Смерть на пике Ленина. История первой женской команды альпинисток

В СССР не было вершин выше, чем пик Коммунизма, и Эльвира придумала себе другую амбициозную задачу: женские экспедиции. В 1972 году Эльвира с еще тремя альпинистками успешно покорила пик Евгении Корженевской, а через год после этого памирского восхождения ее женская команда поднялась на двуглавую гору Ушба на Серверном Кавказе. Сваны называли Ушбу «горой, приносящей несчастье», некоторые альпинисты мужского пора злобствовали: куда вам! Альпинистка Ася Клокова, участница команды Эльвиры, вспоминала: «Многие мужчины скептически относились к нашей затее.

Если бы таких не было, мы бы не совершили восхождение (они закалили наш дух), остались бы в лагере, расслабленные ласковым отношением доброжелателей». Восхождение на пик Ленина после этих подвигов не казалось таким уж трудным делом. Пик Ленина в СССР считался самым доступным семитысячником в стране. Классический маршрут с севера через вершину Раздельная можно было проделать без большого альпинистского опыта. Альпинисты смеялись, что отсюда даже дети могут кататься на санках. Альпинисты здесь не погибали никогда, но в то лето 1974 года пик Ленина впервые показал свой подлый характер. 25 июля снежная лавина обрушилась на палатки американских альпинистов, выбрались все, кроме Гарри Улина, известнейшего спортсмена. Через несколько дней – новая смерть: Ева Изеншмидт, швейцарская спортсменка, выбилась из сил и замерзла.

Но эти страшные истории не остановили Эльвиру и ее подруг. В команду вошли Ильсиар Мухамедова, Нина Васильева, Валентина Фатеева, Ирина Любимцева, Галина Переходюк, Татьяна Бардашева и Людмила Манжарова. С 10 июля женщины тренировались, совершали акклиматизационные выходы, и наблюдатели удивлялись, как здорово они общаются: никаких конфликтов, обид, ссор, непониманий. Погода не радовала, август был аномально холодным, но альпинистки были уверены, что справятся. «Подражать никому не станем и гонку устраивать не будем. Мы создадим свой стиль восхождения — женский, поскольку не должны и не можем ходить так, как ходят мужчины», — говорила Эльвира. Решено было осуществить траверс: подняться одним маршрутом, а спуститься другим. 2 августа Эльвира по рации вышла на связь с базовым лагерем: «Осталось около часа до выхода на гребень. Всё хорошо, погода хорошая, ветерок несильный.

Пока всё настолько хорошо, что даже разочаровываемся в маршруте...». На высоте 5000 метров Эльвира встретилась с мужем. Они поговорили, казалось, это хороший знак. И когда погода стала портиться, это тоже показалось хорошим знаком: «Погода портится. Идёт снег. Это хорошо — заметёт следы. Чтобы не было разговоров, что мы поднимаемся по следам». В 17.00 5 августа Эльвира сообщила, что команда вышла на вершину.

К концу дня поднялся буран, ветер все время усиливался, видимость стремительно снижалась. Альпинистки оказались в западне: и спускаться было нельзя, и оставаться на вершине тоже. 7000 метров – критическая для человека высота. Даже самый подготовленный человек может прожить там всего пару дней, а потом он все равно умрет от недостатка кислорода. Спортсменки два дня ждали на вершине, что погода как-то наладится, но ничего не менялось. Эльвира сообщила по рации, что команда хотела бы начать спуск: на вершине ужасно холодно, очень сильно дует. Она попросила консультацию врача: одну из участниц команды уже около суток рвало после любой еды, еще одна тоже чувствовала себя плохо. Доктор сказал, что это начало пневмонии и нужен немедленный спуск. Базовым лагерем руководил тогда Виталий Абалаков, легендарный советский альпинист. Он не сдержался: «Объявляю вам выговор за то, что не сообщили раньше о больной участнице. Срочно выполнить указание врача — сделать укол — и немедленно спускаться по пути подъёма».

Спортсменки начали спуск, но ночью начался настоящий ураган. Он в клочья порвал палатки, унес примусы, несколько спальников, других необходимых вещей. Этой ночью умерла Ирина Любимцева. Когда Эльвира сообщила об этом по рации, группа советских альпинистов из базового лагеря отправилась на помощь. С ними выдвинулись и японцы, и французы, и британцы, и австрийцы, равнодушных в международном альплагере не осталось. Японцы продвинулись дальше всех, но в нулевой видимости, страшном холоде и ветре они ничего не смогли сделать. Когда несколько членов команды получили обморожения, японцы вернулись.

В 14.00 от Эльвиры поступило новое сообщение: «У нас умерли двое — Васильева и Фатеева...

Мы очень сильно мёрзнем, нам очень холодно. У четверых сильно обморожены руки...» База велела продолжить спуск, а если нет сил, то хотя бы все время двигаться, не останавливаться. Через час девушки сообщили: «Нам очень холодно... Вырыть пещеру не можем... Копать нечем. Двигаться не можем... Рюкзаки унесло ветром...» В 21:12 альпинистки вышли на связь по рации в последний раз, говорила не Эльвира Шатаева, а Галина Переходюк: «Нас осталось двое... Сил больше нет... Через пятнадцать – двадцать минут нас не будет в живых...» Потом на базе еще два раза слышали, как кто-то нажимал на кнопку рации, но сил, чтобы что-то сказать, уже не было. Так закончилась история первой женской команды советских альпинисток.

Владимир в это время летел обратно в Киргизию, его вызвали, чтобы он помог прояснить обстоятельства смерти Евы Изеншмидт. Он летел и не знал, что его жены больше нет; летел и радовался, что скоро с ней встретится. Ураган как раз стих, американские и японские альпинисты до места трагедии, осмотрели ее, отметили на карте, как расположены тела. Странно: оказалось, что погибших женщин семь, не восемь, одна исчезла. Вдруг кто-то из отряда выжил? Американцы рассказывали: когда вернулись к себе в палатку, начались галлюцинации, слышалось, как будто плачет девушка. Выходили из палатки, и плач стихал, только снег скрипел под ногами, а так – белое памирское безмолвие.

Разбираться в ситуацию наверх отправили отряд из самых опытных альпинистов под руководством Владимира Шатаева. Пока он не добрался до места гибели альпинисток, несколько раз связывался с базой, надеялся услышать: «Володя! Твоя Эльвира жива, она нашлась!». Но чуда не случилось. Он сразу узнал свою жену в женщине, лежавшей на снегу. Альпинисты отыскали всех погибших девушек: пропавшая, Нина Васильева, была под телом Валентины Фатеевой. Их всех похоронили в двух больших могилах, вырытых в снегу: в одной троих, в другой пятерых. Вместо крестов установили флажки и черенки от лопат. Историю восхождения группы Эльвиры Шатаевой спортивное начальство рассматривало чуть ли не под микроскопом и признало: спортсменки не совершали серьезных ошибок, они погибли из-за внезапного ухудшения погодных условий. Но все равно, после этой истории на пик Ленина женским группам подниматься запретили, альпинистки должны были присоединяться к мужчинам, и так продолжалось до самого распада СССР.

Во всем мире тела погибших альпинистов обычно оставляли наверху: считалось, что это опасно: при спуске одного можно похоронить еще двоих и очень дорого. В СССР тела снимали, но тут был особенный случай: сразу восемь погибших, на такой высоте... После долгих переговоров с родственниками решили, что надо снимать. Владимир Шатаев получил больше сотни писем и телеграмм от добровольцев, которые хотели участвовать в экспедиции. Он отобрал 25 самых опытных спортсменов. К операции готовились почти год, а тела снимали две недели.

Для Владимира это были самые тяжелые дни в его жизни. За год он смирился с потерей, но там, на высоте, его пронзило чувство беспощадности судьбы: почему, почему его любовь не защитила Эльвиру? Еще: во время спуска не было никаких происшествий, но как только он завершился, на этом маршруте прошло несколько крупных лавин. Горы как будто «дали коридор» альпинистам, позволили забрать дорогие тела. Тела трех девушек родственники увезли на их родину, а пятерых похоронили у подножья горы, на Поляне Эдельвейсов. Люди всегда будут приезжать на Памир, стало быть, пока стоит Памир, будет жить память об отважных женщинах, проигравших битву с горным гигантом.