Как каскадёрша из «Человека-амфибии» Галина Шурепова готовила боевых дельфинов

Галина Шурепова родилась в 1939 году, в семье русского офицера, служившего в литовском городе Вилкавишкисе. Когда город взяли немцы и кто-то рассказал им, что Шуреповы — семья красноармейца, ей было три года, а её сестре Наташе едва минул год. Их схватили вместе с мамой и почти сразу развели в разные стороны. Мама только и успела шепнуть Гале, чтобы она не теряла из виду сестрёнку. Саму Александру Фёдоровну, молодую женщину, отправили — скорее всего, наиздевавшись — в концлагерь в Германии.

Гале с Наташей повезло больше. Врач, осмотревший их, решил, что девочки достаточно расово хороши, чтобы в будущем их могла усыновить немецкая семья. Гале с Наташей дали новые имена — Алдона и Хелена Шуберт — и отправили в приют в Германии.

С детьми не церемонились, несмотря на немецкие имена. Девочки жили в настоящем аду, но маленькая Галя пыталась опекать сестрёнку и других малышек, как только могла. «Однажды директор-немец меня избил и сломал мне руку, потому что я бумагу из-под маргарина облизывала и девочкам давала» , — вспоминала она спустя много лет.

Девочки дожили до освобождения. Детей из таких учреждений после свержения нацизма пытались идентифицировать, как было возможно. «Алдона» и «Хелена» говорили на немецком, забыв русский, и их записали, как литовок, сумев только понять, откуда именно их привезли в Германию. Даже фамилии дали литовское окончание — «Шубертайте». Большего сделать было нельзя: никаких данных о настоящей семье девочек и их прежних именах гитлеровцы не сохранили.

Отец Гали и Наташи, Александр Алексеевич, тоже выжил. И — получил известие о смерти своих жены и дочерей в концлагерях... Девочки с указанными данными, гласил ответ на запрос из ГДР, попали в донорскую группу «Пфляуме» (то есть у них брали кровь для немецких солдат), затем их сожгли в газовых печах концлагеря.

Страшно узнать о смерти детей. И почти невозможно не поверить, увидев так много этих смертей... Но и поверить родительское сердце до конца не могло. Если есть хоть малейший шанс, что бумажка, извещающая о смерти — бюрократическая ошибка, путаница, то стоило бороться и искать. Шурепов решил следовать даже за малейшим шансом.

Александр Алексеевич посылал запросы и ходил по всем возможным организациям, пытаясь найти данные по двум девочкам, сёстрам-погодкам, которые, быть может, забыли свою фамилию, а может, и имя с фамилией — а может, всё отлично помнят, но их неверно записали! Он раз за разом называл их имена и перечислял приметы — и раз за разом сталкивался с ответами, полными сожаления.

Однажды ему сказали, что про тех же девочек только недавно спрашивала какая-то женщина. Так Шурепов нашёл жену. Она спаслась, бежав из концлагеря во время его бомбёжки союзниками — и бросилась в Литву. Про мужа ей тоже сказали, что умер: считала, что специально, чтобы советского офицера такой женой не марать. Стала искать детей... То, что Александра Фёдоровна жива, вопреки бумажке на руках у Александра Алексеевича, обоих подстегнуло. Значит, точно так же могут быть живы и девочки!

Шуреповы принялись прочёсывать детские учреждения. В одном из детдомов нашлись две девочки, чьи даты рождения в точности совпадали с днями рождения маленьких Гали и Наташи. Конечно, звали их по-другому — но ведь такая бывает путаница при регистрации! Заведующая, однако, покачала головой: полбеды, что имена другие — но ведь девочки говорят только по-литовски, вряд ли свяжут по-русски два слова, а ищут их русские родители...

И всё же отец попросил встречи со старшей девочкой — ей было уже десять. Они или не они? Похожи — но столько прошло лет! Он достал фотографию, на которой маленькие Наташа и Галя были запечатлены с мамой Александрой. Спросил по-литовски: кто это? И девочка, смотревшая на фото, так же по-литовски уверенно ответила: мамочка. И Хелена. Хеленой была записана её сестра возраста Наташи. Так Галю нашли родители. И эта история не уникальна.

После Великой Отечественной такие поиски велись по всей стране. Детская поэтесса Агния Барто вела специальную передачу, в которой рассказывала о детях, по которым почти что нет зацепок — память о любимой игрушке, имени маминой сестры, папиной профессии и не более того... И находила. В кино это казалось бы чудом, произволом сценаристов. В жизни это было надеждой, за которую цеплялись до последнего.

Девочек из детского дома привезли истощёнными и вшивыми, в синяках — когда они, забываясь, переходили на немецкий, их лупили другие дети, ожесточённые пережитым за годы Второй мировой. Галю угостили варёным яйцом — и она сжевала его со скорлупой. Мама взяла следующее яйцо и показала, как его чистить. Девочка съела и второе яйцо, потом сама почистила ещё несколько — и так объелась, что заболела.

Когда Галя и Наташа воссоединились с родителями, у тех было уже три новых малыша: Серёжа, Оля и Андрюша. Всю эту компанию мама Шурепова растила для будущего счастья. Несчастья ей и её детям уже хватило. Так что хотелось теперь Шуреповым-младшим только лучшего — и только мирного будущего. Такая вот мечта жены офицера...

Чтобы дети росли — обязательно! — самыми здоровыми, мама с папой занимались с детьми гимнастикой, играли в спортивные игры, записывали их на кружки. Все ребята выросли мастерами спорта. Так что никто не удивился, когда Галя, закончив школу, учиться пошла в Ленинградский институт физкультуры. И хотя играла Галя в баскетбол — там, в институте, она впервые нырнула с аквалангом и поняла, что создана для воды. Даже так — для подводного мира.

Уже через год тренировок Галина Шурепова стала чемпионкой СССР по подводному плаванию. На первых всесоюзных соревнованиях по этому виду спорта! Чемпионка и отличница, после института Галя могла претендовать на самые лучшие варианты распределения. А она сама попросилась на Сахалин. Ей просто мало уже было озёр и морей. Она хотела океана.

Там, на берегу океана, она немедленно организовала секцию подводного плавания. Пользуясь своими чемпионскими знакомствами, знакомствами отца (теперь уже служившего в КГБ), выбила для секции новейшее оборудование, о котором сахалинская молодёжь и мечтать не могла. Не одной Москве шиковать! Местные удивлялись на девушку с такими связями: почему Сахалин, а не Крым? Потому что в Крыму Шурепова уже всё видела.

Ещё студенткой её, как чемпионку по подводному плаванию, позвали сниматься в «Человеке-амфибии» — дублировать Анастасию Вертинскую. Так Шурепова стала одной из первых каскадёрш страны — правда, в отличие Варвары Никитиной, не на постоянной основе.

Работа оказалась не только интересной — порой головоломной. Вот в кадре Шурепова должна утонуть, плавно опускаясь на дно. И тут же её должен подхватить дублёр Коренева, чтобы поднять на поверхность. Звучит просто, но не тут-то было! Тело живого человека само по себе тонуть не склонно. Подгрести руками и ногами было нельзя — ведь героиня в этот момент без сознания. Как тонуть в таких условиях?

Нашли выход — утяжелили костюм свинцовыми пластинами. Однако же с пластинами не всплыть, чтобы быстро глотнуть воздуха. Значит, воздух подают в акваланге водолазы на дне. Каскадёрша делает большой вдох... Но когда её поднимают на поверхность, воздух надо стравить, иначе будет баротравма. А в кадре не должно быть пузырьков! Придумали прятать голову Шуреповой за спиной Ихтиандра. Вроде бы кадры удались. Только пока всё отсняли как надо, чуть всей съёмочной группой с ума не сошли!

В другой раз Шурепова должна была на большой глубине проплыть сквозь грот в бутафорской скале в одном купальнике, без акваланга. А в гроте купальник зацепился за торчащий штырь каркаса. Ни туда, ни сюда; дёрнулась — нейлон купальника и не думает рваться; водолазов с запасным аквалангом рядом нет... Смерть чуть не показалась неизбежной. Чудом Галина вывернулась из купальника и голая всплыла на воздух. Только вдохнула — и потеряла сознание. И всё же работу в фильме она вспоминала потом с удовольствием. В молодости ведь всё, что ни случилось — просто приключение!

На Сахалине Шурепова приняла участие в съёмках документального фильма. С ужасом наблюдала, как ловят дельфинов, чтобы жестоко их забить и переработать на муку. Из этого горячего сочувствия родилась её любовь к хозяевам морей. А из этой любви — стремление найти с ними общий язык и, в конечном итоге, проект, который её прославил.

После «Человека-амфибии» Галина навестила ставший давно родным Ленинград и... Как часто бывает в этом возрасте — замуж вышла. Родила ребёнка. В общем, казалось, остепенилась. Какие там моря-океаны — теперь соски-пелёнки! Впрочем, акваланга не бросала. Устроилась на тренерскую работу, сама тренировалась и других к соревнованиям готовила. Жила неплохо: как чемпионка, получала специальную стипендию в триста рублей.

Ну и, конечно, скоро её жизнь круто и внезапно повернулась. Звонок в дверь. На пороге — двухметровый офицер. «Вы приглашаетесь на работу в военно-морской центр по исследованию дельфинов в Севастополе», — в общем, как в фильмах о супергероях. Военный флот искал аквалангиста, способного работать в экстремальных условиях. Девушка, покорявшая воды Сахалина и снимавшаяся как каскадёрша, чемпионка страны, дочь офицера — разве не идеально? А ей работа показалась идеальной по другой причине. Дельфины! Ей предстояло работать с дельфинами!

Двухлетний сын Юра — в одной руке, его трёхколёсный велосипед — в другой, туристический рюкзак — на спине. На берегу Чёрного моря Шурепову ждало отнюдь не какой-нибудь санаторий для своих — ей поставили двухместную палатку. В этой палатке молодая женщина провела следующие два года, с ребёнком на руках, в условиях жёстких армейских тренировок, плавая с дельфинами и пытаясь найти с ними общий язык. Всё официально. Шурепову зачислили водолазом ВМФ СССР. Первой среди советских женщин.

Галина тренировалась сама — и тренировала новых аквалангистов. Дельфинов полюбила всей душой — они отвечали ей дружбой. Вот только надо было с животными не дружить — дрессировать их, а с этим оказалось куда сложнее. Одно дело, когда возле катеров дельфины выпрашивают лакомства, устраивая трюки, похожие на их естественные игры... Другое дело — настоящее обучение, чему-то новому, непонятному. К тому же человеческий голос дельфинам был непонятен. Надо было разработать жесты — и жесты, которые будут понятны над водой и под водой.

«Это параллельный мир. Дельфины умеют думать, говорить, любить, страдать. Они живут до сорока лет, умирают от воспаления лёгких и инфаркта», — вспоминала Шурепова. Конечно, при таком взгляде на дельфинов не могло идти речи о принуждении. Она придумывала тысячи хитростей, чтобы постепенно приучить дельфина к тому или иному действию. И всегда оставалась дружелюбной, даже если разыгравшиеся дельфины со всей дури били носами, оставляя страшные синяки. Такими ударами дельфины в открытом море (у Шуреповой они жили в просторном морском вольере) насмерть забивают акул.

Работа была трудной, условия — жёсткими, задача казалась невыносимой. Но вот несколько дельфинов обучились делать «апорт», как собаки; потом — по команде буксировать человека, искать определённые предметы под водой и поднимать их на поверхность, несмотря на тяжесть и неудобную форму, или приводить к ним сапёров. Шуреповой и самой не верилось, что результата она добилась!

Правда, послушным дельфин не может стать никогда — разве что в совсем уж рабских условиях, которыми, увы, славятся многие дельфинарии. Известно, что американцы готовили дельфинов-камикадзе. Когда во время пробной атаки один из дельфинов успешно подорвался на глазах остальных, его товарищи взбунтовались и перестали слушать команды.

А у Шуреповой взбунтовался друг-дельфин Нептун, большой молодой самец. Потому что у него на глазах от воспаления лёгких умерла маленькая дочь, а за ней, от депрессии — её мать, его возлюбленная. Нептун перемахнул через сетку и сбежал прочь.

В море он бродил один, без стаи. Его видели тут и там. Порой он возвращался к вольеру, но никогда не соглашался заплыть внутрь, как после заданий в открытом море делали другие дельфины. По старой памяти играл с Галиной, выполняя её задания, потом звал с собой. Он увозил её на спине в море, далеко-далеко. Но она прощалась с ним каждый раз и забиралась в катер, который высылали следом. Не могла с ним поплыть Галина. Она-то не дельфин.

В военном океанариуме Шурепова проработала сорок лет. За службу и результаты пришлось заплатить здоровьем. После выхода в отставку ей пришлось делать операцию по замене суставов ног. Ходила на костылях. И ходила на них каждый день — к морю. Там через боль, на силе воле, делала гимнастику, обливалась водой. Поздравляла себя с тем, что совершила подвиг, и возвращалась обратно.

Галина Александровна дожила до 2017 года. Пережила не только родителей, но и брата Андрея, и, к горю своему, сына Юрия. Охотно давала интервью. В двадцать первом веке ей уже можно было хвастать — наплавала под водой пять тысяч часов. А на воде никто и не считал. Остальное же осталось во многом под грифом «секретно». Но если вы однажды увидите фильм о супергероине, которая с помощью дельфинов останавливает и разоружает террористов, то сразу поймёте, кто был прототипом.