Невидимые первые леди СССР: жёны генсеков, которые не мелькали в новостях

Лидер страны, запомнившийся как борьбой с прогулами на рабочих местах и смещением восемнадцати министров, пойманных на крупном взяточничестве и хищениях, так и суровыми преследованиями диссидентов и лиц, занимающихся творчеством и не состоящих при этом в профессиональных союзах писателей, художников и так далее, был в жизни женат дважды. Первую жену он оставил ради второй и именно со второй он стал генсеком.

Жену Юрия Владимировича звали Татьяна Филипповна. В девичестве Лебедева, в отличие от гордой Кухарчук она взяла фамилию мужа. Их старший сын Игорь родился через месяц после начала Великой Отечественной, дочь Ирина — уже после Победы.

Вообще, надо заметить, поскольку мало кто из советских мужчин давал себе труд предохраняться тем или иным способом, обычно малое количество детей говорило о том, что женщина делала аборт. Это понимал каждый советский муж. Об этом обстоятельстве стоит вспомнить, услышав в очередной раз о том, что аборты будто бы примета именно нашего времени.

Надо сказать, Андропов отличался очень мягкими, либеральными взглядами на семью, и его жена была скрыта от публики не для того, чтобы «знала своё место». Дело в том, что в 1956 году, когда случилось антисоветское восстание в Венгрии, Андропов был в этой стране советским послом. Восстание проходило далеко не мирно, и от увиденных жестоких сцен Татьяна Филипповна серьёзно повредилась в рассудке. Всю оставшуюся жизнь она провела на лекарствах. Ни предъявлять её публике, ни заставлять смотреть на скопления людей было невозможно.

Всю совместную жизнь человек, который прославится как суровейший генсек, заботился о жене, следил, чтобы её жизнь была максимально наполнена семейным теплом и, когда во время обострений жена оказывалась в больнице, урывал время для регулярных посещений. Во время этих грустных больничных свиданий Юрий Владимирович обязательно дарил жене цветы и читал собственные нежные стихи.

Подобной семейственности не наблюдалось у сменившего Андропова ненадолго Константина Черненко. Он постоянно изменял своим жёнам и легко их бросал, пока партия не потребовала от него остепениться под угрозой приостановки карьеры. Последней женой Черненко стала Любимова Анна Дмитриевна, мать троих его детей.

Жена прославившегося страстью к поцелуям генсека имела свою тогда неприятную тайну: она, судя по всему, была еврейкой. Однако после основания современного государства Израиль, призванного возродить древнюю еврейскую государственность и срочно собирающего евреев-учёных и других специалистов со всего света, евреев в СССР стали априори подозревать в намерении сбежать в Израиль со всеми государственными секретами и, иносказательно выражаясь, затраченными на их образование государственными вложениями.

Это определило внутреннюю политику СССР как в известной мере юдофобскую. Члену партии, а тем более генеральному секретарю стало неудобно иметь жену-еврейку, и Виктории Петровне пришлось всю жизнь подчёркивать, что неправославное имя она получила в честь некоторых знакомых семьи, полек: мол, поляков в Белграде на железной дороге работало немало. На людях Виктория Петровна приучилась не показываться, чтобы не «светить лицом», и полностью посвятила себя домашней жизни.

Она лично занималась рационом и гардеробом мужа. Даже когда у него появились повара, положенные по должности, она обучила их любимым блюдам Леонида Ильича и дала наставления по ограничениям в питании. Домашнее заключение давалось ей, по крайней мере внешне, легко: политикой она совсем не интересовалась, к общественным мероприятиям, где приходилось порой появляться, была равнодушна.

Мужа Виктория Петровна пережила на тринадцать лет. Большую часть казённого имущества у неё, в отличие от Горбачёвых, забрали. Виктория Петровна страдала к тому временем диабетом, что ограничивало её подвижность. Последние годы жизни она провела в одиночестве и умерла уже после развала СССР. Быть может, перед тем не раз вспоминала самые светлые моменты своей жизни. Например, как её, первокурсницу техникума, будущую медсестру, пригласил на танец симпатичный увалень Лёня.

Судя по обстоятельствам, при которых Сталин зачинал детей, его тянуло к девочкам среднего подросткового возраста. Надежда Аллилуева, которая считается главной любовью Сталина и была его женой, когда он встал во главе страны, не была исключением. Сталин начал с ней роман, когда девушке было шестнадцать.

Необычность роману придавал тот факт, что Иосиф Виссарионович некогда был, по слухам, любовником матери Надежды Сергеевны и в этом качестве проводил время и с маленькой Надей.

Однажды он спас её, когда она тонула. По легенде, именно это воспоминание заставило шестнадцатилетнюю Надежду влюбиться без памяти, когда она снова встретила в своей жизни Иосифа. Ему тогда было тридцать семь, и он вернулся из Сибири, где с другой девочкой-подростком прижил двоих детей с её четырнадцатилетия. Через год после повторного знакомства Сталин и Аллилуева поженились и провели в браке двенадцать лет.

По моде времени, Надежда оставила за собой девичью фамилию. В двадцатых у неё родились сын и дочь. Дочь потом вспоминала, что мать часто оставляла их на нянь, поскольку отцу хотелось, чтобы она всё время, на всех застольях, была рядом. Есть версия, что из ревности к детям, несмотря на желание Надежды Сергеевны родить ещё, он принудительно отправлял её на аборты.

В 1932 году Надежда Сергеевна покончила с собой, выстрелив в сердце. Разошлись слухи, что она сделала это после ссоры с мужем. Однако росший в семье Сталиных приёмный сын утверждал, что основной причиной нестабильности Аллилуевой были мучительнейшие головные боли, которыми она по неизвестным ему причинам страдала последние годы жизни. Ссора могла послужить только спусковым крючком.

В общественной жизни Аллилуева практически никак не участвовала: вторую Крупскую Сталин рядом с собой заводить не хотел, да и сама Надежда Сергеевна мало смыслила в политических интригах. Однажды она попыталась спасти восемь своих бывших сокурсниц, арестованных в тридцатые: позвонила Ягоде с требованием отпустить их. Ягода спокойно ответил, что они только что скончались от какой-то инфекционной болезни прямо в тюрьме.

После смерти Аллилуевой Сталин часто навещал могилу жены. Их дочь утверждала, что первые дни после похорон он сам подумывал о самоубийстве. Она же свидетельствует, что мать оставила ему прощальное письмо, полное упрёков, и это письмо отец сразу уничтожил.