Как семья может помочь пьющему человеку? Большое интервью с наркологом

Доктор, он болен или просто плохой человек?

Наталья Родикова: Добрый день всем! В первом выпуске подкаста наш гость – Олег Зыков, к.м.н., директор института Наркологического здоровья нации. Сегодня мы будем говорить о том, что это вообще за состояние – алкоголизм? Может ли семья участвовать в спасении алкоголика? И вообще какова роль семьи может быть в идеальном мире?

Олег Зыков: Меня всегда смущает слово «спасение». Как только ты начинаешь спасать кого-то внутри семьи, ты перестаёшь помогать этому человеку осознавать те проблемы, которые его провоцируют на употребление алкоголя. Как только ты начинаешь спасать кого-либо — всё-равно кого, кстати: нацию или своего мужа, жену ребёнка — ты занимаешь патологическую позицию. Это называется в наркологии созависимостью. Как правило, надеваются определённые маски, их можно условно разделить на три типа: спаситель, жертва, преследователь. Все это — проявления болезни. Считается, что в алкогольной семье, а это всегда болезнь семьи, нет болеющего одного персонажа - болеют все. И созависимость – иногда более трагическое состояние, чем сама зависимость. Человек использует алкоголь как адаптоген. Человек с его помощью решает свои социальные и духовные проблемы.

А созависимый человек – супруга, мать, — лишена этой адаптации. В результате она страдает больше. Она – всё время на боевом посту, она – всё время жертва или спаситель. И ей трудно уйти из этого состояния. Поэтому разговоры о том, что кто-то кого-то должен спасать — это всё патология. Спасать никого нельзя. Это бессмысленно. Мы не можем никого изменить. Но мы можем измениться сами. В этой логике как раз и строится в конечном итоге эффективная реабилитация семейного алкоголизма.

Что должна сделать жена пьющего? Пойти в группу помощи родственникам алкоголиков «Ал-Анон». Такая группа есть в каждом городе, просто найдите ее адрес в интернете. Это бесплатно. Там нет психолога, вместо него – такие же люди, как вы, у которых были те же проблемы, но у них есть опыт выхода из созависимости. И это – идеальный источник информации.

С.С.: Вы сказали, что спасать нельзя. А как тогда семья должна отнестись к ситуации? Что зависит от семьи, а что – нет?

О.З.: Если ты меняешься, меняются твои отношения с этим человеком. Алкоголик ведь начинает паразитировать на ближних. Он начинает предъявлять свои проблемы в таком патологическом ключе, он начинает что-то требовать, он занимает разные позы патологические. Чтобы выйти из этой ситуации, ты должен «отделиться с любовью». Я хочу, чтобы все услышали: любовь должна остаться. Но надо отделиться, надо перестать за человека решать его проблемы. Это сложно, это почти невозможно, особенно, если мать видит, как погибает ребенок. Это же страшно.

И все-таки ключевая задача созависимых отношений — отделиться с любовью. Это процесс, это невозможно сделать единомоментно. И когда человек приходит в группу самопомощи, он погружается в эту информационную среду, в этот информационный поток, происходит чудо, катарсис.

С.С.: А как понять, что у близкого человека уже алкоголизм?

О.З.: Я думаю, что сама установка, что нужно определиться с диагнозом порочна. Вопрос диагноза неинтересен. Интересно ощущение проблемы, которая возникает в твоей системе отношений с близким человеком. При этом есть там алкоголь или нет или какие-то другие проблемы, всё вторично. Вообще алкоголизм, наркомания, внутрисемейная тема употребления психоактивных веществ — это не самостоятельная проблема. Это симптом неблагополучия семьи. Из которого кто-то выходит с помощью этого адаптогена. Уходит от конфликта внутрисемейного прежде всего. Поэтому всё определяется ощущением твоего дискомфорта. Если ты дискомфортен внутри семьи, если ты ощущаешь, что что-то неправильно в твоих отношениях — это повод для того чтобы переосмыслить эти отношения.

С.С.: Как вы относитесь к кодированию от алкоголизма? Что это такое?

О.З.: Кодирование — это подлость. Это обман, это нужно исключить. Это даже не плацебо: благородное слово «плацебо» подразумевает собой что-то такое параллельное с лекарством. А это просто тупой обман, когда доктор врёт, что он сделает что-то полезное, а на самом деле пытается запугать. (То есть пациенту вводят вещество, которое, якобы, делает невозможным дальнейшее употребление алкоголя – прим. редакции.) Но выздоровление от алкоголизма и наркомании предполагает добрую волю и сотрудничество с самим собой. А тут тебя лишают воли. Вообще у алкоголика обычно много страхов – перед собственным поведением, перед системой отношений, перед будущим. А тут страх усиливается. К тому же, раньше душевная пустота у человека заполнялась алкоголем. Алкоголь был счастьем, солнцем, смыслом жизни. Забрали счастье — осталась пустота, дырка душевная и там ничего нет, кроме страха.

И в этой ситуации этот страх заполняется всякой душевной дрянью. Человек начинает жадничать, быть злобным, быть насильником. И прибегает эта жена и говорит: «Ну как так? Он же был хороший человек, по крайней мере, когда выпьет. А сейчас он негодяй, ещё и импотент. Раньше как-то случалось ещё, а теперь совсем отключилось. Вообще грусть сплошная, никакого просвета в этой жизни».

С.С.: Куда двигаться этой женщине?

О.З.: К выздоровлению. В тот мир, где она поймёт, как ей жить. И, возможно, эта женщина в какой-то момент примет решение, что ей нужно уйти. Не будем ни в коем случае это рекомендовать, не дай бог, мы за любовь, за «отделиться с любовью». Но жизнь прекрасна и удивительна, поэтому в некоторых случаях приходится принимать какие-то радикальные меры. Особенно если есть внутрисемейное насилие. Я категорически против того, чтобы пролонгировать внутрисемейное насилие и оправдывать его пьянством.

А первичны те свойства характера человека, которые он приобрел в результате воспитания и особенностей своей личности — вот это как раз и определяет систему внутрисемейных отношений.

С.С.: У каждого ли алкоголика бывает в жизни момент когда он хочет вылечиться?

О.З.: Абсолютно у всех. За 30 лет своей практики я не видел ни одного человека, который в определенный момент времени не хотел бы прекратить такую свою жизнь, прекратить эту трагедию.

С.С.: Если кто-то в семье сказал, что он хочет лечиться: что можно ему предложить кроме группы анонимных алкоголиков?

О.З.: Работает только слово. Часть моих сотрудников имеют свой собственный опыт выздоровления от алкоголизма и наркомании. Когда ко мне приходят разные пациенты, они отправляются к разным консультантам. Это как раз вопрос реформы наркологии, которым я занимаюсь долгие годы. Наркология не должна состоять из доктора, который, не поднимая головы, что-то пишет в амбулаторной карте. Наркология должна состоять из таких консультантов, которые могут обеспечить доверительный контакт в момент, когда пациент сказал: «Я хочу бросить». Он должен прийти к этому консультанту, и это будет началом пути к выздоровлению. В моём учреждении много профессиональных реабилитационных программ. Вообще эффективна только групповая психотерапия. Визуальная работа эффективна только когда ты гениальный психоаналитик. Но где взять этих психоаналитиков в таком количестве? У нас миллионы пьющих, а психоаналитиков у нас вообще нету. Люди только делают вид, что они психоаналитики и деньги за это большие берут. Тем не менее, я верю, что есть талантливые, но мне это неинтересно, потому что это нельзя тиражировать.

С.С.: Что можете сказать про клиники, в которых предлагают, например, не химическое лечение, а систему «Двенадцати шагов» (Это программа лечения в группах Анонимных Алкоголиков – прим. редакции). Эффективно ли в замкнутом пространстве клиники проходить эту программу?

О.З.: Всё, что происходит с реабилитационными центрами в нашей стране я могу назвать только одним словом: подлость. Или это бандиты, или прохиндеи. Они могут называть свои методы как хотите: 12 шагов, 35 шагов... Это всё игра в слова. А внутри, кроме насилия, ничего нету. Или это насилие с пафосом реабилитационного процесса, или просто тупое насилие. Существуют центры, которые под видом реабилитации привлекают маргинальные слои населения и используют их бесплатный труд рабский труд своих корыстных целях.

Поэтому я – за лечение в группах взаимопомощи. Нужно просто забить в поисковик интернета 2 слова: «анонимные алкоголики». Такие группы абсолютно бесплатны, перепутать их невозможно, они могут собираться где угодно, не обязательно при клиниках. Денег там не требуют. Как это работает? Там самое главное – суметь сказать: «Я Вася, алкоголик». В этот момент человек преодолевает отрицание собственного заболевания. В таких группах есть удивительный феномен: «90 дней — 90 групп». За 90 дней человек стопроцентно выстраивает новые отношения. И если человек 90 дней будет посещать группу, он неизбежно станет частью этого мира анонимных алкоголиков.

Если с вас начинают требовать деньги, если вам предлагают санаторные условия, замкнутое пространство — вешайте трубку. Да, существуют сверхэлитные учреждения. Я знаю коллег, которые создают клиники с профессиональными программами. Там присутствуют те же самые 12 шагов, как часть реабилитационного процесса. Я не могу сказать, что мы совсем не движемся в нужном направлении. Но такие клиники – очень низкорентабельные, а в капиталистическом мире всё определяется деньгами.

Н.Р.: Бытует мнение, что для того, чтобы избавиться от алкоголизма, нужно сменить окружение. Куда деться человеку, который пьёт внутри семьи?

О.З.: Идея о том, что человек уйдёт из социума и где-то на берегах Иссык-Куля обретет свое счастье — нелепа. Этому человеку всё равно когда-то придется возвращаться в социум. Прелесть групп самопомощи в том, что выздоровление происходит в реальной среде с теми реальными провоцирующими факторами, в которых человек живёт и продолжает жить. Потому что в его жизни меньше проблем и стрессов не станет, но он научиться с ними справляться. Научиться справляться со стрессами — задача психотерапии, и она во многом решается в наших программах. Чем более изолирована ситуация, тем менее эффективна реабилитация.

О.З.: Меня часто спрашивают: как воспитать ребёнка, чтобы он в будущем не столкнулся с зависимостью. Ответ: для этого нужно, чтобы ребенок осознавал границы собственной личности. Если он уважает границы собственной личности, то никакой дядя потом не сможет ему ничего навязать. Если же вы ломали в детстве своего ребёнка через колено, говоря: «Ты маленький, ты глупый, ты дурак. Вот вырастешь, тогда будешь принимать решения», – то эту модель поведения он вынесет потом в мир. И он будет маленький и в 35 лет, и ему можно будет навязать что угодно. Самая продуктивна система отношений в семье – это когда люди уважают личные границы друг друга. Это потом пригодится вам в старости, когда вы будете выстраивать отношения со взрослыми детьми – они точно так же будут уважать и ваши границы.

С.С.: Вы много лет занимаетесь темой алкоголизма в России, на законодательном уровне многое сделали. В чём сейчас заключается государственная политика борьбы с алкоголизмом и какой она должна быть в идеальном мире?

О.З.: Я бы не отделял проблему алкоголизма от других проблем, разрушающих личность. Я сейчас говорю даже не о химических зависимостях, а про разрушительные формы поведения. В приложении к детям это вообще границ не имеет. Стал он употреблять психоактивные вещества, склонен к суицидальному поведению или просто стал уходить из социально приемлемого пространства — это всё симптомы некоего неблагополучия. Я, как врач, понимаю, что лечение этих симптомов как симптомов неэффективно. Неэффективно заниматься детским алкоголизмом и вообще алкоголизмом, социальным поведением. Нет никакого детского алкоголизма. Есть трагедия ребёнка, которая может вылиться в употребление психоактивных веществ и, в конечном итоге, в алкоголизм.

Каждый год в тюрьму уходит 100.000 наркоманов только у нас в стране. Люди потом выходят из тюрьмы – и они предоставлены сами себе. Пропустив через тюрьму сотни тысяч молодых людей, мы получили гигантскую армию людей, которые умеют только одно: торговать наркотиками. И насиловать, потому что тюрьма воспитывает насилие. Надо прекращать сажать больных людей в тюрьмы. Это надо изменить, но это не меняется.

Н.Р.: Я знаю, что в борьбе с никотином самыми действенными в последние годы стали запретительные меры. С тех пор, как у нас с открытых витрин убрали сигареты, курение в России сократилось в разы. Может быть, водку нужно убрать с витрин?

О.З.: Не путайте. Никотин – это просто нейротоксический яд, а алкоголь – адаптоген, способ решения социальных и духовных проблем. Сигареты не решают никаких проблем, поэтому их нужно убрать. А что касается алкоголя и накротиков – тут нужно воспользоваться опытом человечества. Есть целое государство, которое выработало простую и понятную формулу по борьбу с ним, это Португалия. В начале 2000-х годов эта страна была погружена в наркотический мрак. Но португальцы, избрав отказ от борьбы только с химической природой и понимая, что алкоголизм и наркомания — это проблема общественного здоровья, за 20 лет смогли добиться того, что сейчас в Португалии самый низкий уровень употребления психоактивных веществ в Европе.

Есть три уровня профилактики. Вначале наркология была частью репрессивной машины. До 1992 года в СССР для алкоголиков и наркоманов существовали специальные тюрьмы, лечебно-трудовые профилактории. Попадали туда по решению суда сроком до двух лет. Репрессивная наркология — не эксклюзив для Советской России: весь мир так двигался в борьбе с алкоголем и наркотиками. Следующий этап развития — реабилитационная наркология. Алкоголиков и наркоманов уже исправляют не в тюрьме, а в реабилитационных центрах.

Наша страна находится на переходе от репрессивной к реабилитационной наркологии. Эта модель достаточно широко представлена в мире. Но самая передовая форма борьбы – это мотивационная наркология. Это интервью, общение с человеком и попытка вовлечь его в мир выздоровления. Возможно, в этом мире будет и этап выздоровления в реабилитационном центре. А может и не будет. Может человек вообще никуда не пойдёт, а будет выздоравливать у себя дома.

Н.Р.: Это дорого обошлось правительству Португалии — встать на этот путь и добиться вот таких результатов?

О.З.: Наоборот, это сэкономило имденьги. Содержать человека в тюрьме гораздо дороже, чем если он будет посещать группы анонимных алкоголиков. Наркологическая система — это очень дорогая вещь. Но реабилитация может быть очень дешёвой и очень эффективной.

С.С.: Мне кажется, что весь сегодняшний разговор — это всё про объединение людей. Что мы как общество должны объединяться. Нужно помогать друг другу – в этом смысле очень позитивный вывод.

О. З.: Я это и пытался сказать. Мы люди. Единственный ресурс, который у нас есть, это мы сами и люди, которые нас окружают. И этот ресурс может нас разрушать или созидать. Это наш выбор.

Слушайте подкаст «Неанонимные алкоголики» в Apple Podcasts, «ВКонтакте», Google Podcasts, на Яндекс.Музыке, и на сайте Novochag.ru. Мы будем признательны, если вы оцените наш подкаст в вашем приложении. Оставляйте комментарии с вопросами и историями по теме или присылайте их на n.rodikova@imedia.ru .

Фото: Getty Images