«Он сжал мою руку»: Юлия Меньшова о последних днях отца в реанимации

Юлия очень благодарна медикам за то, что ей было разрешено туда пройти. Это было распоряжение главного врача. Ей было довольно страшно, потому что это уже не просто «красная зона», Меньшова назвала это уже «бордовой зоной».

«Одеваешься как в фильме-катастрофе. Все это вызвало у меня лишний раз преклонение перед врачами... Я не знаю, почему они не выходят на какие-нибудь демонстрации против людей, которые выступают против вакцинации. Это место, которое нужно видеть. Это фильм ужасов, фильм-катастрофа. Что-то из сериала "Чернобыль", где гигантские переходы, в которых на диванах лицом вниз они спят... Это уровень подвига какой-то запредельный. Я не понимаю, как они молчат. Потому что это такое... такое неуважение к этим людям! А ведь они ежедневно вот уже два года находятся в режиме... Я бы хотела, чтобы кто-нибудь из этих антиваксов просто надел на себя тот костюм, который я на себя надевала. А ведь эти люди не просто в нем находятся. Они в нем еще и оперируют, и заботятся о больных».

Дочь привезла Владимиру Валентиновичу еды. Вкусной, как он любил. Он был в сознании, но родные не смогли уже поговорить: Юлия рассказала, что папа был под маской, которую нельзя было снимать, потому что у него очень сильно сразу же падала сатурация.

«Папа всегда любил вкусно поесть. И я понимала, что он уже давно находится на еде, которая невкусная. Мне очень хотелось его порадовать, чтобы это как-то прибавило ему сил... Ну, кроме того, что я пришла, что мы не виделись и не разговаривали давно по телефону, потому что реанимация...

Меня поразило, что он меня сразу узнал, хотя в этом костюме можно было узнать только по глазам. Ты весь закрыт. Одни только глаза под очками. Я ему сказала: «Папочка, это я», — и он меня узнал. Он взял меня за руку, врачи попытались снять маску. Я ему сказала, что привезла еды, и он спросил, что я ему привезла. Я очень этому обрадовалась, подумала, что если его интересует что именно я привезла, то это прекрасный, очень живой вопрос. Что ему хочется чего-то вкусного, и он знает, что я могу ему привезти это вкусное, потому что мы с ним были одной крови и очень друг друга понимали.

Я привезла ему уху. Ростовскую. Из ресторана. Я просто знала, что есть один ресторан, в котором он любил есть уху. А поскольку он был человек астраханский, то рыбу любил, но ему трудно было найти вкусную уху. Но в этом ресторане он мне сказал: «Знаешь, тут очень вкусная уха. Настоящая». Я поперла в этот ресторан для того, чтобы заказать эту уху. Ну, и еще что-то я ему привезла».

— Вы понимали, что это будет последняя встреча или нет?

— Знаете, каждый раз думаешь: «А вдруг нет?» Я хотела его поддержать, я хотела за руку, чтобы он знал, что мы рядом. Потому что мы довольно давно расстались из-за того, что он попал в больницу и что не слышал нас, не видел. И я хотела, чтобы он почувствовал тепло, чтобы он знал, что мы рядом, чтобы можно было как-то ему это передать».

— Когда это случилось, вам позвонили из больницы. Какая первая мысль?

— Первая мысль — как сказать маме? Мама тоже была в больнице. Это довольно большое испытание — быть публичными людьми, потому что наша суперсвободная журналистика желтого направления — это довольно страшно. Например, когда мама попала в больницу, ее еще не успели положить в палату, а информация уже была слита в прессу и социальные сети. И неизвестно, кто куплен: врачи, медсестры... Кто-то куплен, кому говорят: «Если там будет кто-нибудь из известных, вы нам скиньте, а мы пятерочку переведем». Поэтому я очень боялась, что мама об этом узнает не от меня... Но мне позвонили из больницы в 6 утра, поэтому я ждала, когда мама проснется, чтобы сделать этот звонок и сказать ей».

Юлия рассказала, что мама — молодец: она стоически перенесла известие о смерти мужа. А сама она никак не может привыкнуть жить без того, кто был рядом всю ее жизнь.

Фото: Persona Stars