Как в XIX веке врач, журналист и лучший сыщик Англии боролись с продажей детей

XIX век это время технической революции. Пароходы и поезда сделали возможным быстро перемещаться из страны в страну. Эффект сам по себе отличный. Увы, но этот прогресс способствовал расцвету трафикинга. Трафикинг – это организованное перемещение людей для принужения их к рабскому труду, проституирования или насильного брака. Трафикинг расцвëл, например, в викторианской Англии. Девочек-подростков оттуда вывозили тысячами. Существовало много схем увоза подростков для проституирования. Общество предпочитало считать, что попавшие в бордели девочки развратны по своей природе, а не помогать им.

И всё же в XIX веке находились люди, которые пытались бить в набат, привлекать внимание общества, пресекать подобные преступления. Имя каждого стало по-своему легендой.

Люди редко задаются вопросом, кто из реальных сыщиков викторианской Англии мог бы сравниться по своему интеллекту и по эффективности в работе с придуманном и популярным персонажем Шерлоком Холмсом. Известно, что прототипом сыщика Конан Дойль называл некоего профессора Белла, человека далёкого от криминального мира, но с хорошо развитой логикой.

И тем не менее, один из реальных частных детективов Лондона действительно мог бы поспорить с Холмсом в плане эффективности своей работы. Речь идет об Игнациусе Поллаки, одном из самых популярных людей своего времени, который, однако, после выхода из игры был очень быстро забыт. А ведь он мог бы войти в историю не только как великий сыщик, но и как систематический борец с трафикингом.

Надо сказать, что вообще одним из самых популярных запросов частным детективам викторианской Англии был возврат беглой дочери. Такое упоминалось как дела об исчезновении девушек. В реальности же речь шла о побеге с возлюбленным. У родителей были веские причины, чтобы пытаться вернуть домой беглую дочь. Проблема была не только в возмущении тем, что девушка шла против родительской воли, и не только в репутация семьи. Соблазнение и организация побега были очень частой схемой для вовлечения девушек из хороших семей в трафикинг с последующим проституированием.

Причём соблазнитель не отказывал себе в удовольствии сначала поиграть с девушкой в любовь и стать её первым мужчиной. Можно только представить себе моральное состояние несчастной, которая уже поверила в победу любви и вдруг оказалась так жестоко преданна. Как правило, потом её переправляли за границу, любителям проституток хорошего происхождения.

Такая схема трафикинга была не единственной. Часто девушек из бедных, но условно хороших семей заманивали во Францию будто бы на работу. В журналах размещались объявления о поиске гувернантки с содержанием. Надо понимать, что гувернантками чаще всего были девочки-подростки, находящиеся в отчаянном финансово положении. Нередко у них даже не было живых родственников, которым они могли бы сообщить о том, что нашли место в другой стране. Для достоверности агентство по найму ещё и брало с девушек деньги за содействие.

Третья схема практиковалась в отношении девочек 12-15 лет из совсем бедных семей. Их просто покупали у родителей, иногда для прикрытия сообщая, что девочка станет служанкой или будет удочерена. Как правило, этих девочек переправляли в бордели Голландии. Девушек, которые бежали с соблазнителями, спасали на деньги родственников сыщики. С гувернантками случалось по-разному.

Однако в шестидесятых годах XIX века суфражистки Англии создали специальный фонд, который занимался спасением подростков от секс-трафикинга. Этот фонд, как и родители соблазнённых девушек, искал помощи у частных детективов. Задание было хлопотным, даже опасным, а платить заоблачные суммы суфражистки не могли.

Для фонда настоящей находкой стал сыщик Игнациус Поллаки. Фактически он начал сотрудничать с фондом на постоянной основе. Командировки по портам Голландии с целью спасения девочек стали частью его рабочей рутины. Правда, из-за скрытности Поллаки конкретные методы его работы трудно перечислить, но суфражистки оставались довольны.

Такая готовность спасать английских девочек никак не объяснялась патриотизмом со стороны детектива. Как пишет в своей книге «Гении сыска» исследователь его биографии Даниэль Клугер, Поллаки был евреем и беженцем (скорее всего политическим) из Австро-Венгрии. Свою страну он покинул после неудачной революции и жестокого еврейского погрома. В общем, сотрудничество с суфражистками было его личным выбором.

Среди пионеров жанра журналистского расследования — один из претендентов на Нобелевскую премию 1912 года, Уильям Стед. Расследование проституирования детей, которое сделало его знаменитым и повлияло на законодательство Британии, он провëл примерно через двадцать лет после самых активных годов работы Поллаки. Дело снова не обошлось без суфражисток.

В эти годы в Британии действовало движение под названием «Общественная чистота». Исходя из эпохи, можно предположить, что оно боролось с проститутками. На самом деле, первой задачей, которое решило движение, возглавляемое суфражистками Жозефиной Батлер, была борьба с выявлением проституток на улицах. Под этим предлогом в городах хватали женщин, чтобы в ходе достаточно унизительных процедур проверить на венерические заболевания.

В викторианской Англии возраст с которого мужчине законно было заниматься с девочкой сексом, равнялся 12 годам. Фактически, это делало детскую проституцию и легальной, и популярной: если её обнаруживали, то просто считали, что мужчина и девочка весело проводят время. Поднятие возраста согласия, по крайней мере, затруднило бы проституирование детей и облегчило бы наказание тех, кто готов насиловать девочек за деньги. Подобный закон как раз обсуждался в 1885 году. Батлер решила приложить все усилия, чтобы он был принят.

Уильям Стед как журналист уже успел отличиться в своей профессии. Считается, что он взял первое интервью в истории. Это произошло в 1884 году. К человеку таких смелых профессиональных взглядов и обратилась Жозефина.

В рамках журналистского расследования того, насколько же легко купить для дальнейшего проституирования девочку, Стед обратился к женщине, которая воспитывала детей без мужа. За пять шиллингов он купил её дочь Элизу под предлогом, что девочка станет служанкой в хорошем доме. После этого девочку отвезли в настоящий бордель, чтобы понять, насколько быстро она догадается сопротивляться страшной судьбе и насколько это вообще возможно. Как и других таких девочек, её предварительно опоили вином.

Для следующей стадии эксперимента Стед должен был уже недвусмысленно показать девочке, что её ждёт. Журналист очень нервничал и тоже выпил вина. Только когда он вошëл в комнату и направился к Элизе, та начала кричать и рваться наружу. Проверять, сможет ли он сломить это сопротивление, Уильям не стал, да и вряд ли бы это было возможно — на крики сбежался весь бордель. Впрочем, трудно было сказать, намерен ли кто-то защитить девочку.

Стед написал о своём опыте сенсационную статью и после неё — ещё несколько на ту же тему. На него обрушились слава и... ненависть. Возраст согласия был законодательно поднят. Однако люди которым Уильям перешел дорогу попытались доказать что он сам нарушил закон. Во-первых, его публично обвинили в том, что он действительно собирался изнасиловать Элизу. Но это обвинение было не самым неприятным по последствиям. Ведь было и «во-вторых».

Противники Стеда и Батлер разыскали законного мужа матери Элизы, то есть её отца. По закону без его согласия, даже если он жил отдельно от семьи, выкупать девочку в служанки никто не имел права. Уильям провëл в тюрьме три месяца.

Далеко не всегда путь девочки из низшего сословия в проституцию начинался с продажи её мимо проходившему «благодетелю». В середине XIX века французский врач Огюст Тардьë издал исследование, в котором без прикрас сообщал, что чаще всего «падшие» дети изначально становились жертвой инцеста, причём, как правило в возрасте, который мы сейчас называем дошкольным и младшим школьным. Их отцы также становились их первыми сутенёрами.

Если вам известно произведение «Дама с камелиями», то вы не удивитесь, узнав что у главной героини прототипом была настоящая, притом легендарная, куртизанка, Мари Дюплесси. Она умерла в двадцать три года, и большая часть её жизни была адом на Земле.

В восемь лет еë начал насиловать и продавать собственный отец. Через шесть лет он отправил её в Париж. Некоторое время девушка работала прачкой — тяжёлый, убивающий труд. Затем подалась в куртизанки. У неё уже был туберкулёз.

Тардьë описывал шестьсот тридцать две таких истории, только без красивого (внешне) конца. Он жëстко и детально предъявил последствия для здоровья детей, прежде всего физического, изнасилований в ходе инцеста и проституирования. Для тех, кто не понимал слова, он приложил подробные иллюстрации.

Его выводы выглядели следующим образом. Во-первых, по наличию вагинального венца (девственной плевы) невозможно судить о том подвергался ли ребёнок сексуальному насилию. Не все рождаются с венцом, не всегда в ходе насилия его повреждают.

Во-вторых, как правило, чем младше ребёнок, тем старше возраст его первого насильника. В-третьих, постоянные изнасилования и с проникновением, и без него оставляют следы на теле. В-четвертых, одна из причин первого изнасилования — распространенность в XIX веке поверья, что половой акт с девственницей излечивает от сифилиса. То есть, ребёнка немедленно заражали венерическим заболеванием. Тардьё также, вероятно, первым в истории заметил, что дети, подвергшиеся сексуальному насилию, склонны к суицидальным мыслям.

Казалось бы, труд Тардьë должен был совершить революцию и заставить общество искать способы защитить детей. На деле французское общество, считавшее проституцию и лëгкое к ней отношение важной частью своей культуры, просто проигнорировало и это, и последующее исследование врача. По мнению самого Тардьë, этим детям нужна была помощь, в том числе — передача в приёмные семьи. В реальности бордели, куда рано или поздно попадал почти каждый такой ребёнок, сумела закрыть только после Второй Мировой лётчица и разведчица Марта Ришар, которую в юности чудом вытащил из подобного заведения будущий муж.

Более того, увы, скандалы последних лет показывают что в отношении вопросов инцеста и половой неприкосновенности детей Франция ушла недалеко от времени, когда Тердьë бил тревогу. По крайней мере, законодательно. Всë новые жертвы инцеста и сторонних педофилов заговорили о своëм тяжëлом опыте.