Гертруда Белл: супершпионка, которую до сих пор вспоминают в мусульманском мире

Но сформировали её не уроки математики или географии, а... дедушкины друзья. Дело в том, что дедушкой Гертруды был политик, член Парламента и либеральной партии, Айзек Белл. Естественно, дома часто велись разговоры о политике, особенно – когда в гости к дедушке приходили его товарищи. На этих разговорах и выросла маленькая Гертруда. Они волновали её сердце и ум – она поняла, что историю делают живые люди. И, возможно, на её глазах!

На самом деле, обычно девочкам не разрешали болтаться там, где ведут свои разговоры джентльмены. Мало ли, какие темы они затронут ненароком? Но мама Гертруды, которая должна была бы за таким следить, умерла, когда девочке было три года – рожая ей брата Мориса. Отец Белл остался вдовцом с малышами на руках и, хотя был очень вовлечённым родителем, некоторых нюансов о воспитании девочек просто не знал.

Отец Белл, кстати, и сам по себе был примечательной личностью. Гуманист во всех аспектах своей жизни – он был за гуманное воспитание, не считал власть мужа над женой безграничной, а ещё, что было реже с гуманистами, следил за тем, чтобы на принадлежащей ему фабрике рабочим выплачивали достойную зарплату и чтобы соблюдали их базовые человеческие права.

Сейчас невозможно представить, но в те годы на многих фабриках – и британских, и российских – рабочих только раз или два за долгий рабочий день отпускали в туалет (который часто держали в ужасном состоянии – чтобы людям не хотелось засиживаться). Порой и пообедать не давали – не прекращая работы, рабочий лез в карман за куском пирога и заталкивал его в рот... Так вот, сэр Хью Белл (а он был сэр) следил за тем, чтобы подобных порядков управляющие не заводили.

С Гертрудой у них установилась такая прочная эмоциональная связь, что уже взрослой она не раз обращалась к нему за советом – в жизни ли или в политике. К тому времени он уже и сам был вовлечён в политику, занимал разные государственные должности.

Когда девочке исполнилось семь, отец женился, и у Гертруды появилась мачеха. Это была прогрессивная женщина, писательница и драматургиня, сторонница движения за женские права. Её звали Флоранс Оллифф, и она была француженкой. Манера воспитания девочки отцом её ничуть не смутила.

Напротив, Флоранс с удовольствием вписалась в уже сложившуюся в доме атмосферу, и с Гертрудой у них отношения тоже были замечательными. Кстати, в историю Британии Флоранс Белл вошла тоже – получив титул дамы-командора Ордена Британской Империи в 1918 году. За культурные заслуги.

Флоранс не только заботилась о том, чтобы Гертруда и дальше росла смелой, любознательной и училась хорошо. Она, как считается, брала с собой падчерицу, навещая жён рабочих фабрики Белл, и Гертруда не раз была свидетельницей разговоров о положении женщин, о их правах и тяготах их жизни. В общем, наверное, ни один аспект политики не прошёл мимо Гертруды Белл в детстве.

Когда пришло время поступать в колледж, Гертруда с разочарованием поняла, что девушек пускают далеко не на все специальности. Ей пришлось выбирать из очень малого набора. Ближайшим к её интересу к политике был факультет истории. Такой был, например, в женском колледже при Оксфордском университете. Его-то Белл и закончила. На своём потоке Гертруда была первой и единственной, кто выбрал именно современную историю. Остальные барышни обращали свои взгляды в прошлое – тем более, что археология была в большой моде.

Учёба Белл казалась занятием очень скучным. Так что... она приложила все усилия, чтобы закончить колледж всего за два года. И непременно с отличием, а иначе и поступать было зачем? К её разочарованию, выпускницам факультета не давали учёную степень, хотя парни ровно с тем же образованием и специальностью его получили. В выпуске Белл было одиннадцать человек, и ровно двое остались без учёной степени – угадайте, сколько всего выпустилось девушек!

Девушка с дипломом по современной истории была востребована в Британии 1892 года... Никак. Её даже не взяли бы секретаршей на археологические раскопки, как брали девушек, взявших историю Востока. У Гертруды, казалось, было два пути. Податься в суфражистки, добиваясь права на политическую деятельность для женщины. Или выйти замуж за какого-нибудь члена Парламента, готового выслушивать политические советы жены и следовать им.

Гертруда выбрала, как делала всю жизнь, третий путь. Она вспомнила, что её дядя, Фрэнсис Белл, служит по дипломатической линии в Персии, в Тегеране. Там, на Востоке, активнее всего в конце девятнадцатого века, создавалась и менялась история – и Гертруда поехала проведать дядюшку. Поварившись год в восточном котле, Гертруда написала о Персии книгу и вернулась в Европу. Зачем? Затем.

Следующие шесть лет её жизни выглядели как сплошная подготовка супершпионки. Белл увлеклась модным среди девушек девяностых альпинизмом и покорила не одну альпийскую вершину. Она также не на шутку взялась за языки – и за несколько лет изучила арабский, фарси, турецкий, немецкий, французский и итальянский на уровне, достаточном для довольно сложных бесед на любые темы. В горах Белл не полагалась на проводников, а заботилась о своём выживании сама.

В 1899 году Гертруда снова стала путешествовать по Востоку. За последующие двенадцать лет она совершила шесть поездок (верхом, в широких брюках) по разным краям мусульманского мира, в промежутках покоряя Альпы. В Альпах Белл открыла десять новых маршрутов и покорила ряд вершин, одна из которых получила её имя.

Её не смущали даже опасные приключения, которыми сопровождалось её увлечение. Так, в 1902 году она с двумя мужчинами-альпинистами сорок восемь часов провисела на верёвку, цепляясь за скалу, под долгой грозой с молниями и... снегом. Каждое движение грозило им смертью.

Что касается путешествий на Восток, то больше всего на свете ей нравилось там делать две вещи (по крайней мере, на вид) – фотографировать виды и обзаводиться знакомствами. Довольно невинная любознательность и общительность... Если не помнить, что в итоге Белл сделала карьеру как супершпионка. Впрочем, все вокруг были уверены, что интерес Белл к Востоку связан с её писательской деятельностью. И действительно, в 1897 году вышла новая, полная её фотографий книга.

А вот теперь неожиданное. Гертруда, ведущая образ жизни, далёкий от «дамского» (путешествия, курение и никаких замужеств), вскоре после издания книги в Британии вступила в антисуфражистскую лигу. Да ещё и на должность секретаря. Чем это можно объяснить? Внутренними противоречиями? Влиянием восточных взглядов на место женщины? Трудно сказать. Более того, в той же Лиге состояла и Флоранс, которая прежде говорила жёнам работников, что они – люди, с человеческими правами!

Вокруг Белл всё время было много мужчин – она ведь и жила в эпоху доминирования мужчин. Женщины в большинстве своём сидели по домам и совершали прогулки до больших магазинов с кондитерскими внутри – тех самых магазинов, что подарили Европу общественные женские туалеты. Вне этого небольшого круга женщин становилось всё больше, но... по-прежнему мало.

Вот, например, Черчилль. В 1921 году он собрал в Каире конференцию по политике Египта. На неё были приглашены ровно сорок экспертов. Женщина из них – одна. Гертруда. Или Фейсал, принц из Хашимитов. Чтобы его избрали новый королём Иордании, надо было сделать нетривиальный ход, каким-то образом сумев привлечь широкие массы на его сторону. Широкие массы были представлены в местах, далёких от столицы, и кто такой этот Фейсал, они знать не знали.

Зато при виде Гертруды, старой доброй своей знакомой, расплывались в улыбках. Она-то и представляла им своего сопровождающего: Фейсал. Застольные беседы плавно превращались в политическую агитацию. Фейсал стал королём. Многие готовы были проголосовать за того, о ком потом смогут говорить: да я лично знаю короля! Мисс Белл познакомила.

Или Уильям Рамси, выдающийся археолог, специалист по Малой Азии. Хотя Белл даже не получила образования по истории Востока, он поверил в неё и разрешил участвовать в раскопках. Вместе они обнаружили и описали раннехристианские храмы – точнее, их развалины. Вот уж когда пригодилось увлечения Белл фотографией и зарисовками! Вместе с Рамси Белл выпустила книгу «1001 храм» об их общей находке.

Шейх друзов. Узнав, что Гертруда хочет посетить друзов, турки, которые контролировали в то время многие ближневосточные и североафриканские земли, напрямую запретили Белл и её фотоаппарату даже смотреть в сторону друзов. Тогда Белл заболела и перестала выходить из палатки. По крайней мере, её служанка об этом сообщила.

Турки не удивились – легко ли белой барышне по пустыням шастать? А Белл через пару дней после начала болезни уже гостила у друзов и смешила их историей о том, как ловко провела турков. Восхищённый выходкой гостьи шейх не только радушнейше принял её, но и заказал поэту стихотворение в её честь!

Томас Лоуренс. Молодой человек, в котором Белл видела будущего блистательного учёного, подошёл к ней как-то, чтобы выразить своё восхищение легендарной путешественница. Эдвард Кьера, с которым она успешно провела раскопки уже в Ираке, обнаружив множество древних глиняных табличек. Турецкий чиновник, который фактически взял её в плен. Она собиралась его застрелить – но после того, как она в своих требованиях дошла до оскорбления, он отпустил её, даже не поленившись забрать из банка и передать её деньги на дорожку.

В Тегеране это был Генри Кадоген, сын графа Кадогена. Старше чуть не вдвое, он опекал её нежнейшим образом. Поднимался с ней в горы и подавал лимонад в саду. Свадьбу запретили её родители, а она... послушалась. Майор по имени Чарльз. Клялся ей в любви, скакал порой много миль, чтобы увидеть её – и не разводился с женой, хотя письма о любви писал очень нежные. Да, он был женат. Чиновник из Сингапура Фрэнк Светтэнхэм. Их роман случился уже после его отставки, и был очень бурным. Но до свадьбы – не дошло.

Обычно о незамужней женщине пишут: «она умерла одинокой», хотя это часто не так. Незамужние женщины умирают, окружённые друзьями и учениками, племянниками и племянницами, братьями, сёстрами, питомцами... Да, Белл умерла, будучи одна. И будучи незамужней. Но она не была одинокой до самых последних дней. Не может быть одиноким человеком тот, кого трепетно любит столько друзей, сколько было у неё. Жаль, что прожила она всего пятьдесят восемь лет. А то бы, глядишь, стало этих друзей не сотни, а тысячи.

Говорят, до сих пор где-то в песках друзы иногда читают стихи об отважной и удивительной женщине – и обязательно прибавляют, что с этой женщиной дружил дедушка.