Покупали ребёнка за гроши, продавали — за рубли: история детского труда в России

Если эта идея кажется нереалистичной, стоит вспомнить, что в самых старых шахтах на земле – а они относятся к позднему каменному и раннему бронзовому веку – по всем признакам работали дети и женщины. Вряд ли они это делали по своей воле, требуя от мужчин не вмешиваться в их труд.

Легко представить, как использовался детский труд в натуральном хозяйстве. Многие уверены, что он был исключительно посильным. Увы, вся классическая литература показывает обратное. Судя по тому, как часто детей наказывали за то, что они не справились с назначенной им работой, от детей постоянно ожидали больше, чем они могли сделать.

Благодаря фильмам мы представляем прошлое как дни, когда женщины одевались в пышные платья, мужчины целовали дамам ручку и люди жили в прекрасных домах с каминами. Фильмы эти сняты по книгам, а книги писали те немногие люди, которые умели писать (и читать). Конечно же, они посвящали романы той жизни, с которой хорошо знакомы. В результате мы теперь даже не задумываемся, насколько вся эта красивая жизнь держалась на детском, порой откровенно рабском труде. А он был буквально вездесущим.

Если вы сейчас вспомнили Диккенса и мысленно перенеслись в Британию прошлого, то увы. Точно ту же картину можно было видеть и в России. Британия исключением вовсе не была, и детей нещадно эксплуатировали по всей Европе, как и вообще по всей планете.

Начало XVIII века. Разгар Эпохи Просвещения. Робинзон Крузо и Лемюэл Гулливер путешествуют на страницах книг по дальним удивительным краям. Наука уже открыла микробы и готовится к опытам с электричеством. В Российской Империи издают указы, способствующие развитию фабрик. Фабриканты получили право скупать деревни с населением вместе – его прикрепляли к фабрике или заводу. Население при этом обязано было отработать повинность. Обязанность эта вменялась и детям. Это был не просто принудительный труд – дети с пелёнок и до смерти были теперь собственностью завода.

Конечно, правительство требовало выдавать даже маленьким работникам достаточную плату. По факту же, оплата ребёнка была много меньше, чем у взрослого. Её не хватало ни на нормальную пищу, ни на приличную (по очень скромным меркам того времени) одежду. При этом рабочий день ребёнка длился столько же, сколько у взрослого.

Первая попытка немного нормировать режим работающих детей была предпринята в России в 1845 году. Был принят закон с запретом ставить в ночные смены детей младше двенадцати лет. Однако фактически никаких мер к исполнению закона принято не было. Он остался на бумаге.

Где работали дети? На металлургических заводах Урала и других мест. На пороховых фабриках. На лесопилках, стеклянных и суконных мануфактурах. В отношении детей – как, впрочем, и взрослых – не существовало понятия «вредного» производства. На производстве, опасном для лёгких или полном невероятно жарких цехов, детей работало не многим меньше, чем на более спокойных мануфактурах, делающих корабельные канаты или сукно для армии. Их доля везде составляла примерно 5-15% от работников.

Притом рабочий возраст начинался примерно тогда, когда современный ребёнок идёт в школу. Тяжёлый труд, длинный рабочий день буквально калечили детей. Выросший при заводе человек не отличался ни ростом, ни крепким сложением. О румянце и густой шевелюре даже и говорить нечего. Кроме того, что недокорм, усталость и нагрузка сами по себе подрывали здоровье ребёнка, на производствах часто бывали несчастные случаи. Чаще всего результатом их была смерть. Ведь медицинской помощи при травмах рабочие не получали. Оторвало руку – истёк кровью.

Большинство фабрик и заводов, открытых в начале XVIII века, к концу века исчезли. Но вместо них появились другие. К концу XIX века на некоторых видах производства количество малолетних работников достигало 50% — например, на рогожном. К тому моменту, кстати, и выживало их больше. При несчастных случаях был шанс на операцию.

Детей фабрика не обязательно покупала со всей деревней (тем более, что в 1861 году крепостное право отменили). Иногда взрослые работники, чтобы справиться, брали с собой помощника лет пяти-шести. Труд малыша при этом не оплачивался. Иногда глава семьи приходил наниматься сразу со всеми или почти всеми детьми. Иногда фабрикант буквально покупал за копейки детей в приюте. Приют при этом ещё и считался благодетелем: пристроили человека, дали путёвку в жизнь. Покупали по деревням, в бедных семьях, детей для мануфактур и городских мастерских. Делали это те же люди, что скупали овощи на перепродажу.

В городе было полно возможностей эксплуатировать ребёнка. Посыльные, разносящие тяжёлые корзины с покупками. Маленькие посудомойки, ворочающие тяжёлые котлы и сковородки посреди дыма и пара. И многочисленные подмастерья – в лавках сапожников и шорников, столярных и плотницких мастерских. Спящие по три-четыре часа тут же, под рабочим столом, и получающие раз в день горячую похлёбку – а чаще на бегу заглатывающие куски хлеба. Официально рабами такие работники не считались, а по факту – были ими.

Считалось, что дети находятся в ученье у своих хозяев. Учили их, однако, исключительно побоями. В остальном – сразу приставляли к труду. Одна из самых жалких участей была у мальчиков-трубочистов. Туда брали с самого маленького возраста, лет с четырёх-пяти, а особо смышлённых мальчишек – с трёх. Кормили часто так, что лишь бы не умер с голоду: чем дольше размеры позволяли ребёнку пролезать в трубу, тем лучше. Но самым настоящим бичом для мальчиков этой профессии был рак. Сажа очень канцерогенна, и многие умирали от рака, не успев даже стать слишком большими для своего ремесла.

Исключения были. Некоторые хозяева держали подмастерьев вместе со своими детьми. У них малыши-трубочисты ели за общим столом (пусть и не слишком много), мылись после рабочего дня, надевали чистую одежду и спали в относительно чистой постели. Таким малышам рак практически не грозил.

Часто работа девочек была хотя бы чище, но это было не общим правилом. На фабриках вроде табачных, при шахтах и приисках девочки трудились в постоянной токсичной пыли. Их лёгкие засорялись. Туберкулёз и силикоз лёгких были обычным делом. Трудно сказать, что встречалось чаще – различать эти две болезни не умели. Первая вызывается бактериями, вторая – постоянным повреждением лёгких пылью.

Часто девочки и женщины выполняли такую же физически тяжёлую работу, как мальчики и мужчины, но за меньшую плату. Выдавать жалованье вдвое меньше только за то, что пол – женский, было нормой. Это никак не объяснялось и не комментировалось.

При этом девочки чаще мальчиков оказывались в опасных для здоровья ситуациях. Их одежда предполагала длинные подолы – юбок, платьиц, сарафанов. Эти подолы регулярно затягивало в станки, защемляло складываемыми ящиками и так далее. Такая же проблема была с косами, в которые практически обязательно было убирать волосы. Концы кос обычно подвязывали, чтобы они не болтались, но это помогало не всегда. То и дело косичка выскальзывала и падала вниз.

Другие травмы происходили от того, что дети от усталости засыпали прямо у работающего станка или в другом неподходящем месте. Искалеченный ребёнок при этом нередко возвращался работать на фабрику, разве что мог сменить специализацию. Это почиталось за счастье, ведь альтернативой было нищенство или голодная смерть.

Помимо обычных опасностей работы и жизни при фабрике девочку поджидала ещё одна. Девочек домогались много чаще, чем мальчиков, а то и напрямую насиловали. Делали это хозяева и их управляющие, приказчики и мастера цеха. Спасало многих только то, что труд почти без отдыха буквально уродовал.

Не надо, впрочем, думать, что в крестьянском хозяйстве все эти девочки, что умели так много, оставались здоровыми. Ольга Тян-Шанская писала, что у многих девочек уже к пятнадцати годам – «сорван живот». Детского труда с румяным лицом в те стародавние времена почти не было. И тот, что не подрывал здоровье, был сопряжён с иными рисками – ведь дети так беззащитны перед взрослыми...