От кикиморы до полудницы: 5 мистических верований древних славян

Домового представляли или на одно лицо с хозяином дома, или в виде старика с косматыми волосами и бородой. Из-за лохматости в число его атрибутов включен веник. Веник обозначает место обитания «соседушки», домовой может злиться на мокрый или грязный веник. При этом веник относится к символике богатства и достатка. Согласно современным поверьям, в квартире, где нет веника (а пол чистят пылесосом), домовой сердится так, что выходят из строя компьютеры.

Поскольку образ домового не остался в прошлом, а дожил до наших дней и вошел в городскую культуру, он значительно гармонизировался. Домовой вобрал в себя свойства предков-покровителей, утратил деструктивные черты.

Русалки относятся к категории самой страшной нежити — неупокоенным мертвецам, то есть людям, не изжившим свой срок. Это не только и не столько девушки-утопленницы, сколько любые девушки (а иногда и юноши), умершие до брака. Погибшие дети также могли «уходить в русалки». Если девушка была просватана, но умирала до свадьбы, то ее непременно причисляли к русалкам.

Этим и определяется внешний вид русалки: девушка в белой (свадебной) рубахе, в венке, символизирующем ее девичество, и с распущенными волосами. В некоторых областях девушек именно так и хоронили. Однако свадебная рубаха обычно покрыта богатой вышивкой, а эти узоры являются защитными и опасны для нежити. Именно поэтому более широко распространена идея о том, что рубаха русалки — просто белая и, разумеется, не подпоясанная, поскольку пояс — символ границы, отделяющей человеческий мир от потустороннего.

Волосы у русалки непременно распущенные — это ее главный признак. В литературной традиции они зеленые, но в народной это не так: сам факт распущенных женских волос настолько античеловечен, что цвет уже неважен. Народная традиция крайне строга к женским волосам: это вместилище магической силы женщины, которая не имеет права выпускать эту силу никогда, разве что в момент катастрофы типа эпидемии. Правом на распущенные волосы обладали лишь маленькие девочки: такой ребенок считался еще «не ставшим человеком». Девушка носила косу, перед свадьбой ее расплетали на две, укладывали на голове венцом — и прятали под убором замужней женщины.

Даже в конце ХХ века девушка не имела права пройтись по русской деревне с распущенными длинными волосами — это вызывало яростный гнев всех жителей, ее называли ведьмой, вкладывая в это слово не мифологический, а ругательный смысл.

В более редких случаях русалки представляются обычной женской нечистью: косматыми старухами, горбатыми и страшными, с каменными или железными грудями, — такая русалка могла убить своей «железной титькой».

Полевик и полудница — духи, обитающие на хлебных нивах. Они являются персонификацией солнечного удара, который способен сразить человека во время полевых работ. Если остальная нечисть наиболее активна ночью, особенно в полночь, то время максимальной силы этих духов — полдень, когда людям следует уйти в тень и передохнуть. Те же, кто продолжает работать несмотря на запрет, становятся жертвами полевых духов.

Говорят, что межевик похож на старика с бородой из колосьев. Представления же о внешнем облике полевика сильно различаются в зависимости от того, обладает ли он благими чертами или лишь олицетворяет солнечный удар. Зловредный дух выглядит как маленький уродливый человечек; также он может явиться в виде быка, козла или другого животного. Благой полевик больше походит на домового. Несколько отличается от них полевик Русского Севера: он связан не столько с солнечным ударом, сколько с сильным ветром (а ветра там такие, что в июльскую жару могут понадобиться варежки, если налетит ледяной ветер сиверень). Именно подобные холодные ветра и высвистывает северный полевик.

Полудница также бегает по меже, но ее бег другого рода. Полудница принадлежит к тем женским духам, кто воплощает плодородие. Как и у лешачихи, у полудницы исполинские груди, и во время бега она закидывает их на спину, — это символ ее власти над силами жизни (лешачиха так властвует над жизнью леса). Бег полудницы по полям придает колосу силу.

Если полевик бывает связан с конкретным наделом, то полудница — существо более стихийное, под ее опекой — поле в целом. Увидевшего бег полудницы ждет беда (собственно, солнечный удар и все его последствия). От полудницы исходила еще одна угроза: она могла похитить младенца, оставленного жницей на меже. Опасность полудницы для детей выходила за пределы хлебного поля: запрещая детям ходить в огород, старшие говорили, что там их заберет полудница.

Домашним духом, воплотившим деструктивные качества домового, была кикимора. В массовом сознании кикимора — непременно «болотная», однако это специфически белорусский персонаж, а на Русском Севере и в Сибири кикимора обитает в доме, ее представляют крохотной старухой в лохмотьях, с которой можно столкнуться в хлеву, овине или бане. Встреча с кикиморой предвещает беду или даже смерть одного из членов семьи. Если дворовой мучит скот, то кикимора — кур, она выдергивает у птиц перья и прочее.

Причиняет она и другой, более известный вред — портит по ночам неубранные женские рукоделия: путает пряжу, рвет нити, может поджечь кудель. Именно поэтому крестьянки непременно убирали рукоделие на ночь. Звук прядения, слышимый по ночам, — основной признак присутствия этого духа.

В редких случаях кикимора представлялась помощницей хозяйки, но гораздо чаще пакостила. О проделках кикиморы говорят, если падают предметы, бьется посуда. Самые развернутые былички о кикиморе поразительно совпадают кельтскими (шотландскими и валлийскими) рассказами о голосе в доме: если в шотландской легенде голос каждый вечер произносил: «Мес-с-сть прих-х-ходит», то вятская кикимора ежедневно, как только домочадцы садились ужинать, пищала: «Убирайтесь!» — и в итоге вынудила семью переселиться.

Водяной был персонификацией Нижнего мира, стихии смерти. Это не та смерть, которую несут в себе предки-деды, они умерли в свой срок, похоронены и помогают живым, находясь в круговороте «смерть и возрождение». Смерть, воплощенная в водяном, — это утопленники, чья жизнь прервалась «до срока», у них нет могил, а если и есть, то их всё равно воспринимают как нечисть и их захоронения порой вскрывают. Водяной, его омут, его жертвы придерживаются принципа «смерть и смерть»: человек погибает, становится упырем и начинает губить других.

Жертвами водяному были черные петухи: им отрубали голову и кидали в омут и ее, и тело. В исключительных случаях жертвовали черную свинью. Жертву требовалось принести перед тем, как строить мельницу, а затем раз в год. Более скромные жертвы совершались чаще: мельник лил в воду водку, перед наступлением холодов обязательно кидал под колесо мельницы кусок сала.

Сборники легенд полны историями о том, как мельник заманивает к себе случайных путников и толкает их в омут или под колесо мельницы, чтобы водяной получил самую дорогую жертву. Так мельник выкупает у водяного собственную жизнь. Реальность тоже была кровавой, хотя, конечно, не настолько: под порогом мельницы при ее строительстве живьем закапывали черного петуха. Черный цвет всех животных, которых держали на мельнице, — непременная черта быта. Этот цвет нравился водяному и, разумеется, не вызывал в жителях деревни симпатии к мельнику. Самые страшные истории о мельнике утверждают, что он не топит людей, а убивает их, мясо кидает водяному, кости же перемалывает в муку.

Водяного представляли в виде высокого голого старика с длинной бородой (желательно зеленой) — больше из области художественного творчества; народные же былички говорят, что он может притвориться бревном, корягой и утянуть под воду человека, который к нему прикоснется; также водяной оборачивается животными — собакой, кошкой и другими, непременно черной масти. Наконец, водяной может вообще не иметь облика и проявлять себя лишь звуками: громким хохотом, хлопаньем в ладоши, визгом, плеском, кряканьем, блеяньем... Любая встреча с водяным, как бы он ни выглядел, не сулит ничего доброго, даже если он и не пытался уничтожить человека.

Материал подготовлен по материалам книги Александры Барковой «Славянские мифы», любезно предоставленной издательством «МИФ».