Саммерхилл: история культовой школы, в которой расцветали хулиганы и двоечники

Школа Нилла построена на его неколебимой вере в детей. Дети прекрасные, умные, добрые люди, думал он, и ужасно, что взрослые делают из них озлобленные, закомплексованные копии себя. Стало быть, школа должна быть такой, чтобы не дети подстраивались под нее, а наоборот. Нилл решил, что в его школе не будет никакой дисциплины, никаких нотаций, управления и религиозности. И никакого принуждения: на уроки можно не ходить вообще никогда, если не хочется. Пусть дети развиваются настолько, насколько могут и хотят: кто-то в ученого, а кто-то в дворника. Быть счастливым дворником гораздо лучше, чем несчастным ученым.

В школе с первого дня действовали самоуправление и демократия. Все вопросы решались общим голосованием; голос ученика и голос директора весили одинаково. Общие собрания проходили по субботам, и у каждого собрания был председатель, которого назначал председатель прошлой субботы. Однажды Нил предложил ввести такое правило, чтобы в зале под его кабинетом было запрещено играть в футбол. Собрание отвергло это предложение. Ниллу пришлось вносить его много раз, потом собрание как-то его все же одобрило. Была у него и куда более провальная идея: Александр предложил ввести запрет на курение для всех, кто моложе шестнадцати. Дети возмутились: они и так курят потихоньку в туалетных кабинках, как в тоталитарных школах. Разве это не противоречит самой идее Саммерхилла?

Большинством голосов предложение не приняли. Школьная демократия рождала исключительно разумные и нужные законы: не купаться в море без спасателей (а спасателями могут быть только учителя), соблюдать отбой (его время собрание назначало в начале года), не лазать по крышам. Нельзя браниться в городе (на территории школы пожалуйста, если хочешь, но в городе приходится иметь дело с менее свободной цивилизацией). Нельзя брать чужие вещи: школьник не может играть на пианино Нилла, но и Нилл не может трогать его велосипед. Единоличным решением Нилл решал только кадровые вопросы, искал учителей и увольнял, если видел, что они не годятся для школы.
Нила даже поражало, до какой степени дети верны своей демократии.

Власть, которую они выбирали сами, не вызывала неприязни, ее всегда уважали. Ребенок, который нарушил закон школы, принимал наказание, как заслуженное, и часто бывало так, что наказанный на одном собрании становился председателем другого. Дети чувствовали, что сами управляют жизнью школы, собственной жизнью. У них не было начальников, потому что там, где есть начальники, никакой свободы нет. Только самоуправление, только практическая гражданственность, только уважение к человеческому достоинству! Нил и сам говорил, что его школа самая счастливая в мире.

Расписание уроков составлялось только для педагогов. Дети ходили на те занятия, на которые хотели, а выбирать можно было из большого списка, от деревообработки до дипломатии, от физики и информационных технологий до психологии и садоводства. Если ребенку на уроке было скучно, он мог встать и уйти. Но скучно не было, и когда на собрании кто-то предложил ввести запрет неделю посещать занятия, как наказание за проступки, остальные запротестовали. Это было уж слишком сурово. Оказалось, что дети охотно и много учатся, если их к этому не принуждать. И не заставлять сдавать экзамены – Нилл был убежден, что экзамены это большое зло, в Саммерхилле их не было, как и школьной формы.

Но тут вот что: охотнее всего на уроки ходили дети, которые поступили в Саммерхилл еще дошколятами. А дети, у которых был опыт в других школах, ненавидели уроки дистиллированной ненавистью троечников. Обычно это проходило за три месяца, но чем строже были порядки в предыдущей школе, тем дольше требовалось времени на восстановление. В прошлых школах от детей по одному лекалу отрезали все, что казалось взрослым лишним: радость, инициативу, открытость, доверие к миру. Надо было ждать, пока все это отрастет заново. Рекорд поставила девочка из монастырской школы: она не ходила на уроки и била баклуши три года.

И когда Нилл устроил еженедельные занятия для педагогов по психологии, дети возмутились: это привилегия? Почему только для учителей? И после этого дети старше 12 лет раз в неделю набивались в комнату директора и вместе со взрослыми обсуждали по-настоящему важные вещи, от мастурбации до морали. Красной нитью педагогики Нила было: он на стороне детей. Если взрослый наказывает ребенка, стыдит его, укоряет, он не может быть на его стороне. Принятие, вот что важно. Восьмилетний пацан разбивал мячом окно и спокойно шел сообщать об этом. Он знал, что ему придется заплатить, но также знал, что никто будет злиться и читать ему нотаций.

Поэтому дети Саммерхилла были открыты и принимали всех людей так же, как педагоги школы принимали их. Гости школы всегда поражались, насколько они приветливы, открыты и великодушны; как наследные принцы. И если в первое время Нилл часто проводил с некоторыми детьми личные уроки, которые были, по сути, сеансами психотерапии, то потом понял, что надобность в них невелика. Свобода лучшая терапия, она сама освобождает ребенка от комплексов.

В своей книге о Саммерхилле Нилл рассказал, как сложилась жизнь его воспитанников. Был один мальчик, который жил в школе с семи до 15 лет, он игнорировал уроки и не вылезал из мастерской, где работал с деревом. Даже непонятно, как он научился и полюбил читать. Этот парень стал оператором на киностудии, и на него не могли нарадоваться: он просто горел своей работой, обожал ее и делал наилучшим образом. Еще один мальчик не мог научиться читать, он путал буквы, и его не принуждали. Он стал отличным токарем, любил свое дело, а читать научился уже взрослым, и никакой драмы в этом не было.

Саммерхилл не выпускает гениев. Он выпускает счастливчиков. Выпускники школы становились артистами и музыкантами, дизайнерами, из них получались отличные предприниматели, и все они были какими-то дельфинами в социальных водах: всем они нравились, все их любили. Педагогические неудачи у Нилла были тоже, но всегда с детьми, которые оказывались в школе лет в 15. Много лет все решения за них принимали взрослые, таким детям в Саммерхилле было скучно. Они там не приживались. Остальные дети после школы уверенно вскакивали на жизненную волну и бесстрашно отправлялись в волшебное путешествие.

Один мальчик уже в 16 лет сдал экзамены в университет, но решил, что счастливым его сделают другие вещи, уехал на Татити, собирал фрукты, пас овец в Новой Зеландии... Поступил в университет. Как-то Нилл завтракал с его деканом, и декан был в восторге от парня. Представляете, Александр, говорил он, все разъехались на каникулы, а ваш сказал, что ему интересно поработать рабочим на лесопилке!

Видео

Для выпускников Саммерхилла жизнь была мешком Санта-Клауса, полным подарков и чудес. Но не для всех, уточнил бы сейчас великий педагог Александр Сазерленд Нилл, а только для детей «из хороших детских». И он имел бы в виду не количество денег у семьи, а любовь. Родители, которые любили своих детей настолько, что позволяли быть собой, стопроцентно доверяли школе, и ребенку не приходилось все время решать, кто прав: любимые родители или любимый Саммерхилл.