Не повод сидеть дома и жить скучно: история глухой спортсменки и таксистки
На самом деле глухие водят лучше, чем слышащие. Вы всё слышите, и это расслабляет, а мы более собраны и видим лучше — из-за необходимости читать по губам стараемся держать собеседника в поле зрения. Это расширяет угол обзора. Такси для меня — общение с новыми людьми и, конечно, финансовая опора. Так я зарабатывала во время локдауна. Сейчас это хобби на выходные, а в будни у меня тренировки.
У нас нормативы ниже, чем у здоровых спортсменов. Например, мой норматив в метании копья на Олимпиаде 43,5 метра, а у здоровых — 61 метр. Когда человек не слышит, сигнал от мозга к руке идет медленнее, а слуховые аппараты на соревнованиях запрещены. Это приравнивается к допингу. Поэтому я оставляю аппарат в раздевалке, но я хорошо говорю, и всем кажется, что я симулирую потерю слуха. Пару раз перед стартом меня вызывали делать аудиограмму. Без проблем!
Раньше всех, у кого были проблемы со слухом, называли «глухонемые». Но это определение оскорбительное для нас, как и «инвалид». Правильно «глухой» или, как говорят медики, «тугоухий». Есть ещё «слабослышащие» — те, кто может общаться по телефону. В детстве я была слабослышащей, а сейчас уже не слышу шёпот, не слышу музыку тихую. Это почти полная глухота.
У моего папы наследственная тугоухость. Он слышит лучше, чем я, но не разговаривает. Мама родилась здоровой и полностью потеряла слух в три года — после укола, который ей сделали во время пневмонии. Сейчас этот препарат запретили, а тогда таких случаев было много. Родители познакомились в школе для глухих, поженились, и, когда появилась я, мама радовалась, что я слабослышащая — со здоровым сложнее наладить контакт.
При этом меня постоянно отправляли к бабушке, чтобы я разговаривала (бабушки и дедушки у меня с обеих сторон слышащие). Бабушка с раннего детства ставила мне музыку, заставляла рассказывать, что нарисовано на картинках, водила к логопеду. Пока приедем, пока отсидим очередь, я пять минут позанимаюсь и всё, устала, хочу домой, а она плачет, уговаривает — ну давай ещё немножко.
В нашей семье всё решают бабушки. Помню, когда мне было лет девять, моя другая бабушка написала губернатору Саратова письмо с жалобой на то, что папу из-за проблем со слухом не берут на работу. Тогда глухих не брали, потому что с ними тяжело общаться. Губернатор написал приказ, и папу взяли в фирму, специализирующуюся на сборке дверей.
Мне повезло. В отличие от моих родителей я училась в коррекционной школе-интернате для слабослышащих и поэтому знаю намного больше слов, чем они. В школе я выступала на конкурсе чтецов и была лучшей. Родители между собой общаются на языке жестов, а нас заставляли читать по губам, носить слуховые аппараты. Я музыку люблю, и для меня аппарат как наркотик. Я его снимаю только на ночь, когда купаюсь и на соревнованиях.
В школе я хорошо играла в волейбол и футбол, и учительница физкультуры отправила меня на спартакиаду. Мне было четырнадцать. Я бегала, прыгала в длину и во всех дисциплинах заняла первые места. После выступления ко мне подошла женщина-тренер: «Может, копьё пометаем?»
Мама, когда узнала, была против: мол, Настя там ещё кого-нибудь убьёт. И всё-таки благодаря этой женщине я в какой-то момент пришла к копью. Через много лет я пыталась её найти, но она как сквозь землю провалилась. Не знаю даже, как её зовут. После той спартакиады меня отправили на первенство России по лёгкой атлетике. Там нормативы были высокие. Я проиграла и от обиды забросила спорт на много лет, пока в старших классах одноклассники не стали ездить на соревнования в другие города — кто куда. А я сижу в интернате. Скучно. И я вернулась в спорт — только чтобы путешествовать.
Тренер ДЮСШ очень удивилась, когда я, совсем дрыщ, пришла в зал и с порога: «Можно мне копьё?» Была середина октября. Копьё метают только летом, на открытом стадионе. Зимой толкают ядро. Взялась за ядро. И после четырёх месяцев тренировок поехала на первенство России, толкнула — и выполнила первый разряд. Летом, на следующем первенстве, я уже была первой и в толкании ядра, и в метании копья.
Меня звали тренироваться в Питер и в Москву, но мама сказала: «Нет, опасно, ты молодая!» Всё решили сборы в Адлере. За три недели тренировок я набрала 5 килограммов — только за счёт мышц. Мама была в шоке — куда такие большие плечи! А у меня очень хорошие показатели по гормонам — мышцы растут на глазах. И не удивительно — «женское» копьё весит 600 граммов, ядро — 4 килограмма (но я для выносливости всегда тренируюсь с «мужским» ядром — 7 килограммов). На этих сборах я полюбила спорт.
В училище олимпийского резерва я была единственной слабослышащей. Девчонки помогали мне, давали списать, а потом — водить свои машины, пока у меня не появилась своя. В двадцать лет я выполнила мастера спорта международного класса и поехала на Сурдлимпиаду в Болгарию. Правда, проиграла — не была психологически готова ко взрослым соревнованиям. А за месяц до Игр в Турции обидно подвернула ногу. В метании копья ноги — главное. Поэтому только третий результат, хотя до травмы метала мировой рекорд — 50 метров.
Таксовать я начала, чтобы подзаработать. Как спортсмену зарплату мне начали платить только в 2015 году, а до этого вообще была только пенсия по слуху — 6000 рублей в месяц. Но у меня были права и была машина, которую я купила в складчину с родителями.
В карантин, чтобы отвлечься от спорта, снова начала таксовать. Я влюбилась в такси. Мне нравится встречать новых людей и кататься по ночам. Только маски мешают — я же читаю по губам.
Живу сейчас в Москве, сюда меня перетащила Вика — переводчица жестового языка, с которой я познакомилась на Сурдлимпиаде в Турции. Раньше мне казалось, что здесь столько людей, пробки, но мне понравилось. Я собрала вещи, переехала, нашла нового тренера и... пошла играть в гандбол. Всегда хотела. Гандбол был вроде передышки. Пока была возможность — путешествовала на автомобиле: Финляндия, Швеция, Франция, Монако, Швейцария.
В июле я прошла отбор на Сурдлимпиаду в Бразилии в 2022 году. Победить там сейчас для меня главное. После этого можно будет думать о семье.
Записала Юлия Артеменко