Сергей Королёв: человек, который чудом остался жив – и спас для нас космос

Сергей Королёв родился в Житомире, в учительской семье, за десять лет до революции. Его родители развелись, и он жил то с бабушкой и дедушкой с материнской стороны в Нежине, то с мамой и отчимом, сначала в Киеве, потом в Одессе. В четыре года он впервые увидел самолет и знаменитого пилота Уточкина. Детское потрясение определило всю дальнейшую жизнь: люди могут летать!

Отчим Сергея был не только педагогом, но еще и инженером, и когда в Одессе после революции закрыли гимназию, долго учил пасынка сам. А в 1922 году в Одессе открылась очень хорошая экспериментальная школа, в которой преподавали университетские преподаватели. Они поощряли увлечение Королева передовой авиатехникой и занимались с ним дополнительно. После такой школы он мог легко поступить в любой вуз страны.

Эта школа вообще оказала определяющее влияние на судьбу будущего Главного Конструктора. Там все было не так, как везде: принимали только очень способных детей, они должны были пройти весь общеобразовательный курс всего за два года, мальчики и девочки учились вместе...

Сергей Королев был самым лучшим учеником, Ксения Винцентини — одной из лучших, и самой красивой девочкой. Их школьный роман был удивительно насыщенным: он ходил для нее на руках по краю крыши двухэтажки, они вместе учились танцам и стенографии. После школы Королев сделал Ксении предложение, но она сказала, что им нужно подумать о будущем. Ксения хотела стать врачом, хотела быть самостоятельной, хотела стать кем-то, кто больше и значительнее, чем просто красивая умная девушка. Сергей страшно оскорбился, молча проводил ее домой и уехал в Киев, учиться на авиационном отделении Политеха.

Они долго не виделись, потом стали переписываться. Ждали каждого письма, считали дни. И всё же золотое место в сердце Королёва было отдано небу. Он перевелся в Москву, в МГТУ им. Баумана, и там одновременно учился в планерной школе, и разрабатывал самолеты и планеры в планерной школе, и с отличием окончил школу летчиков Осоавиахима, а потом еще начал работать в КБ Государственного авиационного завода.

Его талант признают: молодой, а какой дельный! Его берут в важный проект, разрабатывать торпедоносец Т0М 1 в команду нашего французского товарища, авиаконструктора Поля Эмэ Ришара. А диплом он пишет под руководством самого Андрея Туполева. До сих пор так и неизвестно доподлинно, встречался ли Королев с Циолковским. Многие биографы Сергея Павловича считают что да, встречались. Вроде, Королев сам рассказывал — он, молодой инженер, энтузиаст ракетно-космической техники, приехал в Калугу познакомиться со своим кумиром, а «простой и мудрый старик сидел тогда в кресле с самодельною слуховой трубой в руке». После этой встречи Королев якобы охладел к самолетам и мог думать только о космосе.

Вот такой была жизнь Сергея, когда он получил от Ксении письмо из города Алчевска. Письмо было длинным и замысловатым, но уместилось бы в три слова: «люблю, скучаю, приезжай». Сергею было уже немного не до этой гордячки с длинной косой: он строил стразу несколько самолетов, он мечтал о космосе, у него испытания на полигоне в Крыму на носу! Но он поехал к ней, снова сделал предложение и снова страшно разозлился, хотя Ксения согласна: «Да, конечно, да!» И опять это «давай позже», потому что сейчас она работает врачом в каком-то заштатном городке, ездит к пациентам на кобыле, запряженной в телегу, она нужна своим больным, и надо же отработать три обязательных года... Их жизни такие разные, у них такие разные скорости! Но любовь жива.

В 26 лет Королев, уже крупный специалист практически в генеральской должности, снова едет в Алчевск и просто выдвигает ультиматум: ты едешь со мной или мы расстаемся. Три года обязательной отработки после диплома позади, Ксения собирает все свое имущество в большую корзину и едет в новую жизнь. Устраивается в Боткинскую больницу, оперирует, много работает. С мужем они видятся урывками, но очень счастливы: у обоих в жизни есть Дело и есть Любовь. Рождается дочка, а Королёв так хотел дочку! Ксения всю жизнь будет хранить записку, которую Королев передал ей в роддом вместе с цветами:

Они жили, строили планы, росли в профессии, воспитывали дочку, а время замыкало вокруг них свою зловещую петлю. Заканчивались тридцатые. В тридцать седьмом у всех их друзей в прихожих стояли тревожные чемоданчики с самым необходимым: прийти могли в любой момент. У Королевых тоже был такой чемоданчик. Они подготовились к тому, что арестуют их обоих, и, чтобы Наташу не забрали в детдом, собрали все документы, чтобы ее быстро удочерила бабушка.

Жили в гнетущем напряжении, и летом 1938-го Сергея арестовали. С обыском пришли ночью, в бумагах копались до утра, и до утра Ксения сидела рядом и держала мужа за руку. Потом она писала: «Мне никогда не забыть того вечера, затем ночи, вида Сергея, его прощания со мной и впервые виденных мной его слёз... И я поняла, что должна позабыть всё плохое и любить моего бедолашного мужа как Наташку, как маленького ребёнка».

В обвинительном заключении написано, что Королев «являлся с 1935 года участником троцкистской вредительской организации, по заданию которой проводил преступную работу в НИИ-3 по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения».

В тюрьме ему сломали обе челюсти, его вообще жестоко избивали, но он — из особой породы очень стойких людей — не признавал своей вины. Он так бесил своих следователей, что все удивлялись: как его не расстреляли? Видимо, его хранило Предназначение (но это если мы верим в судьбу). И он ничего не признал бы и не подписал, но ему сказали: «не подпишешь — жену арестуем, а дочку в детдом». И вот он на Колыме, он заключенный №1442, и его ждет 10 лет в исправительно-трудовом лагере на золотом прииске Мальдяк. Другие заключенные вспоминали Королева как человека «небольшого роста, с косо посаженной головой, умными карими глазами... абсолютно мрачно смотревшего на будущее».

Каждый новый день был как подарок, и з/к № 1442 не был уверен, что доживет до вечера. Он же не знал, что в Москве близкие делают все, чтобы его вытащить; а легендарный авиаконструктор Туполев и известнейшие летчики добиваются пересмотра его дела. И добились, хоть и с трудом: через полгода Королеву сообщили, что его переведут во Владивосток. Там было гораздо, гораздо легче, с Колымой не сравнить. Королев ждал этого как избавления, он знал, что больше пары месяцев на Колыме не выдержит.

Заключенных перевозил теплоход «Индигирка». Весь день одно досадное недоразумение накладывалось на другое, конвоиры делали все медленно, и на теплоход они опоздали. «Индигарка» еще не скрылась за горизонтом, Королев смотрел ей вслед и плакал, он просто больше не мог. А утром узнал: «Индигирка» затонула, погибли около 700 человек.

Когда Королева перевели в «авиашарагу» Туполева, в отряд для зэков-конструкторов, он был уже совсем плох, не просто истощен — умирал от голода, 13 зубов потерял из-за цинги. Думал, не доедет до места, и вот новое чудо: кто-то потерял на дороге булку хлеба, а Сергей Павлович нашел ее. Он выжил тогда благодаря этой буханке.

Как же он был счастлив, что мог вернуться к любимой работе! Бумага и чернила, книги, коллеги, переписка с женой: «Милая моя, хорошая, родная... Только сегодня, после четырёхлетней разлуки, я пишу тебе обычное письмо... Всё самое хорошее, самое счастливое связано с тобой... Раньше я не осознавал, что мы очень неполно пользовались жизнью. Меня увлекали многие другие интересы. Я порой забывал о семье... видел жизнь вне её. Как я ошибался! Как я горько сожалею об этом!»

Они так радовались, что могут сделать еще одну попытку построить идеальную семью, основанную на любви и доверии, без эгоизма и непонимания. Они, правда, оба хотели этого, и кто же виноват, что ничего не вышло... Когда Наташа позвонила Ксении – «вернулся папа», у нее шла операция. Она повесила трубку, уняла странную дрожь в руках, вернулась в операционную. Потом ехала домой, волновалась: как теперь все будет?

А стало так: Королев остался собой, он наверстывал каждый час, который лагерь отнял у Космоса, он бы и не спал, если бы мог. Работа, работа, работа... А когда он был дома, она оперировала, потому что: «Поистине не могу я быть домашней хозяйкой, ничего не представляющим человеком и женой. А как хочется немного тепла, заботы, ласки!»

Потом добрые люди рассказали ей про личную переводчицу Королева – Нину Котенкову. Она не хотела верить, не хотела ничего знать, ведь вот же, только что были эти письма из лагеря; все эти «милая, хорошая»... А он потребовал развод. Ладно. Ксении было так больно, что она попросила двенадцатилетнюю дочку не видеться с новой женой отца. Наташа и не виделась, пока не выросла и сама не вышла замуж. Только тогда она села в такси, приехала в особняк у метро ВДНХ, где Королев жил с новой женой и сказала: «Папа, я тебя очень люблю. И хочу, чтобы мы встречались».

Сергей Королев мог получить Нобелевскую премию дважды: сначала за первый искусственный спутник Земли, потом – за полет Гагарина. Нобелевский комитет высоко оценил заслуги Главного Конструктора, но его имя было засекречено, даже статьи в газетах о космических достижениях СССР он публиковал под псевдонимом К. Сергеев. И когда Нобелевский комитет попросил назвать фамилию конструктора, Хрущёв ответил: «Одного человека назвать нельзя, творцом новой техники у нас является весь народ». Когда Москва встречала Гагарина, Королев даже не смог пробраться на главную площадь – охрана не знала его в лицо. Рассекретили Королева уже после его смерти.

Друзья Сергея Павловича знали, что он мечтал полететь в космос сам, но знал, что его не пустят. 14 января 1966 года, в 59 лет, он умер от остановки сердца после операции по удалению раковой опухоли, осложнённой кровотечением. Опухоль обнаружили, планируя лишь удалить полипы. Когда оказалось, что нужно интубировать пациента, врачи не смогли этого сделать из-за малой подвижности челюстей Королёва — они были сломаны во время избиений при допросах. Медикам пришлось делать трахеотомию (рассекать гортань) — никто теперь не знает, выжил ли бы учёный, если бы его не пытали в НКВД, и не стала ли эта сложность роковой.

Говорят, когда Королева кремировали, Гагарин и Комаров упросили дать им часть его праха, упаковали в специальную капсулу. Советские космонавты договорились, что первый, кто отправится на Луну, похоронит эту капсулу там. Комарова и Гагарина давно нет, и куда делась капсула, никто уже не знает, хотя многие космонавты говорили, что «видели ее у Юры». Ходили слухи, что ее все же отправили на Луну на межпланетной станции. Хочется думать, что это правда, что главный конструктор все-таки вышел в Космос, стал его частью.