«Сковородкины дела»: адвокаты о том, как они защищают женщин в делах, связанных с семейным насилием

В 2018 году в Приморском крае прогремело дело 39-летней жительницы Находки Галины Каторовой. Муж, несколько лет ее избивавший, попытался задушить, она его убила, суд приговорил ее к трем годам колонии. После общественного резонанса спустя несколько месяцев краевой суд отменил решение нижестоящей инстанции и оправдал женщину. Каторову тогда защищала адвокат из Владивостока Елена Соловьева, сотрудничающая с Консорциумом женских неправительственных объединений. В 1990-х Елена вовсе не планировала становиться адвокатом — а училась на прокурора.

Она ведет адвокатскую практику с 1998 года. В адвокатуре Соловьева столкнулась с гендерным вопросом — оказалось, что клиенты по уголовным делам хотят, чтобы их интересы защищали именно мужчины.

«И нам, женщинам, доставались дела в основном семейные, наследственные — дела, которые называют бытовухой. И, собственно, этой бытовухой я начала заниматься, и как-то так сложилось, что у меня шли дела бракоразводного плана, наследственного плана. То есть так или иначе я стала работать с семьей», — говорит Елена.

Параллельно с адвокатской деятельностью Елена стала сотрудничать с НКО, благодаря одной из которых в начале 2010-х попала в Международную юридическую школу по защите прав женщин. Это изменило ее взгляд на работу: в своей адвокатской практике Елена сталкивалась именно с последствиями домашнего насилия, но раньше не осознавала это как единую проблему.

«Приходили ко мне женщины по бракоразводным вопросам — и они все, буквально через одну, говорили мне: "Я его боюсь, он меня избивал, я боюсь с ним делить что-то, потому что он меня бьет, я от него экономически полностью завишу". И для меня это просто стало обыденностью, я на это совершенно не обращала внимания. Единственное, что спрашивала: "А когда вас били?" Мне говорили: "Ну тогда-то". Я говорила: "Ну что ж, у вас нет ни свидетелей, ни следов, перспективы в этом нет, давайте заниматься вашими имущественными вопросами, алиментами, детьми и прочее"», — признается адвокат. В Приморском крае не было ни кризисных центров, ни НКО, занимающихся проблемой домашнего насилия.

Но ей помогла правозащитница Светлана Баженова, предоставив офис, — и адвокат стала заниматься этой темой практически в одиночку.

С консорциумом Елена начала сотрудничать спустя пару лет после возвращения с Международной юридической школы по защите прав женщин. Консорциум помогает материально, когда у обратившихся к Елене пострадавших нет денег, чтобы оплатить ее услуги.

Это дело запомнилось Елене по «масштабу жестокости». «Там было такое манипулирование со стороны семьи мужа: ребенка не давали, просто сепарировали от матери, от женщины больной, для которой это было единственное родное существо — она сирота круглая, — и в нем ее жизнь была. При этом при всем ее обвинила свекровь в сексуальных домогательствах [к собственному сыну]. Конечно, было доказано, что никакого сексуального домогательства не было. Я видела ее страдания, болеющего человека, и вот этой мамы, которая стремится увидеться с сыном. И сыну кто-то эту идею привил, что якобы она с ним плохо поступала, хотя была экспертиза и доказали, что все это ребенок под давлением говорил. Вот это было, наверное, самое сильное дело по эмоциональному накалу», — вспоминает Елена.

Елена учится справляться с выгоранием. Всерьез об этом она задумалась, когда у нее появились проблемы с позвоночником и потребовалась операция, это произошло сразу после дела Галины Каторовой. Друзья и близкие требовали «прекращать эту деятельность». Но она продолжает помогать пострадавшим от домашнего насилия и призывает тех, кто решил бороться за себя, быть настойчивыми.

Михаил Тимошатов собирался быть музыкантом, играл на ударных. Но в музыкальном училище понял, что прежний интерес угас. Тогда он решил пойти на юриста. Он сразу понял, что хочет быть адвокатом, но, чтобы наработать практику, на пятом курсе отправился на службу в Следственный комитет. Следователем он проработал три года.

Это научило его работе с потерпевшими. «Те, кто проработал в следствии, — они понимают, как дело возбуждается, понимают, в каких кулуарных вещах эта собака зарыта, потому что очень часто это принципиальные вопросы, статистические. Или когда у нас в декабре никто не хочет работать — ничто не возбуждается, иски разворачиваются, возвращают, обездвиживают», — говорит Михаил.

«До меня [как до следователя] эти дела доходили только в том случае, когда это заканчивалось, скажем так, трупом. А всю реальную картину того, как это все происходит, я на самом деле до сих пор узнаю — и до сих пор с каждым разом удивляюсь. Я сам, может быть, когда-то мог бы сказать как Регина Тодоренко, просто не зная этой ситуации изнутри», — добавляет Михаил.

Спустя три года службы он, как и планировал, ушел из СК и стал адвокатом. Уже с начала адвокатской практики ему стали попадаться дела о семейном насилии. Вскоре его пригласили на российско-британский семинар на эту тему, где он познакомился с координатором Консорциума женских неправительственных объединений Мари Давтян. Так с 2018 года завязалось сотрудничество Тимошатова с консорциумом.

«Меня в меньшей степени поражают истории жестокие. Я таких историй очень много видел на следствии. Нет у меня такого впечатления сильного. Но вот те истории, с которыми я сталкиваюсь: когда женщину избивают, по ее ощущениям, до полусмерти, а это оказывается по экспертизе вообще побои и не причиняет никакого вреда здоровью; когда перед женщиной раскладывают 15 ножей разных и говорят: "Иди, прощайся с дочерью в соседней комнате и выбирай, каким я тебя резать буду". Вот это меня поражает вообще. При том, что за это людей вообще не сажают, даже не привлекают», — недоумевает адвокат.

Он, как и его коллеги, говорит о необходимости комплексных мер для предотвращения таких преступлений, а не только для наказания.

«Надо работать на опережение, надо с этой проблемой бороться. Хорошо, мы одну женщину защитили, привлекли мужчину к ответственности — он идет к следующей и точно так же будет избивать следующую», — объясняет Михаил.

Ни охранных ордеров, ни достаточного количества убежищ.

Предрассудки в органах и судах Михаил Тимошатов объясняет плохой информированностью о домашнем насилии в обществе в целом. Он соглашается, что сейчас об этой проблеме говорят больше — но не потому, что государство ведет целенаправленную работу.

«[Сегодня эта информированность] из-за того, что сестер Хачатурян довели до белого каления, из-за того, что Маргарите Грачевой нанесли тяжкие телесные повреждения. Это все, скажем так, кровью написано, вот эта вся информированность, она написана кровью вот этих женщин».

«У меня был опыт ведения дел семейных споров — споров об определении детей. До того как я занялась своим первым делом, у меня были такие стереотипы, мифы, что детей всегда оставляют с мамой и ничего сложного в этом нет. А когда я вела свое первое дело, я поняла, что это колоссальные трудности и на самом деле это далеко не так, когда папы заинтересованы и дело касается конфликтных семей», — говорит Галина Ибрянова из Санкт-Петербурга. Ее общий юридический стаж — 24 года, а проблемой домашнего насилия она занимается уже больше десяти лет.

Она отмечает, что обращение к юристам повышает шансы пострадавшей женщины на привлечение агрессора к ответственности. «Если она обращается за помощью в консорциум, в другие правозащитные организации, то это в разы повышает эффективность ее шагов и шансы на то, что дело будет возбуждено. Чем раньше они обратятся, тем быстрее получат эту помощь, тем быстрее будет возбуждено дело и, скорее всего, человек все-таки будет привлечен к ответственности», — говорит Галина.

Одно из ее главных разочарований за последние годы работы с проблемой домашнего насилия связано с декриминализацией побоев. Более того, она отмечает опасную тенденцию — последние обращения касаются все более тяжелого и жестокого насилия. «Видимо, когда они применяют насилие, они начинают заигрываться: понимают, что могут побить и за это будет только штраф, и не могут остановиться».

Одно из дел, которые Галина вспоминает до сих пор, связано с историей петербургской семьи. Мужчина держал в страхе всю семью — тещу, жену и дочь. Насилие продолжалось даже после развода — у мужчины была доля в той же квартире.

«Он их постоянно бил, было порядка десятка, если не больше обращений в полицию, дважды они примирялись в суде, и потом история закончилась тем, что он уже свою взрослую дочь [школьницу] избил, выставил ее на балкон, облил водой — в начале марта, была нулевая температура — закрыл балконную дверь и ушел. И она понимала, что замерзает, пыталась спуститься с балкона, сорвалась, упала, и у нее был перелом позвоночника в нескольких местах. Его посадили — в связи с тем, что он признал вину и попросил особый порядок, его посадили всего на три года и шесть месяцев. Мы взыскали моральный вред около 2 миллионов [рублей]», — рассказывает Галина.

Другое дело, которое она не может забыть, — убийство женщины собственным мужем на глазах у детей. Правозащитникам удалось отсудить у мужчины в пользу детей по 2 миллиона рублей компенсации, но Галине до сих пор не по себе.

«Как это назвать, удачей или удачным делом? Дети остались без матери, он на их глазах убил мать.

Здесь такой абсурд, что мы радуемся тому, что и так должно было быть, — но в нашей правовой системе мы очень рады этому», — говорит адвокат.

И она рассказывает, что сталкивается с выгоранием, но не может бросить своих подопечных: «Временами думаешь: надо сделать перерыв и не брать новых дел. Это просто психологически очень тяжело. Как только я начинаю так думать, ко мне приходит какой-то такой случай, когда я просто не имею права и не могу отказать. Я понимаю, что она нигде не получит помощи и это очень опасный для женщины случай. Вот 107 точек приложения силы. Это просто кровавый мешок, на глазах двух детей, которым там по четыре и шесть лет. И я понимаю, что не могу отказаться».

Александра Кузнецова еще в восьмом классе решила, что хочет стать адвокатом. «Профессия должна была помогать людям, поэтому я решала, быть либо медиком, либо адвокатом. Но у меня с биологией не сложилось, поэтому я пошла в юридический», — вспоминает она. В 2014 году Кузнецова получила адвокатский статус и тогда же стала сотрудничать с НКО «Аистенок», занимающейся помощью женщинам в трудных ситуациях.

Дела сначала касались разводов, раздела имущества, алиментов, затем в практике Александры появились уголовные дела о побоях и угрозах убийством. Женщинам помогали скрываться от агрессивных мужей в кризисных квартирах.

Обратившуюся за помощью женщину звали Екатерина. Ее мужчина оказался «тоталитарным» человеком, говорит Александра. «Он следил за ней настолько, что оказалось, что у них был поставлен дома скрытый диктофон. На любой звук, который она издавала, он начинал включаться и записывать, этот звонок приходит ему, и он поднимал трубку телефона и, по сути, слушал все, что происходило дома: с кем она общалась, кому она звонила. Он совершил насилие уже не в первый раз, но она только ко второму событию решила обратиться, когда уже жизнь была в опасности», — рассказывает адвокат.

Дело удалось довести до суда, но даже судья склоняла Екатерину к примирению. У этого мужчины был ребенок, и девушку убедили, что судимость отца навредит ему. После примирения «тоталитарный» сожитель уехал в Москву.

Вскоре Александре предложили стать куратором консорциума на Урале и Дальнем Востоке, она стала искать адвокатов и курировать их работу по делам о домашнем насилии.

Сейчас она планирует обжаловать в Конституционном суде сложившуюся практику привлечения к ответственности за побои. Она столкнулась с тем, что после административного и уголовного дела за побои сестры житель Оренбурга на третий раз вновь был привлечен лишь к административной ответственности. Это связано с тем, что для признания уголовным преступлением повторными побои считаются, только если случались дважды за год.

«Женщина страдает от насилия со стороны брата родного, который вернулся из мест лишения свободы. Они делят общую квартиру, не могут никак разойтись. Он уже неоднократно совершает насилие. У нас же какая сейчас статья: первый раз совершаешь — тебе [административный] протокол выписывают, второй раз совершаешь — уголовная ответственность. А когда ты третий раз совершаешь? Вот он совершил третий раз, и его снова привлекают к административной ответственности. У нас сразу куча вопросов: ну в смысле, подождите, он уже совершает больше чем два раза, вы не можете назначить ему меньше, чем было во втором приговоре!» — возмущена адвокат.

Однажды Александра сама чуть не стала жертвой агрессора, чью жену она защищала в суде. Адвокат около трех лет сопровождает жительницу Екатеринбурга, которая пострадала от домашнего насилия.

«У нее трое детей. Они развелись с мужем, он совершал преступления неоднократно, насилие домашнее было систематическим, но когда уже пошла угроза для ее детей, угроза убийством для нее, она уехала. Мы предоставили кризисное жилье ей с тремя детьми и его привлекли по 119-й (угроза убийством). Почему я это дело помню — у нас были судебные процессы, и он агрессировал даже на меня. Это был первый раз, когда на меня уже начали нападать, то есть на тебя идет человек, говорит: "Иди сюда", жуть. При этом присутствовали рядом окружающие люди. Даже его адвокат не смог его остановить. Я потом с приставами выходила из здания суда, меня провожали», — описывает конфликт Александра.

После этого ей пришлось прорабатывать случившееся с психологом: «А представить, что женщина каждый день терпит это дома, за закрытыми дверями да без поддержки? Мне кажется, это настолько подавляет, что правда теряются силы [на то], что вот это можно изменить».

«В моем представлении это уже много. Это те, кто написал нам и мы их сопровождаем, а сколько случаев, которые вообще до нас не доходят, — говорит Александра. — Мне кажется, это огромная цифра, и я очень расстроена последними событиями, что закон о домашнем насилии не принимается».

Хотя нет универсального шаблона действий, чтобы покончить с домашним насилием в каждом конкретном случае, тем не менее она советует в первую очередь решать вопрос собственной безопасности, поиска нового жилья и уже потом обращаться в правоохранительные органы.

«Если ты понимаешь, что это систематическое насилие, надо подготовить пути отхода. Чтобы была заранее готова сумка с вещами, чтобы вы в любой момент могли взять эту сумку и уйти. Чтобы у вас были документы или дубликаты документов на вас, на детей, чтобы вы могли переехать, купить билеты. Если нет поддержки от близких, то тогда мы всегда просим: звоните нам. Надо понимать, что это не норма, так быть не должно. И с нашей стороны, НКО, можно получить этот ресурс».

***

Благодаря сотрудничеству с Консорциумом женских неправительственных объединений профессиональные и неравнодушные адвокаты защищают тех, кому это необходимо. Опыт и практика консорциума позволяют предоставить поддержку женщинам, каждый день сталкивающимся с побоями, манипуляциями, преследованиями, угрозами, оскорблениями. Средства на оплату адвокатов поступают из наших с вами пожертвований — и очень важно, чтобы эти деньги не заканчивались, ведь несправедливости и жестокости в нашем мире все еще слишком много. Оформите разовое или ежемесячное пожертвование в пользу консорциума — даже небольшая сумма, если таких взносов будет много, сможет помочь женщинам чувствовать себя защищенными.

Оригинал статьи на сайте Такие Дела

Текст: Анна Козкина