«Как сладко умирать!» Почему Николай Гоголь боялся смерти и стремился к ней

Первый эпизод депрессии случился с ним в Риме в 1840 году. Именно тогда он впервые почувствовал чрезвычайно подавленное состояние, «болезненную тоску, которой нет оснований». «Моя бедная душа: ей здесь нет приюта. Я теперь гожусь больше для монастыря, чем для светской жизни», – сообщал Николай Васильевич в письмах друзьям.

Через какое-то время классик отправил письмо своему другу, Сергею Аксакову, в котором были такие строки: «Да, мой друг, я глубоко счастлив, я слышу и знаю дивные минуты, создание чудное творится и совершается в душе моей».

Без лечения состояние писателя медленно, но верно ухудшалось. В 1849 году Гоголь написал в дневнике, что во время приступов своей душевной болезни остается в кровати почти недвижимым по две-три недели. Постепенно приступы ипохондрии учащались и становились раз от раза все продолжительнее и тяжелее.

Самого больного такое положение дел совсем не устраивало, и Николай Васильевич пытался понять, что же с ним происходит. В 1849 году Гоголь в письме к Жуковскому писал так: «Что это со мной? Отчего, зачем на меня нашло такое оцепенение – этого я не могу понять. Если бы Вы знали, какие со мной странные происходят перевороты, как сильно все растерзано внутри меня. Боже, сколько я пережил, сколько перестрадал».

Последний и фатальный эпизод депрессии начался в 1851 году. В ту осень Гоголь решил не уезжать в солнечные края, а остался на зиму в хмурой и серой Москве. Он поселился на Арбате в доме своего друга, графа Алексея Толстого, и стал работать над вторым томом «Мертвых душ».

В конце января 1852 года внезапно умерла 35-летняя жена его близкого друга Алексея Хомякова – Екатерина. Эта смерть потрясла Гоголя до глубины души. Соболезнуя, он говорил другу, что с ее смертью для него «снова умирают многие, кого он любил всей душой». На панихиде Гоголь вдруг произнес слова: «Все для меня кончено», которые оказались пророческими. На него нашел, как говорил он сам, «страх смерти» – то состояние души, та болезнь, от которой, как он говорил, умер его отец.

Несмотря на то, что Гоголь был глубоко верующим человеком, он очень боялся смерти. У писателя было много фобий. Он боялся грозы и обмороков, быть погребенным заживо и самой смерти... Этот страх у Николая Васильевича появился после кончины близкого друга — графа Иосифа Виельгорского, который страдал от туберкулеза. Гоголь ухаживал за больным, проводил возле его постели бессонные ночи и видел, как угасал организм...

Впечатлительному Гоголю начали сниться кошмары, в которых он видел, что его хоронят заживо, он часто испытывал состояние сонного паралича. Ему виделось, что его живого, посчитав мертвым, укладывают в гроб и закапывают глубоко в землю. А он, очнувшись и поняв, что случилось, начинает звать на помощь, бить руками и ногами о крышку и действительно умирает, израсходовав кислород.

В 1845 году Гоголь отдельно оговорил в завещании: «...тела моего не погребать до тех пор, пока не покажутся явные признаки разложения. Упоминаю об этом потому, что уже во время самой болезни находили на меня минуты жизненного онемения, сердце и пульс переставали биться...»

Из-за боязни смерти и этих «онемений» Гоголь практически не спал. Большую часть ночей он дремал, сидя на стуле или в кресле, а под утро раскидывал постель в своей комнате, чтобы горничная ни о чем не догадалась.
Современные психиатры могли бы сказать, что обрывочный неглубокий сон на протяжении длительного времени может вызвать измененное состояние сознания, что с большой долей вероятности происходило с писателем.

С конца января 1852 года в доме графа Толстого гостил протоиерей Матфей Константиновский из Ржева, с которым Гоголь лично познакомился за три года до этого и переписывался. Константиновский был известен крайним религиозным фанатизмом. По свидетельствам очевидцев, ему очень нравился эффект, производимый на впечатлительного и набожного Гоголя, от описываемых страданий на том свете, которые уготованы грешникам.

Священник не понимал, что имеет дело не с обычным покаянием и душевными метаниями здорового человека, и что Гоголь болен. Он обличал мнимые грехи писателя, грозил проклятием, требовал отправиться в паломничество по монастырям, «отречься от Пушкина» и уничтожить вторую часть «Мертвых душ», единственным читателем которой был.

«Довольно!» — как-то раз, не выдержав, вскричал Гоголь, выслушав очередную порцию страшилок про ад. — «Очень уж страшно».

Друзья Николая Васильевича считали, что общение с Константиновским окончательно сломило его волю и лишило возможности выбраться из депрессии самостоятельно. Писатель все сильнее хандрил, а в разгар Масленницы, когда все крутом веселились, он начал поститься, полностью отказавшись от пищи. Изредка Гоголь позволял себе несколько столовых ложек капустного рассола, овсяного киселя или липовый чай. Ночами он молился, стоя на коленях перед иконами, и стремительно худел, теряя силы.

К 10 февраля писатель настолько ослаб, что не мог больше выходить из дома. В ночь с 11 на 12 февраля Николай Васильевич молился в своей комнате, а под утро разбудил слугу и велел принести портфель. Вынув из него связку тетрадей — рукопись второго тома «Мертвых душ», — Гоголь положил их в камин и сжёг, заливаясь слезами. Наутро он поведал графу Толстому, что хотел сжечь только части произведения, а сжег все под влиянием злого духа.
Тут близкие обеспокоились его состоянием не на шутку.

В один из дней писатель ненадолго заснул, но ему успел присниться вещий, как он посчитал, сон, в котором увидел себя мертвым. Проснувшись, Гоголь послал за приходским священником, чтобы собороваться: у него не было никаких сомнений, что смерть близка.

20 февраля в доме Толстого состоялся врачебный консилиум, на который пригласили тогдашних московских медицинских светил. Доктора осматривали больного, мяли его, что-то шептали на латыни. Его исхудавшее тело (по свидетельствам, позвоночник Гоголя можно было нащупать через живот) погружали в ванну, голову поливали холодной водой, ему поставили пиявки, которых он страшно боялся, и сделали кровопускание.

Часу в одиннадцатом вечера Гоголь неожиданно закричал чужим страшным голосом: «Лестницу, поскорее давай лестницу!» и потерял сознание. Это были его последние слова...
Когда Гоголь был маленьким, бабушка рассказывала ему о божественной лестнице, которую спускали с неба ангелы, подавая руку душе умершего...

В ночь на 21 февраля у писателя началась агония. Кожа покрылась холодной испариной, под глазами разлилась синева, черты лица и без того острые заострились еще более, в маске смерти. В восемь утра 21 февраля 1852 года его дыхание остановилось. Великий писатель всего месяц не дожил до своего 43-летия.

Биографы, медики, литературоведы и просто любители творчества Гоголя в разное время выдвигали различные гипотезы относительно того, что с ним произошло.

Врачи сходятся в том, что сам по себе отказ от еды не мог стать причиной смерти Николая Васильевича, поскольку постился он приблизительно три недели, а человек может провести без еды около 40 дней. Поэтому голодание стало лишь триггером.

По мнению некоторых психиатров, у классика была депрессия, которая развилась как последствие малярийного менингита. В 1839 году (за год до первого описанного эпизода депрессии), путешествуя по Италии, Гоголь заболел малярией. Заболевание перетекло в малярийный энцефалит, и, кажется, все его симптомы писатель испытал на себе: припадки и обмороки, сонливость, понижение давления, нарушение дыхания и снижение температуры тела. К поздним симптомам заболевания относят сильнейшие головные боли и неспособность к интеллектуальной деятельности, — вот и производительность писателя упала практически до нуля; Гоголь не чувствовал вдохновения, и все, что он писал, ему не нравилось.

Существует ещё одна версия смерти Гоголя, согласно которой его буквально залечили до смерти: трое врачей, не знавшие о предыдущих назначениях, прописывали больному каломель — ртутьсодержащий препарат, которым лечили желудочные расстройства. В результате случилась передозировка, а отсутствие пищеварительной деятельности из-за отказа от пищи обернулось тем, что лекарство накопилось и вызвало общую интоксикацию организма.

На рубеже XIX-XX веков выдающийся онколог Петр Герцен по описанию симптомов болезни Гоголя поставил диагноз: рак поджелудочной железы. Отсюда это похудение до состояния скелета и полный отказ от пищи из-за невозможности переварить даже маленький кусочек.

Похороны Гоголя

Гроб с телом Гоголя был выставлен в приемной графа Толстого, и комната не вмещала всех, кто приходил поклониться писателю. Тогда попечитель Московского университета Владимир Назимов предложил перенести тело в университетскую церковь Святой мученицы Татианы, чтобы почтить память покойного, бывшего почетным членом университета, что и было сделано.

У гроба Гоголя выставили почетный караул из шести студентов, которые сменялись каждые два часа днем и ночью. На утренней и вечерней панихиде, а также на отпевании была, кажется, вся Москва. Из церкви гроб вынесли на руках профессора университета и донесли до улицы, где толпа студентов и поклонников таланта Николая Гоголя, сменяясь, несла гроб на руках до самого Данилова монастыря.

Но монастырское кладбище оказалось не последним пристанищем писателя. В 1931 году было решено устроить в монастыре приемник детский приемник-распределитель, пересыльную тюрьму для малолетних преступников. Кладбище было приговорено к сносу. Останки Гоголя и других известных личностей было решено перенести на Новодевичье кладбище. 1 июня он обрел там свой последний приют. После эксгумации останков Гоголя возникло множество легенд, но это уже другая история.