Лёгкая добыча: почему многие женщины садятся в тюрьму по экономическим статьям

По данным Судебного Департамента при Верховном суде РФ, в 2018 году российские суды вынесли рекордное количество приговоров за преступления в сфере экономической деятельности: осуждены были 7700 человек — это на 20% больше, чем в 2017 году (6400 человек). Эксперты уверены, что на самом деле цифры гораздо выше: предпринимателей чаще судят по статье «мошенничество». За первую половину 2019 г. по этой статье были признаны виновными 10 530 человек, из них 14% – женщины.

При изучении истории приговоренных по экономическим статьям женщин, не только бухгалтеров и финансовых директоров, а рядовых сотрудниц, которые отвечали за кофе и ксерокс, складывается ощущение, что они часто становятся «козлами отпущения» в разборках конкурентов или партнеров по бизнесу.

По мнению правозащитника Елены Пановой, женщины также легко поддаются на давление следователей: «Они эмоциональны и, оказавшись в условиях изоляции, не сразу понимают изменение своего социального статуса. Как только приходит шокирующее осознание происходящего, то возрастает внутреннее напряжение, усиливается чувство жалости к себе и к детям, чем с успехом и пользуются следователи».

Поэтому женщины проще соглашаются на рассмотрение дела «в особом порядке»: признают вину и без рассмотрения доказательств получают гораздо меньшие сроки. К слову, без признания вины – лишь треть от общего числа приговоров по всем статьям.

Конечно, причина согласия на «особый порядок» – не только повышенная эмоциональность, но и неверие в правосудие. Закон обязывает при обвинении человека в экономическом преступлении доказать и наличие у него корыстного умысла, и факт его обогащения в результате именно этих преступных действий. Однако такие доказательства отсутствуют во множестве дел – обвинение часто строится лишь на словах обвинителей.

«Законы в целом у нас неплохие, вот только их мало кто соблюдает, так как этого и не требуется, – говорит Елена Панова. – В итоге процветает безответственность, а подчас и откровенный произвол. Следствие рассматривает одну выгодную для себя версию преступления и уже под нее подгоняет или создает якобы "доказательную базу".

Так искусственно создается огромный бумажный объем – десятки, а то и сотни томов уголовного дела, которые ни один прокурор и ни один судья никогда не прочитают. Если даже удается добиться смягчения участи обвиняемого, то это результат титанических усилий защитника. Поэтому у нас такая репрессивная статистика – 0,2 % оправдательных приговоров.

Но есть женщины, которые не соглашаются на сделку со следствием и упорно пытаются доказать свою невиновность. Прочитайте их истории до конца: наверняка вас поразит и вменяемое им «преступление», и все, что было потом. Но они не сдаются – и хотят идти до конца.

Наталья с мужем и двумя дочерьми приехала в Москву из Брянска. И она, и муж работали, взяли квартиру в ипотеку, исправно платили по кредиту. В 2013 году Наталья устроилась офис-менеджером в фирму, которая продавала БАДы. В ее обязанности входили оформление и обучение сотрудников, которые принимали заказы на товар по телефону. Фирма рекламировала товар на центральном телевидении, продукция имела все государственные сертификаты, у конторы была лицензия. Все шло хорошо, Наталья считалась ценным сотрудником. Но через год, в канун 23 февраля, в офис вломились 16 мужчин. Не представились, ничего не объяснили, быстро сковали всех наручниками и начали допрашивать. В итоге несколько человек, в том числе и Наталья, оказались в милиции, где их продержали до утра. Допрашивали по уголовному делу, которое не имело к ним никакого отношения. Отпустили всех, кроме Натальи, генерального директора и его заместителя. Ошалевших и сонных, их уговаривали признать вину.

«Нам надо было признаться в том, что мы продавали БАДы, – рассказывает Наталья. – Но это и так было понятно, к тому же мы никуда не скрывались. Нас продержали в отделе двое суток. После того, как нас поместили в изолятор, выяснилось, что это все провернул деловой партнер владельца фирмы, который хотел избавиться от конкурентов».

В чем же в итоге обвинили женщину? В том, что она участвовала в «многократном завышении цен на БАДы». Это при том, что Наталья не участвовала в ценообразовании, а занималась совсем другими вещами. Как так вышло? «Генеральный директор, купившись на обещания условного срока, дала против меня показания. Но ее обманули – срок она получила реальный, правда, всего три года – в отличие от меня, которой дали шесть. Получается, что за дело, по которому владельцев бизнеса должен был по идее привлечь к ответственности Антимонопольный комитет, посадили трех наемных сотрудников фирмы».

«Заявление от потерпевшего было написано рукой следователя, второе напечатано на компьютере, при этом потерпевшие даже отдел не посещали, и нигде их заявления не регистрировались. В моем деле даже присутствует неизвестный мне адвокат, которого я никогда не видела», – говорит Наталья.

Всего она написала около тысячи жалоб – сначала из СИЗО, потом уже из колонии. В том числе в Европейский суд, где они были приняты к рассмотрению.

Обвиняется по ч.4 ст.159 и ч.2 ст.210 УК РФ, под следствием с 2012 года, из-за многочисленных следственных нарушений суд и прокуратура неоднократно возвращали дело на доследование. Почти 3 года провела в СИЗО, год – под домашним арестом, сейчас находится под подпиской о невыезде.

Мошенничество в особо крупных размерах, участие в преступной группировке, 300 томов уголовного дела, 60 свидетелей. Так обернулось для Ольги Ильиной желание подработать бухгалтером на удалёнке в 2010-м году. За работу она получала всего 20 тысяч рублей в месяц: занималась документами конторы, которая выдавала микрозаймы под 700% годовых. У фирмы была еще одна родственная контора – она брала деньги у вкладчиков под 120%. Важно: у всех была лицензия, все работали по закону.

Потом собственник компании Дмитрий предложил Ольге стать генеральным директором фирмы – старый гендиректор куда-то исчез. Ольга, как она сама признается, по глупости и жадности согласилась – всего за дополнительные 10 тысяч в месяц. Так её подпись появилась под договорами займа.

Все было тихо, пока смежная контора, принимавшая вклады, не разорилась. Её владелец – партнер Дмитрия – собрал всю наличность и был таков (все это Ольга узнала позже). Вкладчики подняли шум, было возбуждено уголовное дело. Сначала задержали главного менеджера и по совместительству гражданскую жену Дмитрия, а вскоре взяли и Ольгу. Сам Дмитрий, находясь в федеральном розыске, надо отдать ему должное, не оставил женщин и явился с повинной.

«Просто следствию "захотелось" оформить нас как организованную преступную группу и оно слепило дело настолько топорно, что даже суд отказался его принимать», – говорит она. За все эти годы дальше предварительного слушания дело не шло – возвращали на доследование несколько раз. Следователь, сфабриковавший обвинение, в итоге получил срок, в том числе и за фальсификацию доказательств по делу Ильиной! В декабре 2019 года приговор в отношении него вступил в законную силу.

Ситуация зашла в тупик: есть установленный судом факт фальсификации доказательств, и по правилам расследование нужно проводить по новой. Но от этого ни следствие, ни прокуратура не в восторге. «Расследование» длится восьмой год, и никому не хочется возиться с делом, которое не принесет ни денег, ни славы. Что делать в этой ситуации, Ольга не знает. Но намерена добиться справедливости. «Я не хочу носить клеймо преступницы. Ведь я уже не молода, и мне не начать жизнь сначала. Меня уже не возьмут на работу, тем более в ревизионные службы. Да и возраст уже не тот. Пока сижу дома, с внуками. Благо, дети могут себе позволить меня содержать». В ближайших планах Ольги – сдать экзамены на права категории «С» и «Е» и водить свой грузовичок.

Яна была успешным юристом, владела собственной юридической фирмой. В 2015-м, когда ее посадили, Яне было чуть больше тридцати. А началось все с того, что к ней обратилась с квартирным вопросом учительница младших классов, у которой был маленький ребенок. Женщина столкнулась с проблемой: купила комнату в квартире, но соседи вставляли ей палки в колеса, меняли замки, выбрасывали вещи. Злосчастная квартира находилась в долевой собственности у родных сестер – одна из них продала долю, а другая не хотела новых соседей.

Кошмар продолжался несколько лет, и учительница обратилась к юристам. Яна со своим сотрудником, специалистом по вопросам недвижимости, проверили сделку: все было по закону, они согласились помочь учительнице.

Параллельно возникла похожая история: этот самый Янин сотрудник, который на заре своей карьеры работал участковым, помог одной своей бывшей подопечной бабуле с покупкой комнаты. У бабули был неблагополучный сын, жить она с ним не могла, но имеющихся сбережений хватало только на комнату. Нашли подходящий вариант, оформили документы. На беду, комната тоже была в квартире, находящейся в долевой собственности. Новая соседка бабули тоже была не рада соседке. Она привлекла к борьбе против старушки адвоката, милицию, бывшего депутата Государственной Думы и свою родственницу с телеканала. И завертелось: обличительные передачи, общественный резонанс, поддержка сверху.

К бабулиной сделке «пришили» и историю с квартирой учительницы – получилось аж целых два эпизода. Сговор, группа лиц и так далее. «179 статья предполагает доказательства: деньги, выгода, факт принуждения должен быть доказан. Но в материалах моего дела таких доказательств нет – обвинение строится на словах потерпевших», – говорит Яна.

«Им очень важно было создать юридический прецедент по 179-й статье, – продолжает она. – До нас в России по ней было возбуждено всего лишь одно уголовное дело, но оно не было таким громким. В результате депутат пропиарился перед выборами как "борец с преступностью" от своего округа, а для адвоката "потерпевшей", которая все это время мелькала на телеканалах и прессе, наше дело послужило стартом успешной государственной карьеры в качестве эксперта по 179-й статье».

Яна была приговорена к шести годам исправительной колонии и это в корне изменило ее отношение к российской юриспруденции: «Я очень любила свою профессию, познала ее с разных сторон. Я работала и в следственных органах, и помощником судьи, была начальником юридического отдела крупной организации. А потом попала за решетку и была вынуждена защищаться уже внутри этой системы. Я вам скажу, что если это тяжело для юриста, то практически невозможно для обычного человека».

Читайте также: Слезы под запретом: 9 заповедей российской женской тюрьмы