Маркиза де Помпадур: как завладеть сердцем короля и владеть им до самой смерти

Луиза Мадлен говорила, что муж поручил де Турнему как давнему товарищу заботиться о ней и дочке. Люди не верили. Люди считали, что дочка, собственно, родилась от де Турнема – вот и причина такого внимания к её жизни и жизни её мамы.

Девочка получила лучшее приданое для дочери мужчины, разорившегося и бежавшего из страны: блестящее образование. Конечно, его женскую версию – тогда, увы, мало кто из девочек изучал академические дисциплины в серьёзном объёме.

Жанна-Антуанетта умела музицировать и нежно петь, артистично декламировать текст, рисовать и достаточно разбираться в искусстве, чтобы отличить дурное от достойного. Она научилась держаться изящно, говорить осторожно и следить за своей красотой – то была уже мамина наука. Когда подошёл возраст, её выдали замуж.

Вопрос с тем, как передать своей, вероятно, единственной дочери наследство де Турнем решил элегантно. Наследником он объявил своего племянника, Д’Этиоля, а Жанну-Антуанетту выдал за него замуж. Близкородственные связи тогда французов мало смущали, да и не факт, что племянник точно так же не был грехом своей матери, как Жанна-Антуанетта – своей. В честь свадьбы де Турнем поднёс часть своего состояния как подарок молодой семье, а завещание поправил так, чтобы досталось и невестушке.

Брак осталось скрепить рождением ребёнка. Не то, чтобы Жанна-Антуанетта горела желанием завести малыша от неуклюжего, неказистого на вид муженька, но от постели ему она не отказывала и через три года родила девочку. Малышку крестили Александриной. Вообще Жанна-Антуанетта отличалась очень хрупким телосложением, и чудо, что она хотя бы раз благополучно родила. Все прочие её беременности заканчивались печально. Да и Александрина умерла, не повзрослев. Из-за этого потом злословили тоже...

Молодой муж (ему было двадцать четыре года на момент свадьбы – на пять лет старше невесты) был от своей красивой жёнушки без ума. Да и то сказать, не устрой дядюшка личную жизнь племянника, её не могло бы сложиться вовсе. Особыми талантами, как и внешностью, молодой человек не обладал, а к тому же был болезненно стеснителен.

Но он покорил сердце жены обходительностью и лаской. Исполнял любые прихоти: лучшие наряды, роскошный экипаж, лакомства, домашний театр... На нежные слова и прикосновения, обожающие взгляды и жесты поддержки он тоже не скупился. Жизнь д’Этиолей была идиллической. Но Жанне-Антуанетте всё время как будто чего-то не хватало...

По легенде, Жанна-Антуанетта нередко говорила мужу, что он такой прекрасный супруг, что она никогда от него не отвернётся и не оставит его – разве что ради любви короля. Последняя фраза смотрелась очередным изящным оборотом в её речи и никого не смущала. Между тем, когда будущей маркизе Помпадур было только девять лет, мать решила подумать о её будущем – и пригласила гадалку, прочесть судьбу девочки по руке.

А гадалка сказала, что девочку полюбит сам король! Это звучало как сказка, как сладкое обещание ради хорошей оплаты, но мать нередко мотивировала дочь, скучающую за уроками: мол, возлюбленной короля не пристало быть неотёсанной. Даже если она не будет королю женой.

К девятнадцати годам, когда Жанна-Антуанетта вышла замуж, сказку детства давно пора было забыть. Но – не забывалась. Странное томление духа молодая женщина постоянно искала, чем утолить – и утолить не могла. Она ставила спектакли в домашнем театре. Завела себе салон – и почти сразу прослыла остроумной дамой и обходительной хозяйкой.

Славы ей было мало. И мало было любви. Поместье д’Этиолей стояло на краю Сенарского леса – леса, в котором любил охотиться сам король. И Жанна-Антуанетта частенько всматривалась в лес из окна. А порой надевала самый прекрасный наряд – таких самых-самых у неё было несколько – и отправлялась на прогулку.

Однажды мадам д’Этиоль действительно повстречалась на прогулке с королём. Они обменялись парой фраз, и после охоты Его Величество прислал в поместье д’Этиолей подарок: оленью тушу. Господину д’Этиолю королевская милость польстила. Он повелел прибить рога с этого оленя в одном из залов – чтобы хвастаться оказанной честью.

Госпожа же д’Этиоль вслед за оленем получила второе послание. Теперь словесное, от фаворитки короля, герцогини де Шатору. После которого д’Этиоль долго ещё остерегалась гулять в прекрасных нарядах по Сенарскому лесу.

Когда Жанне-Антуанетте было двадцать три (четыре года как будто потеряны зря!), герцогиня де Шатору умерла. Опечаленный король не спешил выбрать фаворитку – так велико было его горе. Лишь только утешался в объятьях сестры покойной, но так, без глубокого чувства. Сердце его было совершенно свободно, и Жанна-Антуанетта поняла, что получила новый шанс. Она продолжала верить в сказку.

В феврале 1745 года в Парижской ратуше давали бал-маскарад на лесную тему: чествовали молодожёнов, принца Людовика-Фердинанда и испанской принцессы Марии-Терезии. Жанна-Антуанетта, конечно же, была. Она явилась в костюме Дианы – и многие позже усмотрели в том намёк на Диану Пуатье, легендарную фаворитку давнего французского короля. Хотя это могло быть и напоминание о встрече в лесу, во время охоты.

Он умолял её снять маску – она отказывалась. И лишь перед самым уходом, наконец, повиновалась. Вспомнил ли в тот миг король Сенарский лес? Скорее всего. А потом «Диана» пошла от короля прочь, оглянулась и... Уронила платок. Это было предложение, ясное в те годы всякому. Король поспешил поднять платочек. Все присутствующие поняли, что его сердце больше не свободно – а «Диане» в ближайшее время придётся кланяться, как настоящей богине.

Они не бросились в объятья друг друга. Жанна-Антуанетта поехала домой, к мужу, и продолжила прежнюю жизнь. До самого апреля. В апреле в Версале представляли итальянскую комедию. Жанна-Антуанетта, конечно же, была. Описания её наряда на этот раз не сохранилось, но ложа оказалась рядом с королевской. Не иначе как приказом короля.

После комедии Людовик XV изволил пригласить госпожу д’Этиоль на ужин, а она – не отказалась. А после ужина был, конечно, десерт. Такая поспешность чуть не привела к проигрышу. Утром король сообщил своему камердинеру, что д’Этиоль ему не интересна. Ею явно движет корыстный интерес...

Её не было видно на балах и спектаклях, она не гуляла в прелестных нарядах по Сенарскому лесу, не искала встреч с королём и даже как будто избегала попасться ему на глаза. Она вообще была страшно занята: мужем, салоном, домашним театром. Король сначала был насмешлив, потом раздражён, потом – наконец её увидал.

Несчастная д’Этиоль, вся в слезах, рассказала, как ревнивый муж преследует её после той ночи после ужина с королём своей ревностью. Как она боится шаг из дома сделать. И как ей самой бесконечно дороги воспоминания о той ночи, ведь она – о, да, он любит Его Величество всем сердцем. Король целовал её руки и обещал сделать своей официальной фавориткой. Когда вернётся из военного похода. После чего уехал с войском во Фландрию.

Приязнь короля значило для Жанны-Антуанетты очень много. Фаворитки, как правило, дорожат вниманием монарха, но у женщины, которая быстро превратилась из госпожи д’Этиоль в маркизу де Помпадур (титул был подарком Людовика, как и многое другое) – у этой женщины была настоящая одержимость любовью короля. Она постоянно искала и находила способы его удивить и развлечь, потому что её главнейшим врагом была скука короля, а скучать он начинал очень легко.

Каждый день маркиза непременно меняла (или подавала по-новому) свои наряды, никогда не показываясь перед любовником в одном и том же образе. Она произвела революцию, введя в моду короткую женскую причёску (её так и называют теперь – «помпадур»). Возможно, в этом был элемент вызова, поскольку волосы до того остригали только проституткам, и маркиза желала показать королю, что для него она всегда – шлюха.

Чтобы разжечь себя перед забавами с королём, которому плотская сторона любви была как раз очень важна, Помпадур постоянно пробовала различные афродизиаки. Она посыпала своё вино шпанской мушкой или добавляла разного рода пряности, ела шоколад, трюфели, устрицы и сельдерей – но всё было без толку. Поначалу афродизиаки немного разогревали кровь, но потом наступило привыкание.

Чтобы сохранять свою суховатую, уязвимую кожу прекрасной, после каждой совместной трапезы с королём – а ел он обильно и не слишком здоровую пищу – Помпадур весь следующий день выдерживала голодовку, заглушая голод большим количеством чистой воды. Она делала свой запах особенно приятным для короля, смешивая тайно собранный ею пот Людовика с цветочными духами. В наше время учёные уже установили, что собственный запах человеку, чаще всего, приятен – Помпадур исследований не проводила, но секрет этот откуда-то знала.

Она пела для Людовика фривольные куплеты, ходившие по городу, и нежные, волнующие сердце песенки, которые выучила ещё в детстве. Она создала в Версале маленький Камерный театр, для которого сама ставила пьесы (и он существовал ещё долго после её смерти), и король полюбил и её театр.

Конечно, она всех раздражала. Только ленивый не навёл справки, что отец Помпадур в начале своей карьеры был лакеем, а в конце – беглецом от долгов, то есть – проходимцем. Её звали «Гризеткой» – прозвище хорошеньких служанок.

Но Жанна-Антуанетта отлично понимала, что любовь короля могут пошатнуть своими интригами придворные, и нашла себе самого сильного союзника в королевстве. Речь о королеве, Марии Лещинской, супруге Людовика. После десятого ребёнка та сама заявила мужу – спите, мол, с кем хотите, но меня пожалейте! Так что королева изначально не была против любовниц мужа.

Помпадур же ещё и старательно выказывала Лещинской почтение, не позволяла никаких заглазных шуток в сторону королевы в своём присутствии и не забывала заботиться о развлечениях для королевы почти так же, как о развлечениях короля. Лещинская была очень довольна, и придворные понимали, что мало будет отвратить короля от Помпадур – надо будет ещё и противостоять покровительству королевы.

Заботиться о развлечениях короля, быть главной получательницей его даров – но разрешить греть постель другим желающим. Желающих находилось много, и многие пытались сместить Помпадур. Но стоило королю услышать злое слово в её сторону, и он отворачивался, отвечая в том духе, что вас много, а Жанна одна.

Чтобы сделать страсть короля ещё более контролируемой, Помпадур пошла на поводу самой низменной страсти короля – его педо- и эфебофилии. По образцу другой королевской фаворитки, мадам де Монтеспан, она создала школу для девочек, именуемую «Оленьим парком». Вот только в эту школу... набирали девочек нарочно для утех короля. От самых невинных, вроде подмывания девочек препубертатного возраста, до вступления в половую связь – с четырнадцати- и пятнадцатилетними девочками.

Притом в какой-то момент Людовик начал отдавать предпочтение оральным ласкам, избегая непосредственно коитуса, что наверняка было воспринято воспитанницами школы с облегчением. После окончания школы их с богатым приданым выдавали замуж, так что многие обедневшие дворяне закрывали глаза на разврат и охотно отдавали дочерей в «учение».

«Олений парк» королю казался придумкой очень остроумной, а сама Помпадур таким образом избавилась от потенциальных соперниц. Девочки на место официальной фаворитки не претендовали, а уже лет в шестнадцать быстро оказывались замужем далеко от Парижа. С той же целью – оберечь своё положение – она боролась с секретной шпионской службой короля, в создание которой он вложил много своих сил.

Помпадур не на шутку опасалась, что спецслужба, полная одарённых и опытных интриганов, сможет сместить или устранить её быстрее, чем она поймёт, что происходит. Кстати, в эту службу входил талантливый механик, юрист и драматург Бомарше. Как спецагент он был не менее талантлив. Среди прочих его задач, он должен был поддерживать американское движение за независимость от Британии.

Вообще политические решения короля очень быстро и очень надолго оказались связаны со взглядами и суждениями мадам Помпадур. Она вертела политикой Франции как хотела, порой приводя страну на край гибели – но вовремя останавливаясь. И через раз ею двигало одно стремление – убрать опасного для себя аристократа или чиновника. Маркиза де Помпадур собиралась оставаться официальной фавориткой короля до его смерти.

И осталась. Она умерла от туберкулёза с сорок два года. Король с видимым равнодушием принял весь о её смерти – но вышел на балкон под дождь, когда Жанну проносили мимо в гробу. На самих похоронах он присутствовать не имел права – это нарушило бы все правила приличия. «Какую отвратительную погоду вы выбрали для последней прогулки, мадам!» – таково было его последнее к ней слово. И многие видят в этом прощальном слове куда больше чувства, чем выказывало лицо короля.