«Мама ищет тебя». Истории женщин, чьи мужья забрали детей после развода

Встречались ли вам когда-либо аферисты, страшные мошенники? Вот мне, к сожалению, да. Весной 2012 года я встретила, как мне тогда казалось, замечательного мужчину, наши отношения развивались стремительно, он общался в светских кругах, у меня на тот момент был стабильный материальный достаток, несколько дорогих машин, большая квартира. Мужчина, с которым я имела дело, был настоящим альфонсом, психологом и профессиональным манипулятором.

Через полгода мы расписались, обвенчались, он тешил меня надеждами и обещаниями, что вот-вот найдёт работу, ведь его звёздный коллега уже почти пригласил его сниматься в кино. Я ждала и верила. Вскоре начали всплывать неожиданные факты про моего избранника: якобы я у него уже официально четвертая жена, на момент нашей росписи он не был разведён, у него несколько паспортов, никогда не было работы, а живёт исключительно за счёт богатых любовниц. Но я верила только своему мужчине, который кормил меня враньём. Я была под гипнозом и проснулась только тогда, когда поняла, что рядом уже нет никого и ничего.

2015 год. Я с маленьким Николозом на руках в незнакомой стране: муж спрятал документы, контролировал звонки и мой бюджет. Я продала машины, жить нам больше не на что, всё прогулял. Началась семейная драма: вечерние побои, всё, что было под рукой, летело в меня, зачастую видела его с ножом. Решив покончить со мной, он в один вечер взял нож, разгромил всю кухню. Я заперлась в ванной, вызвала полицию. Про меня он разносил самые ложные и грязные слухи, он настолько профессионально действовал, что люди невольно велись.

Мы переехали в Москву, он набрал долгов у всех моих друзей и соседей, жили мы в двухкомнатной квартире моей мамы. Почему я его прощала? Потому что на руках у меня был наш общий сын, потому что мы были повенчаны, потому что, когда он меня возвращал, я слышала обещания, слова любви, начинала заново обрастать иллюзиями. Постепенно из материально независимой и обеспеченной женщины я превратилась в ту, которая расплачивалась за его долги ремонтом. Да, я клеила обои и штукатурила стены своим соседям, ещё и параллельно работая.

Однажды, он пошёл с ребёнком в кино. Пропал, не отвечал на звонки. После чего я получила фотографию сына из самолета. Они уже были в Грузии. «Я выиграл эту войну, я тебя сделал, сын теперь мой», – насмехался он.

Меня заблокировали и устранили. Он живёт с новой успешной женщиной, которая слушает все те же знакомые сказки, верит и обеспечивает «своего героя».

Мне посчастливилось однажды всё-таки приехать к сыну. Николоз был потерянный. Шестилетний мальчик, он не знает алфавит, не умеет считать и писать. Мой сын растёт и развивается в аморальных условиях, ему прививают не те ценности. «Твоя мать алкоголичка, тебе нельзя её обнимать и целовать, не подходи к ней», – внушается ребёнку с малых лет.

Между Россией и Грузией существует политический конфликт, моего сына суд вернуть не может, дело затягивают. Надеясь на помощь Бога, я всё ещё просыпаюсь ночью с чувством будто слышу, как меня зовёт сынок.

Алена Хитеева, 32 года, работает проектной дирекции Министерства строительства России, аналитик второй категории.

Я познакомилась со своим мужем ещё в 11-м классе. Сначала мы просто долго общались в полудружеском тоне, он писал мне романтичные письма из армии и в целом, можно сказать, ухаживал. Потом, когда у нас все стало серьезно, я переехала к нему и забеременела Алисой. Это был, не скрою, не запланированный ребёнок, и мы оба были в шоке. Мой муж Вячеслав был несказанно рад этому событию, я бы даже сказала – больше меня. Однако до свадьбы дело так и не доходило. Он всегда хотел расписаться, но официального предложения не делал до последнего, пока в итоге мы не расписались за два дня до родов.

В принципе, в нашей семье все было хорошо, пока в неё не стала лезть мама мужа. Я уехала с дочкой отдыхать на два месяца, а когда вернулась, мне сказали, что теперь у нас есть квартира в ипотеке, а главное, она оформлена на маму... Но на этом ничего не закончилось. Через какое-то время меня поставили перед фактом, что родители мужа будут жить с нами.

Я переехала в Москву с дочкой, чтобы встать на ноги в финансовом плане, нашла работу. Не буду рассказывать о том, какое это было тяжелое время для меня, ибо настоящие трудности были впереди. Скажу лишь, что из-за отсутствия московской прописки Алисе никак не хотели давать место в садике Я перепробовала все: начиная от уполномоченного по правам ребенка и заканчивая обращением к президенту. Пока я работала, Алиса находилась с папой, я приезжала в Таганрог увидеться с моей девочкой раз в три недели или даже чаще, покупала ей игрушки, одежду, практически полностью обеспечивала ее. Когда мне наконец-то удалось оформить московскую прописку, обеспечив тем самым Алисе место в садике, я получила мужа смс:

Я испугалась не на шутку и прилетела первым рейсом в Таганрог. Муж перестал отвечать мне на смс. Я простояла под дверью до девяти утра с тем, чтобы «перехватить» ребенка (муж должен был в это время выйти с ней, чтобы отвезти в детский сад). Когда я поняла, что он этого делать не собирается, я поднялась в квартиру.

Мне открыли дверь и сказали: «Ребенка здесь нет, и ты его не получишь». Я попыталась приоткрыть дверь квартиру, на что мой бывший муж среагировал очень агрессивно и начал швырять меня, как куклу, об стену. Я вызвала полицию и очень громко кричала... Когда она приехала, мне посоветовали поехать и снять побои, но мне было совершенно не до этого: самое ценное ускользало из моих рук. С помощью сотрудников полиции нам удалось выяснить адрес, по которому находился ребенок. Когда я приехала по этому адресу, я пришла в такой ужас... Моя дочь была со свекровью и ее новым мужчиной, но в каких условиях мой ангел был вынужден жить. Это было похоже на смесь коммуналки и притона. Я попыталась забрать ребенка, но ко мне снова самым жестким образом применили физическую силу. На этот раз свекровь и ее новый ухажер. Потом подъехал бывший муж, чтобы забрать Алису. Меня держали втроем, пока он уносил ее и буквально запихивал в машину.

С этого момента я стала предпринимать все возможные попытки вернуть дочь: от законных рычагов давления до жалобных смс бывшему мужу. Я продолжаю бороться и даже в страшном сне не могу представить, чтобы прекратить борьбу. Я люблю свою девочку и знаю, что она не в безопасности.

Татьяна Анатольевна Колиберда, 30 лет, журналист

Один день может перечеркнуть жизнь, которую ты знал. 9 декабря 2017 года, мой муж, Максим, взял сына на прогулку, купил билет Москва–Красноярск и не вернулся. Тогда Марку было четыре с половиной года, а борьба за него продолжается по сей день. 24 июня ему исполнится шесть и это будет уже второй день рождения, который мы проводим в разлуке.

Наша семья жила в Москве, и у нас все было нормально, но затем из Красноярска прилетел отец Максима. Поведение мужа сильно изменилось. Он начал наказывать меня, ставя на колени, сжимая со всей силы руки, мог ударить, и постоянно унижал меня и сына. После очередного конфликта я собрала вещи и переехала на другую квартиру, но общения с мужем не прекратила и разрешила ему свободно встречаться и гулять с сыном.

Потом я узнала, что в семь лет отец Максима, Анатолий, точно так же украл его и прятал в разных квартирах. Максим вырос в мире двойных стандартов. В мире, где он знал, что мама его любит и волнуется, но отец заставляет думать обратное. Где-то внутри материнский инстинкт подсказывал мне, что подначивать Максима на ссоры и переезд начал именно его отец.

Я писала множество писем, обращений и заявлений. За эти полтора года я превратилась в юриста, в адвоката, и в правозащитника. Я писала всем: Генеральной Прокуратуре, Следственному комитету РФ, Следственному комитету по Красноярскому краю, уполномоченному по правам ребенка в Красноярске, Москве, при президенте, даже нашему президенту Владимиру Путину. Про полицию не стоит и говорить – количество писем не сосчитать.

Есть документ, подтверждающий, что у Максима психическое расстройство и он склонен к формированию сверхидей. Так же Психологическим диспансером №1 Красноярского края доказано, что над ребенком осуществляется каждодневное психическое насилие. Есть множество записей неадекватного поведения Максима. У меня на руках два решения суда. Самое последнее об ограничении Максима Колиберды в родительских правах, но даже при всем этом никакие решения и бумажки мне не помогают.

Были моменты, когда мне могли помочь, но не сделали этого. Работники государственных органов прежде всего обычные люди, которые, боятся сделать неверный шаг, опасаясь, что на них полетят жалобы. Ирония заключается в том, что для Максима выкрасть сына и спрятать его в Красноярске оказалось намного легче, чем для меня вернуть его обратно домой.

Вопреки сложившейся ситуации, я уверена, что мир не без добрых людей. Я создала страницу в Инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации), назвав ее @mark_mama_ishet_tebya, где обновляю новости о поиске сына. Инстаграм (Социальная сеть признана экстремистской и запрещена на территории Российской Федерации) мне очень помог. Я встретила там людей, которые стали мне друзьями, и я поддерживаю с ними связь, но сейчас мне сложно найти в себе силы, чтобы вести его.

Все очень ждут окончания этой ужасной истории, но я не знаю, когда это случится. Я уже написала пост о возвращении сына, и жду момента, когда смогу сделать фотографию с ним и отпраздновать его шестой день рождения вместе.

Александра Марова, директор Благотворительного фонда профилактики социального сиротства

«Поражает, что очень много органов задействовано в решении споров о детях, а толку всегда крайне минимально. Часто мы сталкиваемся с ужасающим равнодушием, когда чиновники опасаясь чтобы на них не написали жалобу, предпочитают вообще ничего не делать. А если так оказывается, что второй родитель при деньгах и при связях, то ситуация просто патовая.

Сейчас этим троим матерям помогает организация «Стопкиднеппинг», и по сути они единственные, на кого эти несчастные женщины могут рассчитывать

Страна захлебывается в родительских войнах, а про изменения в законодательстве пока только говорят, хотя этот вопрос необходимо решать системно и оперативно.

Расписываясь в собственном бессилии, государство де факто отдало данную сферу на откуп самим гражданам – как хотите, так и действуйте. И что удивляться, когда именно в формате 90-х годов граждане, доведенные до отчаяния, и начинают действовать, решая свои проблемы. И это не их вина, а государства, которое предпочитает делать вид, что проблемы нет. Социальная напряженность растет, ведь часто ни полиция, ни комиссии по делам несовершеннолетних, ни опека, ни даже приставы при наличии решений суда не могут объективно ничем помочь.

Меры ответственности для родителей, которые прячут детей минимальны, это всего лишь меры, предусмотренные кодексом административных правонарушений, статьями 5.35.2 и 5.35.3 и которые сводятся до штрафа в несколько тысяч. Но даже такие меры многие комиссии предпочитают не избирать, оставляя и поощряя безнаказанность. Ответственность необходимо ужесточать и наказание должно наступать неотвратимо.

Но самое главное – мы необратимо калечим психику наших детей, и ответственность за это несут не только те родители, которые это делают, но и те, кто, зная о проблеме и находясь на ответственных должностях ничего не предпринимают, чтобы это изменить».

PS Пока верстался материал, пришла информация о том, что последняя героиня – Татьяна Колиберда – на днях забрала ребенка. Правда, пока вынуждена с ним скрываться.

Авторы текста: Александра Пинчук, Дарья Буйлова, Мария Шестун, Светлана Абеленцева