Личная жизнь сэра Шона Коннери: когда ты джентльмен только на экране

В двенадцать Том устроился молочником – разносил бутылки к дверям домов перед школой. В тринадцать бросил школу ради более оплачиваемой работы. Если до Второй мировой его семья с трудом сводила концы с концами, то уж теперь, в её разгар, приходилось совсем туго. Не до учёбы. В восемнадцать попытался уйти в моряки: кормят, одевают, дают койку, ещё и платят... Но очень скоро его пришлось списать на берег. Желудок словно сошёл с ума. Нет, еда была обычная. Как определили врачи, так организм среагировал на повышенный стресс.

От флота на память осталась пара жизнерадостных фотографий в форме и две татуировки, набитые товарищами: «Мама и папа» и «Шотландия навсегда». Позже татуировки ему пригодились – как раз в разговорах с женщинами. Им тату давали повод для вопросов: «Откуда они у тебя?» Ему – возможность ответить небрежно: «Служил одно время на флоте...»

Немного помыкавшись после неудачной флотской карьеры, Коннери нашёл себе местечко в Эдинбургском театре. А параллельно увлёкся культуризмом. Даже дошёл до третьего места в конкурсе «Мистер Вселенная». Штука в том, что бодибилдинг ему нравился, но делом жизни не казался. А что казалось? Ответ уже успел дать театр. Коннери хотелось стать актёром. Кто знает, не возлагал ли он надежды как раз на своё тогда совершенное тело?

И действительно, практически сразу, как Коннери – после конкурса «Мистер Вселенная» – стал ходить на пробы, ему дали роль. Ну как, роль... С учётом телосложения – сыграть безымянного полицейского. Очень долго роли Коннери в кадре не шли сильно дальше этой, самой первой. Но он не сдавался. Без малого десять лет у него ушло, чтобы добраться до своей первой большой роли – и своего первого громкого романа.

Фильм назывался «Самый длинный день». Нельзя сказать, чтобы там был один главный герой. Картина была исторической драмой о высадке союзников в Нормандии, и сюжет подавался от лица то одних, то других. Персонажа Коннери звали Фланаган – то есть это был моряк и шотландец одновременно. Быть может, это сочетание и определило выбор Коннери на роль – выбор шотландца и бывшего моряка (в длительность своей карьеры на флоте в те годы актёр, конечно же, не вдавался). К тому времени, кстати, артист уже щеголял новым, национально окрашенным именем — «Шон».

На съёмках как-то моментально завертелся роман с другой актрисой, Ланой Тёрнер. На чернобрового шотландца она обратила внимание сама – Тёрнер была любвеобильной и вольной в поступках женщиной. Коннери, конечно, было лестно вдвойне – ведь то было внимание не только красивой женщины, но и актрисы, которую на данный момент буквально засыпали предложениями режиссёры. Однако, как оказалось, хотя сердце Тёрнер было свободно, она всё же состояла в отношениях, которые считались постоянными. И партнёром её был гангстер, почти стереотипный итало-американец по фамилии Стомпанатто.

Гангстеру кто-то рассказал о Коннери, и он явился разбираться – кто это там зарится на его женщину? Он ворвался прямо на съёмочную площадку, размахивая пистолетом. Участники съёмок замерли, Тёрнер поглядела на сложившуюся сцену с привычным любопытством, а Коннери... в секунду разоружил незадачливого соперника и буквально вышвырнул его прочь, как мешок с костями.

Вполне возможно, именно эта более чем кинематографичная по сюжету сцена стала причиной того, что следующей ролью Коннери стал Джеймс Бонд. Точнее, как-то повлияла. О произошедшем на съёмках «Самого длинного дня» сплетничали много и с удовольствием. В таком случае – спасибо Тёрнер, благодаря которой Бонд получил лицо Коннери на несколько картин подряд! Конечно, сыграли роль и национальность Бонда (по сюжету он как раз шотландец), и актёрское обаяние Шона.

Сам Коннери вскоре после истории с Тёрнер (забывшей его сразу, как закончились съёмки), женился на другой актрисе, австралийке Дайан Силенто. Брак был довольно удачным. У пары родился сын Джейсон – тоже, конечно же, актёр. Любители сериалов знают его по шоу «Робин из Шервуда» восьмидесятых, «Тайнам Смолвилля» и другим проектам. Идиллию разбила... любовь. Из тех, какие зовут настоящими, большими, на всю жизнь. Увы, этой любовью была не Дайан. Её звали Мишелин.

Шон Коннери обожал гольф. Этот спорт бросал много вызовов. Тут требовалась физическая сила, приложенная ювелирно точно; замечательный глазомер; умение рассчитывать движение предмета, траекторию которого можно задать только одним движением – и это движение далеко от прямого тычка в сторону цели. В гольфе Шон был недурён. То есть как недурён – он даже принимал участие в турнирах. Вот на одном таком турнире, в семидесятом, он и встретил Мишелин.

Мишелин Рокбрюн была художницей. Родной язык – французский, родная страна – Марокко. Он был женат, и она замужем. Возможно, когда их с огромной силой потянуло друг к другу, оба думали, что это будет интрижкой. Часто страсть, которая вспыхивает быстро и ярко, так же быстро прогорает. Нет, они не бросились немедленно в объятья друг друга. Сначала заболтались. Потом переписывались – прямо бумажными письмами, в то время мессенджеров не было. Надо было выкроить около часа, связно изложить мысли, запечатать в конверт, отнести на почту, ждать неделями ответа...

Позже сложится легенда, что Коннери осаждал Рокбрюн – и добился. Он написал письмо первым, это правда. Она ответила и продолжала отвечать. Он сыпал комплиментами – она не останавливала. Но о своих чувствах он написал только раз, и это было не первое его письмо. Он решился на откровенность, после которой – скорее всего – в романе по переписке Мишелин поставила бы точку. Он уже пытался пригласить её на свидание – она отказала. Это письмо должно было дать понять, что речь идёт не об интрижке... Она поверила. Для тысячи женщин такое доверие оборачивалось жестоким разочарованием. Рокбрюн повезло.
События дальше развивались стремительно. Роман. Два развода. Свадьба.

Конечно же, их упрекали. Конечно же, многие ждали, что такая скандальная связь вскоре обернётся не менее скандальным разрывом. А они прожили сорок пять лет, пока смерть не разлучила их. Его смерть. Последние годы он болел. Этот брак за столько лет почти что признали идеальным. Яркая художница, прославленный актёр: они продолжали устраивать красивые свидания всю жизнь. Но не так просто шёл сюжет этого фильма.

В конец восьмидесятых Шон повёл себя по всем канонам кризиса средних лет. Он начал роман с певицей, звездой чартов, почти на двадцать лет его моложе, Линси де Поль. Ею увлекались на пике славы многие знаменитости – принц Чарльз, музыкант Ринго Старр... Музыкантов вообще, конечно же, целый список. Основной круг знакомств, ничего удивительного. Роман закрутился бурно и продлился неполных полгода. А потом Коннери просто исчез со всех горизонтов де Поль, даже не сказав «прощай». Стоило дать ему пощёчину, заявила потом певица. Во имя всех женщин мира.

Да уж, не джентльменское поведение от одного из главных джентльменов Великобритании. В этой истории принято, в основном, радоваться, что Рокбрюн и Коннери сумели сохранить свой брак, несмотря на пережитый кризис. Красивый брак, без сомнения. Но даже партнёрша по мимолётному роману имеет право на элементарную вежливость – нельзя же этого отрицать? Через несколько лет Коннери примерно так же начал короткие отношения с датской журналисткой.

Кроме романов, который в прессе не осветил только ленивый, Мишелин пришлось пережить ещё одно неприятное открытие о том, насколько ограничено джентльменство мужа. Коннери оказался в прошлом семейным абьюзером. В 2006 году Дайан Силенто, бывшая жена (которая, кстати, после развода счастливо вышла замуж и сделала карьеру на родине), выпустила книгу мемуаров. Никто не может сказать точно, но, вероятно, рассказанное в этой книге стало одной из причин, по которой Коннери после «Лиги выдающихся джентльменов» уже не возвращался в кино, довольствуясь работой по озвучке.

В своей книге Дайан рассказала не только о былой привычке Коннери пропустить лишний (порой очень лишний) стаканчик виски, но и о том, как он избил её. Ещё в шестидесятых Коннери в своём интервью сказал, что женщине порой стоит дать пощёчину. В те годы такое отношение было всеобщим – пересмотрели его как норму много позже, так что заявление прошло незаметным. Дайан же рассказала, как это выглядит на практике.

В гостиничном баре, где Коннери занимался виски, Дайан разговорилась от скуки с малознакомым молодым мужчиной. Внезапно Шон велел ей идти наверх. Озадаченная, Дайан вслед за ним поднялась в номер и... Получила удар по улицу. А потом ещё несколько, так, что ей пришлось сбежать в ванную и запереться там. Оказывается, Коннери приревновал – всего лишь из-за болтовни, которую Дайан вообще вела под боком у мужа. И счёл себя вправе выразить ревность побоями.

Собственно, этот эпизод стал началом конца. Хотя Коннери попытался всячески загладить свою вину, любовь уже была забита до смерти. Когда он встретился с Мишелин, дело в его семье уже шло к разводу, несмотря на то, что в то время было принято сохранять брак ради общего ребёнка. Дайан этот брак был уже не нужен.

Через несколько лет после Дайан Шон выпустил собственные мемуары. Многие ждали, что в них он начнёт оправдываться. Но Коннери было нечем оправдаться, так что он посвятил мемуары чему угодно, кроме попыток показать, что тот акт насилия был «вынужденным». Он... как будто просто сделал вид, что ничего не было. В этом отношении, увы, Коннери оказался не выдающимся джентльменом, а лишь одним из тысяч бывших мужей.