жене он посвящал не менее проникновенные строки, чем Веронике:
Жена моя! Все с тобою –
Работа, семья, досуг...
Всю жизнь меня с поля боя
Тебе выносить, мой друг.
Яшина считали влюбчивым, но жена всегда была его тылом, его смыслом, его жизнью. Если он застревал в какой-то творческой командировке, то телеграфировал: «Выезжай, я без тебя не могу!» Понятное дело – Злата тотчас выезжала. Любовь к мужу была главным содержанием ее жизни, остальное было вторично...
Оба мы в кризисе
Когда в жизни Яшина появилась Вероника, его отношения со Златой Константиновной впервые разладились. Он всегда дарил жене первый экземпляр своей новой книги, и вот на титульном листе сборника «Стихотворения» написал: «Любимая, добрая моя Злата Константиновна! Оба мы в кризисе, и надо помогать друг другу, выкарабкиваться из бед. А я всегда с тобой, твой Александр. 20/10–58. Москва». И, несмотря на сильную любовь к жене, оставить Веронику Тушнову и завершить этот бесконечный осенний марафон Яшин тоже не мог.
Вероника была очень хорошим человеком: от таких не отказываются. Добрая, преданная, искренняя, немного взбалмошная, находившая неподдельную радость в служении другим... По выходным они вдвоем уезжали за город и гуляли по лесу или полевым дорогам, потом она всегда на станцию раньше выходила из электрички и ждала следующую... Иногда успевала увидеть любимого у окна: он сидел, уткнувшись в книжку, уже не ее, не с ней. Сердце болело от счастья и невозможности быть вместе. Она начинала считать дни до следующей встречи, ждать, когда снова увидит его, обнимет, рассмеется, поцелует в нос и забудет обо всем на свете...
Разве этого мало?
Яшин был важным писательским чиновником, лауреатом Сталинской премии и очень заметным человеком в Москве. Они с Вероникой изо всех сил скрывали свои отношения, но шила в мешке не утаишь. Завистники зашипели по углам, про Тушнову стали говорить: «как интересно она делает карьеру!». Злата Константиновна страдала. Вероника каждый день плакала от чувства вины, но ведь она любила! Она правда любила Сашу!
Дольше так продолжаться не могло. Яшина шатало то к одной женщине, то к другой, но он собрался с силами и сказал Веронике, что им нужно расстаться. Следом – еще один удар судьбы. Вероника узнала о своем онкологическом заболевании. Яшин пришел к ней в больницу, сел на краешек кровати. Она смотрела на него: серьезная, похудевшая, одни глаза на усталом лице. Веронике было так больно, что она изо всех сил старалась не закричать. Только смотрела, смотрела в любимые глаза и прощалась – навсегда.
Прямо туда, в больничную палату, принесли ее книгу «Сто часов счастья», которой будут зачитываться поколения женщин. Из типографии дошел не весь тираж – часть растащили по дороге. Вся горькая любовь Вероники Тушновой была в этих страницах, строчках, буковках.
Сто часов счастья...
Разве этого мало?
Я его, как песок золотой,
намывала,
собирала любовно, неутомимо,
по крупице, по капле,
по искре, по блестке
<...>
Это зря говорится,
что надо счастливой родиться.
Нужно только, чтоб сердце
не стыдилось над счастьем трудиться,
чтобы не было сердце
лениво, спесиво,
чтоб за малую малость
оно говорило «спасибо».<...>
Злата ответила на это стихотворение своим. У нее была своя правда:
Сто часов счастья -
Ни много, ни мало,
Сто часов только — взяла да украла,
<...>
Вор оказался настырный, умелый:
Сто часов только от глыбы от целой...
Словно задел самолет за вершину
Или вода размыла плотину -
И раскололось, разбилось на части,
Рухнуло оземь глупое счастье.
Как ты меня подвела!
Когда Вероники не стало, Яшин едва не сошел с ума от горя. Он читал и перечитывал ее стихи, плакал, не мог есть. Сразу же сильно постарел, стал маленьким, растерянным стариком. Ему-то думалась, она будет с ним вечно. Ему-то казалось, их любовь будет всегда. Думалось да казалось, бормотал он. Думалось да казалось...
Думалось, все навечно,
Как воздух, вода, свет:
Веры ее беспечной,
Силы ее сердечной
Хватит на сотню лет.
Вот прикажу – И явится,
Ночь или день – не в счет,
Из-под земли явится,
С горем любым справится,
Море переплывет.
<...>
Думалось да казалось...
Как ты меня подвела!
Вдруг навсегда ушла –
С властью не посчиталась,
Что мне сама дала.
С горем не в силах справиться,
В голос реву, Зову.
Нет, ничего не поправится:
Из-под земли не явится,
Разве что не наяву.
Так и живу. Живу?
Александр Яшин пережил Веронику на три года. Он умирал от рака, а Злата до последнего мига держала его за руку. Потому что – тут ее соперница была права – не отрекаются, любя.
