Папины дочки

Дочь: Мария Кожевникова депутат Государственной Думы, общественный деятель, актриса
Отец: Александр Кожевников, известный хоккеист, олимпийский чемпион, заслуженный мастер спорта

ДО: Мария, в чем вы похожи на отца?
МК: Эмоциональность — это точно папина черта. Горячность, которая иногда помогает, а иногда и мешает. Правдолюбие, которое тоже порой мешает. И еще удачливость. Но не в ней одной дело. Еще нужно много работать, пере- жить невероятное количество неудач на пути к успеху. Но важно и не упустить шанс...

ДО: Есть что-то очень важное, чему вас научил папа и за что вы ему особенно благодарны?
МК: Я очень благодарна и папе, и маме, за то, что они не стали ломать мой характер. Я была ребенком, с которым можно было либо договориться, либо он сделает все по-своему. Если я считала, что так правильно, то всегда доказывала свою точку зрения и поступала, как считала нужным. И очень признательна родителям, что они не пытались во мне это качество изменить. Именно поэтому до сих пор у меня всегда есть своя точка зрения, свое мнение.

ДО: То есть папа строгим не был?
МК: Он был строже с братом — Андрея воспитывал как мужчину. А меня больше баловал. Поэтому до сих пор само слово «папа» ассоциируется у меня с праздником, счастьем.

ДО: Мария, развод родителей сильно на вас отразился?
МК: Мне тогда было 12 лет. Поначалу для меня это был шок, но теперь я вижу и положительные моменты. Их развод стал для меня стимулом работать над собой, стремиться к самостоятельности. Тогда у меня произошло переосмысление жизни. Я считаю, что добиться всего того, чего я добилась, меня сподвиг именно развод родителей.

ДО: Какой вид вашей деятельности папа одобряет больше всего?
МК: Папа долго жил в Америке, поэтому мы мало общались. И хотя мое решение стать актрисой было логичным (я была очень творческим ребенком), папа о нем узнал уже на последних курсах моего обучения в ГИТИСе. А узнав, сказал: «Смотри сама, но это сложная профессия. Если у тебя есть талант, выплывешь, нет — тебе никто не поможет». Сейчас, когда видит меня на экране, иногда комментирует: «Здесь хорошо, а здесь мне не нравится». К моей работе в политике он проявляет куда больше интереса. Может что-то советовать или спросить совет, бывает, часами спорим о законопроектах. Когда я стала депутатом, нам с папой стало интереснее общаться.

ДО: То есть он не гордился знаменитой дочкой-актрисой?
МК: Нет, гордилась я! (Смеется.) В детстве меня задевало, когда говорили: «Это дочь Александра Кожевникова». Гордость за папу была. Но видели не меня, а дочку олимпийского чемпиона. Когда мне было лет семь, я заявила папе: «Ну, ничего, настанет такой момент, когда о тебе будут говорить, что ты папа Марии Кожевниковой». Сказала и забыла, а он запомнил. И такой момент действительно настал. Однажды папа позвонил: «Ну вот, теперь у меня просят автограф не как у знаменитого спортсмена, а как у отца Кожевниковой!» Долго смеялись.

ДО: Говорят, дочь выбирает мужчину, похожего на отца...
МК: Я, конечно, папу очень люблю, и он для меня самый лучший, но мой мужчина все же на него не похож. Любовь — это ведь химия, неподвластное нам чувство...

ДО: Вы не спрашивали у папы, он уже готов стать дедушкой?
МК: Пока не спрашивала. А когда ему об этом сообщу, у него уже не будет вариантов отказаться. (Смеется.) Но наверняка он понимает, что это не за горами, и, думаю, будет счастлив, когда это произойдет.

Дочь: Наталия Каневская-Натив, художник по костюмам и сценограф
Отец: Леонид Каневский, актер театра и кино

Одно из моих ярких детских воспоминаний: как-то мы с мамой решили сделать папе сюрприз и пришли на его спектакль «Отелло» (в Театр на Малой Бронной), папа играл отца Дездемоны. Стоим за кулисами, и тут я вижу, как папа на сцене обливается слезами — я ни разу в жизни его плачущим не видела! — а на его коленях сидит чужая девушка (Ольга Яковлева — Прим. Ред.).

Поднимаю голову на маму и в полный голос спрашиваю: «Кто у папы на коленях и почему он плачет?» Распереживалась. При этом я уже знала, что мой папа — артист, привыкла видеть его по ТВ, но тут не смогла понять, что к чему. Плачущий папа меня просто потряс! (Улыбается.)

...Я родилась, когда папа был на пике популярности, и с детства привыкла, что его узнают на улице, просят автограф. Мне казалось это нормальным. Вне работы же он был обычным папой: ходил на собрания в школу, водил меня на торжественные линейки 1 сентября.

Как дочь я благодарна отцу за многое! Он вел меня по жизни, и у него всегда находились правильные слова. Он никогда не поучал. Воспитывал личным примером. Главное, что донесли до меня родители — самое ценное в этой жизни любовь. Именно от папы у меня это правило жизни — семья должна строиться на дружественных отношениях, поддержке и общности интересов.

...Когда я засобиралась замуж, мне было важно получить родительское одобрение — я даже представить себе не могла, что муж не будет дружить с моим отцом. Но мои родители, как я уже говорила, никогда не навязывали свое решение. Так было и с браком: я вышла замуж после тридцати, и до этого момента ни папа, ни мама не вели со мной разговоров: «Пора бы замуж». Им было важно, чтобы я была счастлива, чтобы встретила свою любовь. Тоже самое с ожиданием внуков. Хотя теперь, с появлением Амалии (сейчас ей 11 месяцев) вижу, как они рады стать бабушкой и дедушкой... Папа для Амалии — дедушка-праздник. Если честно, не помню, чтобы он так со мной играл. Но не ревную! (Смеется.)

Вопреки расхожему мнению, что дочь нередко выбирает в мужья мужчину чем-то похожим на отца, это не мой случай. Скорее я на него похожа: мы оба — упрямые, экспрессивные, активные. А муж по характеру больше похож на маму: терпеливый, спокойный, гибкий.

Меня часто спрашивают, почему я не стала актрисой? Когда растешь в театральной семье (мама Наталии работала в театральной библиотеке — Прим. Ред.), кажется, выбор очевиден — театр, кино. Но я выбрала несколько иную сферу: всегда любила рисовать, придумывать костюмы и декорации — это увлечение стало делом жизни. Первые годы главным советчиком, конечно, был папа. Я даже создала костюмы к ряду спектаклей, где он играет.

Хотя мы живем на две страны и бывает подолгу не видимся, а папа сейчас еще много ездит по стране — снимается для проекта канала НТВ «Следствие ведут...», а также гастролирует со спектаклями «Ревизор» Театра на Малой Бронной и выездной постановкой «Поздняя Любовь», мы очень близки: постоянно созваниваемся. И когда у нас у всех получается собраться за общим столом, делаем это с огромной радостью!

Дочери: Елизавета и Анна Беловы, художницы
Отец: Алексей Бело, реставратор, искусствовед и иконописец

Елизавета (на фото справа): «Папа мне сказал, что хотел бы, чтобы я занялась иконописью. Тогда я (еще ребенок) не поняла, почему он так решил... Но позже, сравнивая рисование с тем, чем занимались одноклассники и друзья, поняла, что у меня жизнь интереснее, чем, например, у детей бухгалтеров. И моя благодарность к папе начала расти.

...Когда закончился период непримиримых противоречий в наших с папой отношениях, я окончательно поняла, чем бы мне хотелось заниматься. В 13 лет поступила в художественную школу с осознанием, что мне нравится рисовать и в этом — мое будущее. Потом окончила Текстильный институт.

Я хорошо знаю орнамент и систему его построения — у нас было много практики. Его (орнамента) много в монументальной живописи, например, в росписи храмов. Сейчас я занята именно этой работой — мы расписываем храм в Екатеринбурге. Папино и теперь уже и мое желание реализовано».

Анна: «Рисование всегда было моим хобби, серьезно я занималась музыкой. Но в какой-то момент решила связать жизнь с изобразительным искусством. Поступила в колледж декоративно-прикладного искусства, а потом — в Строгановскую академию. В начале обучения было трудно, я даже думала уйти из вуза. Но папа сказал: "Не бросай, подумай еще, здесь тебя многому научат". Он помог мне трезво оценить ситуацию. Я не бросила. Сейчас у меня творческий подъем. Спасибо, папа!»

Дочь: Карина Багдасарова, укротительница и дрессировщица
Отец: Михаил Багдасаров, укротитель и дрессировщик

Для меня папа — образец, таким должен быть любимый мужчина. Сейчас со мной рядом немногословный, надежный, как папа, человек, на плечо которого я могу опереться. Мой папа — яркий, сильный и во- левой. Он совершил путь от униформиста до народного артиста. Большую часть своей жизни он отработал дрессировщиком у великой Маргариты Назаровой. Поэтому для него женщина в клетке — божество.

Когда родилась я, у него появилась идея, что я стану второй Назаровой. Я же не догадывалась об этом первые 15 лет своей жизни. Мечтала танцевать в ансамбле Игоря Моисеева. Поступила в бакинское хореографическое училище.

Мы жили в Баку. Когда я окончила училище, в Азербайджане случилась война. И нашей армянской семье пришлось спешно уехать, оставив наши квартиры... Так я оказалась в челябинском цирке, где работал папа. Он дал мне совок и скребок, отправил на конюшню убирать за животными — познавать азы профессии. В 18 лет я впервые вошла в клетку к хищникам. Тогда авторитет отца был настолько силен, что мне было проще зайти к тигру в клетку, чем пережить папин гнев...

Я выросла с пониманием, что должна быть лучшей, потому что я — папина дочка.

Мне важно, чтобы отец гордился мною, я не могу подвести его. Я всегда говорю, что папа дал мне хлеб с маслом и черной икрой.

Дочери: Елизавета и Евгения Каспаровы, врачи-офтальмологи
Отец: Аркадий Каспаров, врач-офтальмолог

Елизавета (на фото слева): «Папа сыграл в моей жизни определяющую роль. Он сумел совместить, казалось бы, несовместимое: кавказское воспитание и современный взгляд на женщину. Так, еще в детстве, он нам с сестрой сказал: "Современная женщина должна быть хорошо образованна, иметь профессию, уметь водить машину, знать хотя бы один иностранный язык, быть физически активной и... хорошо стрелять". Этот женский образ родился не случайно. Наша бабушка Лиза, папина мама, была именно такой. Во время Великой Отечественной войны она, работая врачом, в эвакуации, абсолютно одна, сумела прокормить троих сыновей и двух племянников.

Я стала офтальмологом, как отец. Почему? Потому что не стоит разбрасываться семейными ценностями. Профессиональный опыт — одна из них. Мой отец вместе с соавторами создал уникальную и эффективную систему лечения глазного герпеса, которая с успехом применяется более 40 лет. Я посвятила проект eyeherpes.ru лечению офтальмогерпеса по методу моего папы, академика А. А. Каспарова.

Если рассматривать тезис о том, что мужья похожи на отцов, соглашусь лишь отчасти. Такого человека, как любимый отец, не найти среди других мужчин! Отношения между любящими дочерью и отцом уникальны. И ждать подобного от других мужчин — значит требовать невозможного. Между отцом и дочерью возникают отношения родитель — дитя, а между мужем и женой — как взаимосвязь двух взрослых людей.

Тем не менее, я должна согласиться, что мой любимый муж напоминает моего отца своей добротой, великодушием, умением любить, мужественностью, скромностью. И еще он хорошо образованный человек и в прошлом спортсмен, как и мой папа. Словом, я всегда находила привлекательным тип академически образованного умницы, умеющего дать сдачи, если надо».

Евгения: «В детстве папа для меня был просто папой. Мы с сестрой, конечно, знали, что он хороший глазной врач, но не более. Мы играли в доктора и закапывали куклам в глаза "лекарства". Родители снабжали нас немецкими кукольными наборами, там были фонендоскопы для выслушивания кукольных сердец, повязки с красным крестом, шапочки, шприцы.

Когда я поступила в медицинский институт и начала изучать офтальмологию, на лекциях нам стали говорить о методе Каспарова. В какой-то момент папа превратился для нас с сестрой в строгого учителя, который не давал поблажек, побуждая нас усердно работать. При этом на протяжении всей своей жизни сам он трудился много и самоотверженно.

Отец всегда говорил, что глаз — красивый орган. Для нас это звучало абстрактно. И только в институте, когда я попала на курс офтальмологии, поняла, что он имел в виду. Смотришь на глазное дно и видишь розовое озеро. Когда я впервые увидела глаз пациента в щелевую лампу (Аппарат для микроскопического анализа — Прим. Ред.), сосуды, по которым виден ток эритроцитов, блестящую гладкую роговицу, живую подвижную радужку, перламутровый хрусталик, меня заворожила эта красота.

Инструменты для офтальмологических операций (которые делаются под микроскопом) изящны и красивы. Сама операция — ювелирная работа. В офтальмологии действительно есть определенная эстетика. Когда начинаешь заниматься узкой специализацией, перед тобой открываются бесконечные горизонты...

Глаз — живая и совершенная вселенная со своими законами. Надо понимать, что когда ты лечишь больного с тяжелым глазным заболеванием, таким как, например, осложненный герпетический кератит, у тебя есть ощущение боевого поединка, схватки с невидимым, порой очень упорным и коварным врагом, с гидрой, против которой сражаешься, словно воин. Какое же счастье выигрывать вместе с пациентом эти поединки! Но профессия — лишь часть папиного вклада в мою жизнь. В мужчинах я ценю ум, тонкость, надежность, доброту, великодушие и порядочность. Видимо, потому, что ими обладает мой отец, и для меня эти качества являются естественной нормой».

Говорят, природа отдыхает на детях гениев. Стоит добавить, злопыхатели говорят. История знает массу примеров, когда дети не менее успешны, чем их звездные родители, а иногда даже и более. В обзоре от «ДО» — папы и их умницы дочки.