Мама, папа с треугольными глазами: как постконтактная профилактика спасает от ВИЧ

Существует разные схемы АРВТ, которые сочетают в себе несколько видов противовирусных препаратов: это необходимо, чтобы у вируса не выработалась устойчивость к лекарствам. Раньше одна схема могла включать в себя до восьми таблеток за прием, сейчас чаще всего действующие вещества объединены в одной-трех таблетках. Это гораздо удобнее, поскольку не ограничивает людей с ВИЧ в передвижении и режиме дня, а еще способствует развитию большей приверженности: чем меньше дискомфорта при приеме препаратов, тем выше вероятность, что человек продолжит их пить дальше. А это очень важно, потому что перерыв может привести к развитию устойчивости вируса к лекарствам.

Помимо АРВТ, существует еще и так называемая постконтактная профилактика (ПКП) — она используется, если вам кажется, что был риск получения ВИЧ-инфекции. Например, если у вас был незащищенный половой акт с партнером, чей ВИЧ-статус вам неизвестен. По сути ПКП — это тоже схема из противовирусных препаратов, которые необходимо принимать в течение месяца. Выпить первую дозу лекарств необходимо в течение 72 часов после того, как произошел контакт с человеком, в чьем ВИЧ-статусе вы не уверены.

В отличие от антиретровирусной терапии, постконтактную терапию не выдают в Центрах СПИДа, ее необходимо покупать самостоятельно. Однако в некоторых регионах с выдачей могут помочь благотворительные организации: наличие фондов в вашем населенном пункте можно уточнить в интернете.

Увы, далеко не все знают о существовании постконтактной профилактике, и это одна из причин, почему каждый год в России становится известно о новых случаях инфицирования вирусом иммунодефицита.

В 21 год я начала общаться с молодым человеком. Я знала, что он женат, поэтому мы просто дружили, но через месяц или два он рассказал, что планирует разводиться. Мы стали общаться в романтическом ключе, и дело дошло до близости.

Я всегда боялась подхватить инфекцию и забеременеть, поэтому вопрос контрацепции для меня был на первом месте. А тут — порыв страсти, презервативов ни у кого нет и бежать в магазин не хочется. В последний момент, когда он уже склонился надо мной, я спросила: «Надеюсь, ты СПИДом не болеешь?». Он улыбнулся и промолчал, и я до сих пор помню выражение его лица в этот момент.

Прошло несколько месяцев, он никак не мог решить вопрос с семьей, и мы расстались. Я познакомилась с будущим мужем, мы съехались и начали готовиться к свадьбе. Я решила обследоваться, потому что понимала, что в будущем у нас будут дети. Я сдала анализы в женской консультации, и в какой-то момент мне сообщили, что их нужно пересдать, потому что их то ли перепутали, то ли они вызывают вопросы у врача — что-то такое. Я предложила приехать, но лаборант сообщила, что они сами подъедут ко мне по месту прописки и сделают повторный забор крови.

Приезжаю к родителям домой, там врач с чемоданчиком, мама и папа с треугольными от страха глазами. У меня взяли повторный анализ. На следующий день меня ошарашили звонком по телефону: «У вас анализ подтвердился». Я говорю: «В смысле? Неужели у меня гепатит?». Они говорят: «Нет, ВИЧ».

Остановила машину, начала пинать колеса, кричать. Было очень страшно. Мозг еще до конца не осознал происходящее, а тело уже выдавало весь ужас, который я ощущала в тот момент. Я сразу поехала в больницу в надежде, что это путаница. Ехала и надеялась, что пересдам, и мне скажут: «У вас все нормально».

В итоге выяснилось, что во всем виноват мой предыдущий молодой человек, который оказался ВИЧ-диссидентом. Он не принимал терапию и инфицировал сначала жену, а потом и меня. Меня сразу поставили на учет, но антиретровирусную терапию начали выдавать только года через три.

Сейчас я принимаю три таблетки, раньше было восемь. Их нужно было принимать сразу после завтрака и через двенадцать часов, это были огромные, с фалангу пальцев пилюли. Меня после них постоянно тошнило, рвало, было очень тяжело. Было непросто морально настроиться на такое число лекарств: я что, теперь горстями буду их пить? И меня кидало из крайности в крайность: то забрасывала терапию, то забывала выпить, а потом ехала двести километров из другого города за таблетками, потому что боялась, что ВИЧ перейдет в стадию СПИДа.

На терапию из трех таблеток меня перевел мой врач-инфекционист еще тогда, когда она считалась жутко дорогой — одна баночка стоила девять тысяч рублей. Во время беременности пришлось снова вернуться на старую схему, но затем, слава богу, я вернулась к своей нынешней схеме. Я знаю, что можно принимать и одну таблетку в день, и, возможно, со временем я попрошу перейти на нее, но пока мне нормально и так, я дорожу тем, что у меня нет побочек.

Конечно, если бы я тогда знала, что существует постконтактная терапия, жизнь могла бы по-другому повернуться. Но я стараюсь ни о чем не жалеть, потому что сейчас, помимо постоянного приема лекарств и регулярного посещения Центра СПИДа, моя жизнь ничем не отличается от жизни моих знакомых без ВИЧ.

«Есть всего лишь 72 часа после опасной ситуации, чтобы начать принимать постконтактную профилактику. Через 72 часа ВИЧ проникает в резервуары в иммунных клетках, а значит, инфекция останется в организме навсегда.

Если возник риск инфицирования, можно обратиться в любой Центр СПИДа: обсудить с врачом риски, сдать тест на ВИЧ и получить рецепт на препараты. Их нужно принимать 28 дней, а потом пройтиь обследование, чтобы убедиться в отсутствии ВИЧ-инфекции. В моей практике все люди, обратившиеся за постконтактной профилактикой, остались ВИЧ-отрицательными».

Когда я инфицировалась, мне было 16 лет. Это был мой первый половой партнер, вечеринка у друзей, и меньше всего я думала о контрацептивах, а уж тем более о ВИЧ. Я о нем тогда вообще ничего не знала, смутно слышала о таком заболевании, вроде нам пару раз в школе рассказывали — не более.

Мне очень нравился друг моей лучшей подруги, и в тот вечер мы все очень напились, поэтому, когда он полез ко мне приставать, я не стала его останавливать. Всё случилось очень быстро, и мы не использовали контрацептивы. Парень был старше меня на семь лет, и я, конечно, была у него не первая. Мы встречались еще некоторое время, это были нерегулярные встречи, но каждый раз мы не предохранялись. Он мне так нравился, что я просто стеснялась сказать про презерватив, а он говорил, что «так лучше чувствует».

Я не понимала пыталась пить таблетки от ОРВИ. Мама отправила меня в больницу, там я сдала анализы, но они ничего не показали. Тогда терапевт стала задавать мне вопросы о моей личной жизни. Мне было некомфортно обсуждать с ней такое, но я не понимала, что со мной происходит и очень хотела выяснить причину. Когда я упомянула о том, что уже не девственница, она сказала: «Ну поздравляю, очень похоже на СПИД», я тогда чуть в обморок не упала.

Сдала анализы на ВИЧ — один, два раза, и оба подтвердили, что у меня есть инфекция. Я была в шоке: как сказать родителям — ведь они даже не в курсе того, что я живу половой жизнью, а тут такая новость. Но мама отнеслась на удивление спокойно. Я думала, что она выгонит меня из дома, но она просто расплакалась и попросила больше ничего от нее не скрывать. Мы вместе поехали в Центр СПИДа, меня поставили на учет и выписали мне антиретровирусную терапию. У меня одна таблетка в день, поэтому мне не пришлось сталкиваться с проблемами с приверженностью, о которых я слышала от других знакомых, кто принимал по шесть-семь драже за один прием.

В общем-то, наверное, это и сработало. Я ни одного дня в жизни не пропускала, мне было так страшно, что это может повлечь последствия. Сейчас я живу обычной жизнью, у меня есть парень, он ВИЧ-отрицательный, он знает о моем диагнозе и спокойно к нему относится. Но если бы я могла вернуться назад и не спать с тем мальчиком, или если бы я знала о средствах экстренной защиты, я бы обязательно ими воспользовалась.