Как мать Майи Плисецкой, звезда немого кино, отказалась мужа предать

Рахиль Мессерер родилась в 1902 году в Вильне (потом город стал называться Вильнюс). Став актрисой, она сократила свое имя до первых двух букв. Ра — звучало загадочно: это имя древнеегипетского бога солнца. А вообще всех своих десятерых детей зубной врач Мендель Беркович Мессерер называл библейскими именами. Трое из них прославились: Рахиль, ее брат Асаф, а еще сестра по имени Суламифь.

Рахиль с детства мечтала стать актрисой, поступила во ВГИК и успешно его окончила. А потом оказалась в Узбекистане. Это был «творческий десант»: вместе с коллегами ей предстояло с нуля создать местное кино, которое строилось бы на коммунистических идеях. Это было серьезное и ответственное задание: как учил Ленин, «из всех искусств для нас важнейшим является кино». В Узбекистане люди жили совсем не так, как в Москве, а по законам шариата. Женщины не имели права выйти на улицу без паранджи — их не считали полноценными людьми, равными мужчине. Что уж говорить о выступлениях на сцене или в кино! Это для узбеков было огромным страшным грехом.

Известны случаи, когда отважившихся выйти на сцену женщин насмерть забивали камнями: ведь они были преступницами согласно местным законам. А Рахиль должна была обучать этих запуганных женщин актерскому мастерству — такое задание дала ей партия. Нужно было снимать фильмы с национальными кадрами. Кадров не было — узбечки наотрез отказывались участвовать в «греховной» затее. И Ра сама стала узбечкой: она была темноволосой и черноглазой, осталось лишь сделать нужный разрез глаз при помощи черного карандаша и одеться в национальные наряды.

Приступили к съемкам фильма «Вторая жена», но пришлось прерваться — оказалось, что Рахиль беременна. Режиссер отправил ее в Москву и стал ждать возвращения актрисы. В Москве и родилась Майя, и молодая мама сразу же уехала обратно в Ташкент, оставив малышку бабушке. Фильм о тяжелой судьбе узбекской женщины, терпящей унижения и побои и от мужа, и от его старшей жены, и от свекрови, произвел огромное впечатление на зрителей во всем Советском Союзе.

Героиню Рахиль, красавицу Адолят, жалели, а вместе с ней — и всех женщин Востока. А Рахиль продолжала сниматься, играя узбечек: ее муж Михаил Плисецкий открыл в Ташкенте частную киностудию, и фильмы выходили один за другим. Среди них — и «Прокаженная», которую потом посмотрела маленькая Майя. Жить в Ташкенте было опасно: то и дело случались налеты басмачей, женщинам по-прежнему в любой момент грозила гибель. И в 1929 году Плисецкие вернулись в Москву.

Здесь Ра ждало неприятное открытие: немое кино, звездой которого она была, постепенно уходило в прошлое. Появились новые молодые «звездочки», а ей начали давать роли второго плана. Поэтому, когда мужа назначили руководить трестом на Шпицбергене, Рахиль с радостью отправилась вместе с ним: была надежда, что на далеком архипелаге удастся «переждать» годы советской власти. К тому времени в семье уже был годовалый братик Майи, Александр.

Путь получился трудным и долгим: в море пришлось перенести серьезный шторм. А когда прибыли на место, выяснилось, что для прибывших рабочих и специалистов не привезли даже одеял. Энергичная Рахиль взялась за дело: собрала жен шахтеров и шила вместе с ними одеяла из чего придется. Потом устроилась работать телефонисткой, а в свободное время устраивала самодеятельные концерты, в которых 8-летняя Майя была главной артисткой. Так прошло несколько лет.

В 1936-м семья Плисецких вернулась в столицу. Майя начала заниматься балетом — ее тетя Суламифь к тому времени уже стала примой, вместе с братом Асафом танцевала в Большом театре и с гордостью следила за успехами племянницы. Отец Майи, Михаил Плисецкий, занимал высокий пост, семья получила отличную квартиру в центре столицы, на работу он ездил на машине с шофером. Жизнь казалась радостной и безоблачной. Приближался праздник 1 мая, и у Михаила было приглашение на боковое место трибуны — такой чести удостаивались только приближенные к Сталину лица.

Гром грянул внезапно. В ночь на 1 мая главу семьи арестовали. Его обвинили в укрывательстве «врагов народа»: он помог устроиться на работу на Шпицбергене людей, которых преследовали как приверженцев Зиновьева, врага Сталина. Это было правдой, но все остальное — вымыслом: ему вменяли в вину заговор против «вождя народов» и подготовку покушения. Пока муж сидел в тюрьме, Рахиль родила сына. Но это не помешало вскоре арестовать и ее. В камере вместе с ней находились и другие кормящие мамы: младенцы тоже оказались «преступниками». Женщинам специально позволяли взять с собой грудных детей — чтобы шантажировать ими на допросах.

Рахиль поставили перед страшным выбором: или она подписывает все обвинения в адрес мужа, или ее отправляют в лагерь, а детей — в детдом. Рахиль не стала губить мужа. Она надеялась, что детей возьмут к себе родные. А значит — пусть лагерь. Она все выдержит... Так Майя оказалась в семье тети Суламифь, Александра усыновил дядя Асаф. А Рахиль с грудным малышом оказалась в АЛЖИРе — Акмолинском лагере жен изменников Родины. Там она провела долгих 8 лет.

Чудом удалось передать записку сестре — и прима-балерина Суламифь, награжденная к тому времени орденом, обивала пороги высоких кабинетов, умоляя освободить Рахиль. Она неутомимо боролась, ездила на свидания к сестре за тысячи километров, не прекращала подавать прошения... И добилась того, чтобы Ра перевели на поселение в Чимкент. Здесь было чуть полегче, поэтому она выжила — в отличие от многих женщин, что остались в лагере. Когда Рахиль, наконец, вернулась в Москву, ей было 39 лет. Пришлось менять профессию — ей запрещено было сниматься в кино.

Началась Великая Отечественная, и измученная женщина, взяв детей, эвакуировалась в Свердловск. Но всей душой стремилась в Куйбышев — чтобы Майя, чей талант уже был бесспорен, смогла продолжать танцевать: в Куйбышеве работала эвакуированная из столицы труппа Большого театра под руководством Асафа Мессерера. Ведь балет был ее жизнью, ее будущим, ее профессией. Со временем удалось вернуться в Москву. Уже в 1942-м 17-летняя Майя начала танцевать в Большом театре. Путь великой балерины был тяжелым и полным препятствий.

И все время в тяжелые моменты рядом была мама. Рахиль остро переживала все, что происходило с ее детьми. За Майей следил КГБ, ее не выпускали за границу, подозревали в шпионаже, — в то время, как в Европе требовали, чтобы в составе труппы Большого театра обязательно приезжала и Плисецкая, ведь она была звездой мирового уровня. Это длилось 6 лет, и к концу этого срока отчаявшаяся Майя Михайловна была в одном шаге от самоубийства, от которого ее спасла только поддержка матери.

Отец Майи, Михаил Плисецкий, был реабилитирован только в 1957 году. Посмертно. Родные узнали, что его расстреляли за два месяца до ареста Рахили. Своим отказом свидетельствовать против мужа Рахиль спасла тогда десятки людей, которые проходили по делу Плисецкого. Горькая семейная история стала таким потрясением для Майи Плисецкой, наложила такой отпечаток на всю ее жизнь, что даже ее знаменитая автобиография «Я, Майя Плисецкая» — не столько о творчестве, сколько о трагических событиях и переживаниях, связанных с преследованием властей. Рахиль Мессерер, пройдя через жестокие испытания, прожила 91 год. Всю жизнь, до последнего дня, она заботилась о детях, племянниках и внуках. Потеряв мужа, она всю свою любовь отдала близким.