Побег в ад. Как многодетная семья Овечкиных стала первыми террористами России

Талантливые ребята и там оказались на высоте, скоро завоевав и сердца обычных слушателей, и расположение критиков. Харизматичный советский коллектив заметили продюсеры из Великобритании. Братьям предложили контракт со звукозаписывающей студией на солидную сумму. Работать надо было в Лондоне. Британцы брали на себя все расходы. Взамен ребята имели возможность лететь в Англию прямо из Токио. Однако позволить себе этого они не могли: в этом случае мальчики рискуют больше никогда не увидеть обожаемую маму, которая к тому времени осталась вдовой, и своих сестер.

Вернувшись в СССР они все рассказали матери и поделились соображениями: чтобы покинуть страну всем вместе, нужно угнать самолет. Нинель Сергеевне на тот момент был 51 год. Она обожала своих детей, они платили ей тем же. Авторитет мамы для большого семейства был непререкаем. И она план дерзкого побега одобрила. Овечкины стали готовиться к захвату. Скоро из двух трехкомнатных квартир, доставшихся многодетной семье от государства, стали пропадать ценные вещи. Старшие сыновья продавали их, чтобы запастись оружием и необходимыми для создания самодельной взрывчатки деталями.

К побегу готовились полгода, но не учли самого главного. Да и откуда им было знать, что пилоты внутренних рейсов не подготовлены к перелету через границу, а менять маршрут самолета, топливо которого строго рассчитано на определенный путь, и вовсе опасно.

Еще проходя досмотр в японском аэропорту, парни заметили, что громоздкий контрабас досматривают неохотно. Во-первых, большая и тяжелая конструкция с металлическими деталями все равно издает звуки на контроле, во-вторых, в артистах с музыкальными инструментами вряд ли кто-то заподозрит террориста. Позднее, когда совершенное преступление комментировали следователи, они расскажут, что футляр инструмента был модифицирован. Теперь он стал еще больше — чтобы не влезать в рамку металлодетектора. К тому же внутри появились места, в которых можно было спрятать оружие и взрывчатку.

Старшие братья для захвата самолета купили два ружья — одноствольное и двуствольное, из которых сделали обрезы. Изготовили самодельные бомбы и поместили это все в тот самый футляр. Рейс, который они выбрали для вылета за границу, был внутренним: летело семейство из Иркутска в Ленинград, с дозаправкой в Кургане.

8 марта 1988 года вся семья, кроме старшей дочери Людмилы — та вышла замуж и жила отдельно, — поднялась на борт Ту-154. Парни болтали со стюардессами и даже показали им фото с выступления, чтобы доказать, что они артисты. Но едва ли «Семь Симеонов» нуждались в представлении. Поскольку в самолете было немного пассажиров, вся семья села вместе. До Кургана ничто не предвещало, зато, когда самолет взлетел во второй раз и уже направился в Ленинград, настроение Овечкиных поменялось.

Они передали через стюардессу записку экипажу, в которой требовали лететь в Лондон вместо Ленинграда. По началу пилоты решили, что это дурацкая шутка веселых артистов: до этого случая в СССР не было широко освещаемых терактов, экипажи самолетов были просто не готовы к такому повороту событий. Чтобы доказать свою серьезность, братья стали угрожать пассажирам обрезами.

Напуганные пилоты не рискнули взять на себя никакой ответственности и связались с Землей. С этого момента руководить полетом стали сотрудники КГБ. Неизвестно, действительно ли Овечкиных собирались отпустить за кордон в обмен на пассажиров, но некоторое время переговоры шли именно об этом. Однако семейство на уступки не шло.

Земля отдала приказ бортинженеру Иннокентию Ступакову выйти в салон самолета и во что бы то ни стало внушить Овечкиным, что топливо на исходе. Он был убедителен. Посовещавшись, братья разрешили совершить еще одну посадку для дозаправки, настояв на том, чтобы она была за пределами СССР. Но самолет не мог пересечь границу: это было бы расценено, как нарушение границы с воздуха, кроме того, пилоты внутреннего рейса просто не знали тонкостей маршрутов за рубежом.

По громкой связи объявили, что самолет садится в финском Котка, на самом же деле судно заходило на посадку под Ленинградом, на военном аэродроме в Вещево. Позднее, в документальном фильме «Бомба в контрабасе», посвященном этому семейству и их терракту, даст интервью Геннадий Зайцев, руководивший в 1988 году 7-м управлением КГБ. Он оценит действия штурмовиков, которые должны были обезвредить Овечкиных, как безграмотные.

А пока, приземлившись в Вещево, братья в иллюминаторы увидели, что к самолету направляются советские солдаты. Один из старших братьев, разъяренный обманом, в упор расстрелял из обреза стюардессу — Татьяну Жаркую. Овечкины хотели пробраться к экипажу, но вход был заблокирован.

Террористы пригрозили начать расстреливать пассажиров, если не будут выполнены их требования. Поняв, что одна жертва уже есть, штурмовики стали действовать более слажено. С Овечкиными попытались построить диалог: гарантировали им вылет за границу взамен на то, чтобы те выпустили женщин и детей. Братья наотрез отказались разговаривать. Когда к самолету подъехал дозаправщик, выпустили бортинженера.

Дозаправщик был настоящим и самолет действительно заправляли. Вот только основные действия проходили за ним. Бойцы специального подразделения должны были попасть на борт и начать операцию по обезвреживанию террористов. Но никакого спецназа рядом просто не было: штурмовиками оказались обычные сотрудники ППС, которые понятия не имели, как действовать в таких ситуациях.

Штурм начался, когда самолет выруливал на взлетную полосу. Бойцы не нашли ничего лучше, чем вломиться в салон из кабины пилотов и начать палить по всем, кто попадался на пути. Среди раненых оказались четыре пассажира и ни одного из братьев Овечкиных. Террористы стали отстреливаться и тоже ранили несколько милиционеров. Те в итоге просто скрылись за бронированной дверью. Похожая ситуация была и с теми штурмовиками, что пытались захватить Овечкиных со стороны хвоста воздушного судна.

Поняв, что они попали в тупик, Нинель Сергеевна собрала вокруг себя старших сыновей — Александра, Василия, Дмитрия и Олега, и приказала взорвать одну из самодельных бомб. Члены семьи попрощались друг с другом и попытались покончить жизнь самоубийством. Но самопальное устройство сработало неправильно — в результате погиб только Саша. Зато салон загорелся.

Мать приказала старшему сыну Василию убить каждого из пистолета. Он немедленно выстрелил сначала в мать, потом по очереди в двух своих братьев и в себя. Остальные члены семейства не решились прощаться с жизнью.

На борту погибло четыре человека: расстрелянная бортпроводница, две пассажирки пожилого возраста и молодой парень задохнулись в дыму от пожара. В этой страшной душной камере пыток кто-то нашел в себе силы открыть запасной выход. Люди стали выбираться наружу из необорудованного трапом самолета. Ломали кости, получали сотрясение мозга, но этот бесконечный кошмар для них закончился.

Дети Овечкиных, оставшиеся в живых, получили серьезные сроки: старшая из присутствовавших на борту 28-летняя Ольга получила 12 лет. Она отсидела только половину срока, но после тюрьмы ее жизнь не сложилась. Женщина стала спиваться, обзавелась соответствующей семьей. После одной из пьяных разборок с сожителем Ольша просто не пришла в себя.

17-летний Игорь, который, во время самоубийства семьи спрятался от решительного старшего брата, получил 8 лет лишения свободы и тоже отбыл только половину срока. Однако вскоре после этого был задержан за распространение наркотиков. Пока шло следствие, молодой человек погиб в СИЗО при странных обстоятельствах.

Самая младшая из дочек Овечкиных, Ульяна, как и ее сестра, спилась. Помня о чудовищных страницах своей биографии, она не хотела жить. Несколько раз пьяная Уля бросалась под колеса автомобилей. Но совершить самоубийство у нее так и не получилось. Ульяна осталась инвалидом.

Еще одна девочка — Татьяна — вышла замуж куда более счастливо, чем ее старшая сестра. Это единственное, что известно об этой дочке Овечкиных. Маленький Сережа, которому во время теракта было 9, после страшных событий вместе с Таней был отправлен на воспитание к старшей сестре Людмиле. Обо всех троих — Татьяне, Людмиле и Сергее — ничего не известно.