Единственная любовь Леонида Гайдая

Но пока страна воевала, о карьере нечего было и думать. Через год Гайдай добился, чтобы его призвали — и был в бешенстве, когда узнал, что его часть едет глубоко в тыл, в Монголию. Когда военком набирал солдат в различные части, Гайдай на каждый вызов отвечал: «Я!». Офицер не выдержал и одернул молодого бойца: «Да подождите вы! Дайте огласить весь список!» Позднее эту фразу узнает вся страна.

«Запомнился эпизод: нас уже погрузили в теплушки, вечер... и вдруг слышу: "Леня!" Выглянул и увидел маму с узелочком. Как она меня нашла — уму непостижимо... Принесла свежеиспеченных пирожков...» — вспоминал Гайдай в письме брату Александру.

Его желание служить на настоящем фронте сбылось: вскоре Гайдая перевели в разведку, в самую гущу кровопролитных сражений. Через полтора года Леонид получил тяжелое ранение, подорвавшись на мине. Ему едва не отняли ногу — но Гайдай убедил хирурга, что этого делать нельзя, ведь после Победы он собирается стать артистом.

Из госпиталя он вышел только через полгода. Настала пора выбирать профессию.

В родной Иркутск он вернулся на костылях, но слово, данное военному хирургу, сдержал: сразу подал документы в театральную студию. По ее окончании, актера Гайдая с удовольствием принял на работу местный театр, но он вдруг забрал документы и поехал учиться дальше — в московский ВГИК. На этот раз — на режиссера. Гайдая приняли в мастерскую Г. Александрова. Здесь, в Москве, он не только получил профессию, которая станет делом его жизни. Среди его однокурсниц оказалась девушка, ставшая для Гайдая женой, подругой и музой в одном лице. Нина Гребешкова.

Поначалу она его ужасно стеснялась: все-таки восемь лет разницы в возрасте, у него за плечами фронт, а она — обычная студентка, пусть и с небольшим уже опытом в кино. Близкое знакомство началось, когда Гайдай пригласил Нину в свою студенческую постановку «Отец Горио». С другими артистами он репетировал днем, а Гребешковой назначал время на вечер — чтобы была возможность проводить девушку до дома. В одну из таких прогулок Леонид неожиданно для Нины произнес: «Ну что мы с тобой все ходим, ходим? Давай поженимся!» Она согласилась — и тем самым выбрала себе вечную роль жены режиссера.

Прежде чем снять всеми любимые комедии, Гайдай попробовал себя в совершенно ином жанре: его режиссерским дебютом был драматический фильм «Долгий путь». Картину заметил режиссер Михаил Ромм — и каким-то образом разглядел в ней юмористический талант Гайдая. Молодой режиссер прислушался к совету Ромма — и не прогадал. Правда, первая же снятая им комедия едва не стоила ему карьеры. Фильм «Жених с того света» категорически не пропустила цензура, а режиссеру запретили снимать новые картины. Чтобы как-то исправить ситуацию, Гайдай был вынужден пойти на сделку с совестью: снял идеологическую драму «Трижды воскресший», о которой не любил вспоминать до конца жизни.

Но своего он добился: режиссеру Гайдаю вновь разрешили взяться за работу. Очень быстро он доказал, что не зря — в 1961 году вышли его знаменитые короткометражки «Пес Барбос и необычный кросс» и «Самогонщики», в которых сложилось легендарное трио Труса, Балбеса и Бывалого. Впоследствии это станет фирменным знаком Гайдая: все снимавшиеся у него актеры становились звездами первой величины. Кроме собственной жены.

«Он был замечательным режиссером, прекрасным мужем и очень хорошим, чистым, светлым человеком. Но жить с Гайдаем было нелегко», — честно признавалась Гребешкова много лет спустя. Режиссер жил от съемок до съемок, а в перерывах закрывался в своем домашнем кабинете и подолгу работал со сценариями. Не могло быть и речи о том, чтобы попросить его погулять с ребенком или сделать что-то по хозяйству. Даже ремонтом их машины Гребешкова занималась сама.

Однажды, безуспешно пытаясь найти актрису на роль Нины в «Кавказской пленнице», Гайдай высмотрел на танцах красивую девушку и заявил жене — мол, посмотри, какая красавица! Даже не подумал, что Нину это может задеть. Но Гребешкова привыкла: сама подошла к девушке, предложила ей роль, но та оказалась балериной.

Снимать жену в эпизодах своих комедий он начал почти случайно: перед съемками «Кавказской пленницы» у Гайдая открылась язва и стало ясно, что питаться ему нужно по особой диете. Нина взяла с собой их дочку Оксану и отправилась на съемочную площадку. Режиссер работал, а она готовила ему котлетки на пару, пока кто-то не предложил снять ее в роли второго врача — раз уж все равно приехала.

Работа Гребешковой-актрисы Гайдаю понравилась, и практически во всех его следующих картинах жена появлялась в эпизодах. Уже перед смертью, в больнице он с грустью признался Нине, что очень виноват: не снял ни одного фильма специально под нее.

Гайдай не любил официальных регалий, и даже когда стал народным артистом СССР просил представлять его просто: режиссер. Никогда не давал интервью — считал, что все и так сказано в его фильмах. И за всю жизнь так и не посчитал нужным как следует залечить фронтовое ранение.

Рана периодически открывалась, но Гайдай не придавал этому значения. И продолжал снимать свои комедии — хотя после каждой обещал завязать и снять серьезный фильм.

Но скоро обе плохие привычки сыграли с ним злую шутку. В начале 90-х, сняв свой последний фильм «На Дерибасовской хорошая погода, на Брайтон-Бич опять идут дожди», Гайдай понял, что его стране сейчас не до смеха. И стал отказываться от всех сценариев.

А в 70 лет попал в больницу: к незаживающей ране на ноге прибавились проблемы с дыхательными путями из-за постоянного курения. Нина Гребешкова была рядом дни и ночи — у нее на руках он и умер. Режиссер похоронен на Кунцевском кладбище в Москве.