«Дом, в котором»: удивительная история удивительной книги
Наружность
Если какой-то чудак говорит, что книга Мариам ему «ну-у, не понравилась», ему отвечают сочувственно: «Не пустил тебя Дом». Дом, правда, пускает не всякого. Для одних эта книга остается странноватой и тяжелой историей про детей с ограниченными возможностями, которые до ненависти боятся Наружности и отчаянно не хотят уходить из интерната в нормальную взрослую жизнь. Другим она раскрывает объятия и дарит сразу все: людей, друзей, любовь, музыку, идеи, надежду, отчаяние, счастье... «Если подбираешь бездомных собах и кошек, и выпавших из гнезда птенцов, если разжигаешь костры для тех, кто вовсе об этом не просил».
«Дом, в котором...» вышел больше десяти лет назад, и все это время люди играют в мир, придуманный Мариам. Появилась целая субкультура – так всегда бывает с книгами, которые немного больше, чем книги. Писательница создала большой мир: волшебный, но настоящий, живой. Ее роман рассказывает про Серый Дом: интернат, в котором дети живут с шести до восемнадцати лет. У дома есть изнанка – вход в другие миры. Мир своей книги Мириам ткала, как драгоценный ковер: в нем столько мелких деталей, ребусов, скрытых и явных цитат, подсказок, а персонажи такие живые, прекрасные, хотя иногда они бесят, а иногда не на шутку пугают....
Удивительно – как вообще можно было такое придумать и так здорово об этом рассказать? Кажется, что Мириам видела Серый Дом своими глазами, что она жила там, знает в нем каждый закуток, поэтому, наверное, говорят, что она работала в таком интернате. Но все совсем не так. «Болезни и физические недостатки моих героев имеют значение лишь постольку, поскольку мне нужно было создать замкнутое пространство, живущее закрытой, камерной жизнью».
Дом
Всех героев Мариам придумала. Придумала еще давно, в детстве, когда сама была в их возрасте. Сначала рисовала, потом стала за ними записывать. Первую историю про мальчика по имени Эрик, который попал в странное место она сочинила еще в восьмидесятых, а потом много лет перепридумывала и переделывала.
«Я не писала эту книгу, я в ней жила. Последние годы урывками, от случая к случаю, всё реже и реже, но для меня это было местом, куда я (исписав гору бумаги) могла войти и побыть там. Других таких мест я не знаю. Их у меня просто нет». Все, что окружало Мариам, становилось материалом для ее бесконечной книги. Сначала – ее отчаянное нежелание расставаться с детством, становиться старше. Она все время сравнивала себя с ровесниками-героями детских книжек и расстраивалась: ну вот, Том Сойер уже столько успел, а я...
Потом – придуманные приключенческие игры, правила которых она тоже записывала, иллюстрируя какими-то чертежами со стрелками (потом она будет смотреть сериал Lost и удивится: как это похоже на то, во что они тогда играли!). Прозвища, вырезанные ножом на подоконнике мастерской ее художественного училища – там были обязательные Черный и Толстый. А на параллельном курсе учился, например, Плоский.
Или как они с мужем в Москве какое-то время жили в квартире, где проживали еще и девять студентов из Армении: на стене там висел свод правил, которые было нельзя нарушать, где все спали в одной комнате, постелив на пол матрасы, и которая, кажется, чем-то напоминала «Четвертую» из книжки. С перерывами, отвлекаясь на дела в Наружности, Мариам писала «Дом» восемнадцать лет.
«Мальчики, не верьте, что в лесу нет деревьев и шишек. Не верьте, что там одни облака. Верьте мне, ведь я старая птица...» Она придумала завязку, придумала мальчика, который попал в Дом, а потом «пыталась дать тексту возможность писаться самому». Через несколько лет возвращалась к написанному, понимала, что герои должны были вести себя по другому, переписывала...
Изнанка
Шли годы, финал еще даже не маячил на горизонте. Мариам в это время успела поработать в мультипликационном отделе «Арменфильма», два года «Союзмультфильма» (кстати, она потомственная художница, правнучка известного армянского живописца Мартироса Сарьяна), вернуться в Ереван. У них с мужем родились дети, жизнь шла своим чередом, и писательница иногда позволяла себе войти в свою книгу и побыть в ней.
А книга уже жила своей секретной жизнью, просто Мариам об этом пока не знала. Было вот как: еще в 1998 году она подарила один из вариантов рукописи своей московской приятельнице Аэлите Семеновне, ее сын отдал рукопись другу, и, кажется, рукопись девять лет лежала в ящике его стола, потом этот человек стал готовиться к переезду, наткнулся на нее, начал перечитывать, почувствовал восторг и желание кому-нибудь показать, и так, по цепочке, книга попала в руки профессионального издателя.
«Вообще, история перемещений моей рукописи по Москве осталась для меня загадкой». А чтобы найти Мариам, пришлось пройти обратный путь по этой цепочке. Ей осталось дописать финал, и это было самое сложное – персонажи отчаянно сопротивлялись и не хотели расставаться с Домом и друг с другом.
Книга получила несколько престижных литературных премий, включая 3 место в номинации «Приз зрительских симпатий» Большой книги и победу в номинации «Крупная проза» Русской премии. «Дом, в котором» перевели на десять языков и несколько раз переиздали в России.
Российский успех никак не повлиял на жизнь Мариам в Ереване. В Армении сейчас мало читают по-русски, а на армянский «Дом» не перевели. Муж писательницы был ее первым читателем и редактором, а дети «Дом..» не читали, они вообще не читатели. Мариам это приняла: она считает, что дети сами способны решить, что им делать и что любить. И когда она слушает, как младший сын, который увлекается аниме, разговаривает с друзьями, то радуется: какой интересный мир они там создают. Пусть уже не карандашом в тетради, главное, чтобы не прекращалось это волшебство творчества.
