Как ученица Юнга советский психоанализ поднимала: история Сабины Шпильрейн

Девочка, которую назвали Шейва — это позже для удобства она будет представляться Сабиной — родилась не в Варшаве, а в Ростове-на-Дону. Туда временно переехали по каким-то своим обстоятельствам Шпильрейны. Позже, когда Шейве исполнится пять, семья опять поедет в Варшаву, но задержится там лишь на четыре года. Ростов-на-Дону навсегда станет для Сабины-Шейвы родным домом. Там она закончит гимназию — с золотой медалью, оглянется на мир, в котором с её умом уже можно сделать любую учёную карьеру, и...

И ничего не выйдет. За напряжением экзаменов последует смерть маленькой любимой сестры Эмилии — от брюшного тифа. Сабину и так нельзя было назвать эмоционально устойчивой, особенно на фоне того, что взрослеющую девочку годами порол розгами отец, превращая сеансы наказания в нечто гораздо более странное по духу. Смерть сестры была последней каплей для её нервной системы. Сабина стала плаксивой, агрессивной, билась в припадках то ли ярости, то ли жалости к себе. В другой семье её принялись бы, пожалуй, по актуальной методе обливать ледяной водой и запирать в комнате без твёрдых предметов, но Шпильрейн-старший, хоть и на странный манер, свою дочь любил. Он отослал её в лучшую психиатрическую клинику. В то время такая действовала в Цюрихе, в Швейцарии.

На самом деле, в любой самой замечательной психиатрической клинике в то время всё равно обливали ледяной водой и запирали в мягкой комнатке. В любой, но не здесь. В заведении, куда попала Сабина, работали Юнг и Фрейд, основоположники психоанализа. Так что с Сабиной начали... говорить. Всего год разговоров, и из девушки, бросающейся на персонал, она становится девушкой, которая задаёт вопросы и слушает. Ей так понравился психоанализ, что она загорелась узнать о нём больше, открывать ещё неизведанный глубины психики — в общем, самой стать психоаналитиком.

И всё же полностью выздоровевшей Сабину назвать было нельзя. Если поначалу беседы с Юнгом позволили восстановить ей своё «я» в прежних или неких новых границах, то они же эти границы и разрушили. Всякий современный психоаналитик знает, что пациент, которому становится легче, начинает тяготеть к слиянию со своим терапевтом, как младенец тяготеет к слиянию с главным источником всякого облегчения в своей жизни — матерью. Вот только пациент психоаналитика обычно взрослый, а значит, прибегает к любимому способу взрослых слиться в одной — к сексу.

Нормальный психоаналитик отлично понимает, насколько такие отношения нездоровы, могут навредить пациенту, и к тому же неэтичны как злоупотребление властью, временной эмоциональной зависимостью выздоравливающего. Однако вплоть до последней трети двадцатого века, согласно всем биографическим исследованиям, психоаналитики-мужчины без особых колебаний пользовались состоянием своих выздоравливающих пациенток и вступали с ними в связь. Юнг исключением не стал.

Сейчас принято стыдливо называть его отношения с девятнадцатилетней Сабиной романом, но по факту это было, в лучшем случае, нарушением врачебной этики. Отношения их были очень странны и продлились в итоге семь лет. Если поначалу они держались на стремлении пациента к слиянию, то позже — на том, что Сабина обнаружила в Юнге источник бесценных знаний и питающих её болезненное эго эмоций и держалась возле него всё тем же сексом.

Связь их вызвала скандал, Юнг даже потерял место — но не по той же причине, по которой это произошло бы в наши дни. Оснований было два. Во-первых, формальное: Юнг был женат, и его поведение, таким образом, было аморально. Во-вторых, истинное: в больнице лечили своих юных девственных дочерей много богатых клиентов. Не хватало распугать клиентуру историей того, чем заканчивается психоанализ для молоденьких девушек.

В конечном итоге историю с Сабиной Шпильрейн называют одной из причин, по которой Юнг ушёл из психоанализа и основал нечто своё — аналитическую психологию, одной ногой стоящей на культурной антропологии и глубочайшем её анализе. Сабина, тем временем, покинув клинику, тут же, в Цюрихе, поступает учиться на медицинский факультет. Закончив его, она покидает и Швейцарию, и Юнга, чтобы уехать в Вену, туда, где крутится сейчас вся психоаналитика — поближе к Фрейду. Нет, в итоге она не закрутила роман с Фрейдом. Она познакомилась со своим соотечественником, Павлом Шефтелем, вышла за него замуж и родила дочь Ренату. Обычно на этом заканчивались многие истории талантливых женщин начала двадцатого века. Но, конечно, не Сабины.

Сейчас трудно представить, но в двадцатых годах в СССР пытались развить собственную школу психоанализа — под патронажем Троцкого. Кто знает, насколько бы меньше было семейных драм, не связанных с мировыми катаклизмами, если бы он преуспел. В любом случаи, супруги-психоаналитики Шефтель вернулись на родину, поднимать отечественную целину от психологии. В Москве был как раз открыт детский дом-лаборатория, в котором Троцкий надеялся вырастить особенных, новых людей, не отягощённых фобиями, неврозами и дореволюционными взглядами на жизнь.

На этой фабрике новых людей воспитывались дети высокопоставленных чиновников — в том числе, например, Василий Сталин. Туда-то и была приглашена на должность научного сотрудника Сабина Шефтель. Параллельно она вела научную работу в Государственном психоаналитическом институте, в Первом московском государственном институте, читала спецкурс, вела семинары, заседала в Русском психоаналитическом обществе. В общем, ученица Юнга готова была работать на износ, создавая светлое психоаналитическое будущее Советского Союза, и муж мало от неё отставал. Увы, но очень скоро Троцкий попал в опалу, и все его проекты стали прикрывать один за другим, а его протеже оказались в опасной ситуации.

Сабина решила скрыться с семьёй в провинции — в родном Ростове-на-Дону. Ей удалось это успешно. В Москве распускали Русской психоаналитическое общество, а она продолжала заниматься анализом, читать лекции по нему, писать работу. Последняя её публикация в европейских журналах относится аж к тридцать первому году. Параллельно Сабина родила ещё одну дочь, Еву, и занималась семьёй. В конце концов, если сидеть в Ростове-на-Дону тихо, рассудила она, все бури пронесутся над твоей головой. Ростов так далеко от Москвы... Её братья, советские учёные, не сумев вовремя принять такого же решения, например, были расстреляны в тридцать седьмом. А она вот смогла лечь на дно.

Немцы вошли в город в сорок втором году, в июле. Сабина, Рената и Ева Шефтель были расстреляны в Змиёвской балке, ростовском Бабьем Яре, в августе.