Любовь и математика: история Софьи Ковалевской

Предметом ее страсти стал «журналист и бывший каторжник», по словам отца, Федор Михайлович Достоевский, который был безумно влюблен в ее старшую сестру, подающую надежды писательницу. Но красавица Анна отвергла Достоевского, чем вызвала полное непонимание Софьи и радость одновременно: Достоевский свободен! Впрочем, Федор Михайлович всегда относился к сестре своей возлюбленной лишь как к милому ребенку, не заглядывая в глубину ее души, которая страдала от любви к нему.

В 18 лет Софья превратилась в очаровательную девушку с нежными, мягкими чертами лица и черными выразительными глазами (недаром отец так гордился своими цыганскими корнями). Она отличалась простотой и естественностью, которую оценил даже чопорный петербургский свет, и поражала несоответствием зрелого, «мужского» ума и почти детского личика.

Второй мужчина в жизни Софьи появился также благодаря Анне. Именно она, живая, умная, энергичная, подверженная модным идеям о женской эмансипации, решила вырваться из-под родительской опеки и начала искать подходящего молодого человека для заключения с ним фиктивного брака.

В 60-е годы XIX века прогрессивно настроенные молодые люди не гнушались во имя распространения женского образования вступать в такие формальные браки, предоставляя затем своим женам полную свободу, заключавшуюся зачастую в их отъезде в более передовую Европу и поступлении там в университет. Фиктивный жених нашелся довольно быстро — Владимир Онуфриевич Ковалевский, 26-летний издатель.

Познакомившись с сестрой невесты, Ковалевский изменил свое решение и согласился «освободить от семейной деспотии» не искательницу приключений Анну, а талантливую и вдумчивую Софью, то ли решив, что она более достойна «свободы» и образования, то ли поддавшись зову сердца, дрогнувшего перед очарованием девушки. Брак был заключен, отца поставили перед фактом, и младшая сестра со своим фиктивным мужем уехала за границу.

Началась долгая полоса странствий по Европе в поисках знаний, работы и своего места в жизни. Софья больше года была слушательницей лекций по математике при Гейдельбергском университете. Именно в Германии Софью ждала встреча с известнейшим математиком того времени Карлом Вейерштрассом, ученицей которого она считала себя всю жизнь, посылая ему на рецензию все свои работы и до самой смерти повторяя, что без него она не совершила бы ни одного открытия.

В 24 года Ковалевская стала магистром философии, а несколько лет спустя защитила докторскую диссертацию по математике. Но даже в прогрессивной Германии женщина не могла рассчитывать на должность преподавателя. Столкнувшись с перспективой безработицы и нищеты, Ковалевские решили вернуться в Россию.

После смерти отца и получения немалого наследства Софья обосновалась в Петербурге, куда приехала и Анна со своим новоиспеченным мужем. Две сестры забыли о своих юношеских идеалах: Анна совершенно забросила литературу, Софья — науку, и обе с головой окунулись в водоворот светской жизни, которой были лишены все годы, проведенные за границей. Балы, театр, вечера в салонах следовали один за другим. Софья покупала наряды, обставляла квартиру, писала театральные рецензии, вынашивала планы роскошной жизни, деньги на которую, по их с мужем расчетам, должен был принести строительный бизнес.

Ковалевский тоже оставил свои исследования по палеонтологии, которой увлекся и довольно успешно занимался в Германии, и посвятил себя бизнесу и заботам о жене, чувств к которой больше не мог скрывать. Их фиктивный брак перерос в настоящий. Наконец-то Софья оценила все прелести супружеской жизни — роль жены своего мужа пришлась ей по вкусу. После многих лет фиктивного брака она согласилась на интимную близость. В 1878 году в семье Ковалевских родилась девочка.

Не умея ничему отдаваться наполовину, Софья увлеклась уходом за дочерью с той же самоотверженностью, с какой до этого увлекалась театром, а еще раньше — математическими уравнениями. Ребенок поглотил ее полностью: ежедневные обновки и игрушки были разбросаны по всей квартире, переоборудованной в одну сплошную детскую.

Однако Софья быстро охладела к дочери, начала скучать по научным исследованиям и занялась организацией Высших женских курсов, вложив в них всю свою энергию, но так и не получив разрешения преподавать в этом первом в России оплоте женского образования. Владимир Ковалевский, совершенно измученный делами, забросил строительный бизнес, что привело к полному разорению супругов. Узнав об этом, Софья почти с облегчением произнесла: «Может быть, это и к лучшему. Мы оба примемся за свое дело». Годы материального процветания она считала потерянными, хотя именно они дали ей силы для продолжения математической деятельности.

Петербург был оставлен ради более домашней, почти провинциальной Москвы, где находился предмет мечтаний мужа и жены — Московский университет. Этот бастион науки оказался для супругов неприступным. Владимир добровольно отказался от преподавания ради содержания семьи и устроился служащим в нефтяную компанию. Это решение далось нелегко. Он впал в отчаяние, послужившее, по уверениям друзей семьи, началом его сумасшествия. Владимир совершенно отдалился от жены, что вызвало ответную отчужденность Софьи, тяжело переживавшей невозможность преподавать в России. В 1883 году Владимир Ковалевский покончил с собой. Софья до конца своих дней винила себя в его смерти.

Вскоре Ковалевской предложили должность преподавателя в молодом демократичном Стокгольмском университете. 30 января 1884 года она прочитала там первую лекцию и вскоре вошла в круг известнейших математиков своего времени, поражая маститых ученых умом и широтой познаний. Никогда не мечтая о почестях, она лишь хотела заниматься любимым делом. Но оказалось, что второе невозможно без первого.

Софья приняла славу, так внезапно обрушившуюся на нее, как должное, но желанного покоя и счастья слава ей не принесла. Именно годы наивысшего взлета научной карьеры стали для нее временем глубочайшего одиночества. Желание любить и быть любимой, столь простое, но такое недоступное, доводило Софью до отчаяния. А смерть любимой сестры, которая, по мнению Ковалевской, так много хотела взять от жизни и так мало взяла, стала для нее даже большей трагедией, чем самоубийство мужа.

«Я ни разу в жизни не была так несчастна, как теперь», — писала она подруге. Фаталист по убеждениям, считавшая, что земной путь человека решен раз и навсегда и только в больших, переломных, моментах ему дано право выбора, Софья решила, что не предназначена для любви и семьи и должна целиком посвятить себя науке.

В этот момент и появился он, третья и последняя любовь Софьи Васильевны Ковалевской. Высокий, красивый, умный, самоуверенный до самовлюбленности, полный сил и энергии, Максим Ковалевский (по иронии однофамилец Софьи) любил жизнь и женщин. Особенно женщин — всех и сразу. Полюбил он и 38-летнюю Софью, полюбил за детскую непрактичность, от которой она так и не избавилась за годы жизненных перипетий, полюбил за славу и всеобщее восхищение, полюбил за ум, а также за ее всепоглощающую, неистовую страсть к нему. Он полюбил в ней все. Правда, ненадолго.

Поначалу влюбленные всюду появлялись рука об руку, посещали лекции друг друга (Максим Ковалевский также эмигрировал из России и с большим успехом читал в Европе лекции по праву), вели долгие беседы о философии и литературе. Софья полюбила Ковалевского, посвящала ему все свое время. Однако вскоре поняла, что его время было распределено между многими женщинами. В очередной раз разочаровавшись в любви и смирившись со своей судьбой, Ковалевская бросилась к единственному верному другу — математике. Тогда уже ревновал он и умолял ее вернуться. Она возвращалась — и история повторялась.

А он, то ли шутя, то ли серьезно, сделал Софье предложение, которого она так долго ждала. Возвращаясь из Италии в Стокгольм, Ковалевская с трепетом думала о предстоящем браке. Дорога была долгой и утомительной. Софья не взяла с собой теплых вещей и простудилась. Легкое недомогание сменилось тяжелым воспалением. Ослабленный нервным напряжением последних лет организм был не в состоянии противостоять недугу. Софья Ковалевская скончалась 29 января 1891 года.

Фото: ТАСС

Источник