Доктор Ходжкин: история случайного открытия, которое казалось невозможным

В 21 год Ходжкин написал страстное «Эссе о развитии цивилизации, и в нем не в пух и прах разбил колонистов, из-за которых в Северной Америке спивались и гибли индейцы. Вторым его интересом была медицина. Научную карьеру он делал с самых низов, начинал учеником аптекаря, потом поступил в университет, путешествовал, изучал, как работают крупные медицинские центры. В Париже он познакомился с изобретателем стетоскопа Рене Лаэннеком и был вообще одним из первых людей в мире, научившихся пользоваться этим прибором. В 25 лет получил медицинскую степень, и в том же году познакомился с поразительным человеком, богатейшим финансистом Мозесом Монтефиоре.

Мозес был предпринимателем-новатором. Банкир с безупречной репутацией, он первым в Англии (при поддержке брата своей жены Натана Ротшильда) открыл общество по страхованию жизни. Мозеса очень уважала королева Виктория, к нему с большим почтением относились в Британии и за ее пределами. А он большего всего на свете интересовался социальными реформами, которые улучшили бы жизнь меньшинств, тратил огромные деньги, чтобы улучшить жизнь бедняков и рыскал по всему свету, чтобы помогать людям там, где они нуждаются в этом сильнее всего.

Может, квакеры ошибались насчет того, что в каждом человеке есть этот внутренний Свет, но в Томасе Ходжкине и Мозесе Монтефиоре этот свет сиял со страшной силой. Они сразу же стали лучшими друзьями.

Из Парижа Томас вернулся отличным диагностом и вообще хорошим врачом. В больнице Гайс Хоспитал он руководил моргом и продолжал научные занятия. Как любой настоящий ученый, он хотел понять, как устроен человек, как устроена вселенная; он, кажется, знал, что сделает большое открытие. Это случилось 2 ноября 1826 года – час настал. В морг привезли мальчика, девятилетнего Джозефа Синнотта. Джозеф жил в очень бедной семье, смерть тогда с такими детьми не церемонилась. Его брат недавно умер от туберкулеза, а Джозеф спал с братом в одной постели, и коллеги Ходжкина полагали, что его жизнь унес тоже туберкулез. Несколько месяцев до смерти он жаловался на боль в спине, которая отдавала куда-то в живот.

Во время вскрытия Томас обнаружил в артериях и внутренних органах мальчика какие-то странные образования вроде виноградных гроздьев; селезенка была твердой и увеличенной, лимфоузлы странно раздулись. В том году Ходжкин описал еще шестерых умерших от странной болезни, и все – с такими же диагнозами. Он сделал доклад, в котором рассказал о злокачественной лимфоме, сейчас ее называют лимфома Ходжкина. Когда ровно век спустя исследователи рассмотрели его препараты в микроскоп и подтвердили, что в большинстве случаев в них есть гигантские клетки, характерные именно для лимфогранулематоза, они были потрясены. Как это гений распознал и так точно описал рак, как? По запаху?

Сейчас с лимфомой Ходжкина борются химиотерапией, и он предсказывал даже это, говорил, что лечить ее надо едкими веществами. Но возможности науки были ограничены, и Томас делал все, что мог. А мог он немного: объяснял людям важность профилактики, выступал перед рабочими, рассказывал, что к онкологическим болезням приводят грязь, холод, курение, алкоголь, канцерогены. Так Томас изобрел медицинскую профилактику. Важность просвещения показала холера, которая пришла в Лондон в 1832 году. Рабочие не верили докторам: ходили слухи, что врачи нарочно заражают и убивают людей.

Общественная деятельность Томаса не исчерпывалась просветительской. Однажды его коллега вернулся из путешествия, он был корабельным врачом, и рассказал, как ужасно обращаются с коренными народами Канады представители крупной торговой компании Hudson's Bay Company. Торговцы намеренно спаивали местных «огненной водой», чтобы за бесценок забирать у них мех и другие ценности.

Томас написал одному из директоров компании, который по совпадению был казначеем больницы, где он служил: так мол, и так, нельзя так обращаться с коренным народом, рекомендую вашей компании вести другую политику, обучать индейцев важным профессиям, помогать им строить эффективную экономику, а за мех платить не алкоголем, а деньгами. В ответ казначей прислал формальную отписку: «сожалею, но сведения, приведенные в письме, не верны».

А потом, когда в больнице появилась вакансия, о которой Томас давно мечтал, этот казначей провернул ловкую интригу, чтобы она ему не досталась. Ходжкин подумал-подумал, и ушел из больницы, оставив свой анатомический музей и научные изыскания.

Личная жизнь у Томаса тоже не задалась: он чуть ли не с детства любил свою двоюродную сестру Сару Годли, но у квакеров такие браки были запрещены. Томас пытался все же получить разрешение, но это дело все тянулось, тянулось... Сара его не дождалась, она вышла замуж. Томас потом тоже женился – на хорошей, доброй женщине, и они жили хорошо, дружно, но счастливы не были.

Ходжкин зарабатывал частной практикой, а главным делом его жизни стала защита туземных народов. Они с его другом Мозесом Монтефиоре помогали потомкам чернокожих рабов, вывезенных в Америку, вернуться на родину предков и создать там независимое государство Либерию. Монтефиоре и доктор Ходжкин долго этого добивались, но Великобритания признала новое государство. После этого они решили создать по подобию Либерии еврейские колонии на Святой Земле, и там Хождкин заболел холерой и умер. Он похоронен в Яффе. Осталось его предсмертное письмо, отправленное жене – доктор жалел об одном, что не успел сделать для людей больше...