Пошла давить калину: как справлялись с месячными русские (и не только) женщины

А всё потому, что девочек выдавали замуж при первых признаках половой зрелости, а в браке женщина уже либо беременная ходила, либо ребёнка кормила — в общем, неоткуда месячным взяться. Те же мужчины, которые верят в месячные у древних женщин, выдвигают ещё одну версию — что они, мол, силой интимных мышц удерживали кровь, пока не придёт пора сходить в туалет.

Как говорится, когда женщина хочет похохотать, она спрашивает у мужчины, что такое клитор и где его найти. Похоже, так можно развлекаться на многие разные темы: мужское самомнение в сочетании с мужским невежеством относительно человеческого организма очень часто заставляют смеяться... до слёз.

Ответ на то, знали ли древние люди о месячных, дают нам археологи. Одна из самых старых культурных находок — палочки с зарубками, «календари». На одних таких календарях цикл по двадцать четыре дня, на других по двадцать восемь, и так далее, и долгое время это объяснялось тем, что первобытные люди, пытаясь считать время по луне, всё время сбивались.

Но уже в двадцатом веке появился женский глянец и учёные-женщины, и в научный мир проникла информация, кто и зачем ведёт календарики по двадцать четыре, двадцать восемь и так далее дней. Да-да, уже в каменном веке женщины следили за своим менструальным циклом.

А фольклористы, когда их ряды пополнились женщинами, узнали ещё и много шуток, примет и обычаев, связанных с менструациями, особенно самыми первыми, после которых девочка часто приобретала новый статус и сталкивалась с новыми требованиями.

Месячные были постоянной составляющей жизни женщин в прошлом. Да, крестьянки часто рожали, но среди них много было, например, солдаток и вдов, а девочек выдавали замуж сильно не сразу. Семье и самой нужны были рабочие руки.

Как реагировали на месячные и как справлялись с гигиеной в русской деревне? Прежде всего, надо поминать, что средней, «сферической в вакууме» русской деревни не существовало. Свои обычаи были на западе, на севере, на юге и на востоке — часто в соседних губерниях бытовые ухватки серьёзно различались, в том числе потому, что в разных местах русские деревни находились под влиянием разных финно-угорских и тюркских местных народностей, а ещё — различался климат и, вследствие, доступные ресурсы. Можно говорить только о самых распространённых обычаях и бытовых привычках.

Сами месячные в русской деревне называли чаще всего «красками». По понятным причинам — они длятся несколько дней, потому прямо-таки просят множественного числа, и они окрашивают (одежду). Бытовали и эвфемизмы, вроде «калину пошла давить». Во многих местах красный цвет в одежде девушки и женщины допускался только в том возрасте, когда у неё уже или ещё были менструации — то есть красная вышивка была обозначением фертильности.

Причём это касалось и мужчин: часто горожанки, выписывая из деревни бабушку сидеть с внуками, сталкивались с тем, что бабушки были категорически против красных рубашек или штанишек для маленьких мальчиков.

Поскольку мужская фертильность сохраняется дольше, то пожилые мужчины не отказывались от красного вовсе, а переходили к более тусклым его оттенкам. Вот почему советские дедушки так часто ходили в розовых рубашках. Всё это, конечно, давно не осознавалось и сохранилось в виде представлений о том, что прилично или неприлично в разные возрасты.

Если у женщины в русской деревне подрастала дочь — мать заранее готовила сарафан, рубашку или, реже, понёву с красным цветом в окраске. До поры дочери эта одежда не выдавалась. Заметив красные пятна на детской рубашонке девочки, мать отвешивала ей две пощёчины, румяня щёки — чтобы, мол, вся кровь не вышла, а затем выдавала одежду. Иногда в одежду полагалось впрыгивать с лавки, пока мать держит её распяленной. Такая вот короткая женская инициация.

Впервые увидев девочку в «красной» одежде, женщины деревни, особенно родственницы, подзывали её для небольшого угощения, а мамина кума — чаще всего крёстная девочки, но порой кумой звали женщину, с которой «покумились-посестрились» — дарила ей красные бусики или другой маленький подарок. Часто именно крёстная, а не мать, объясняла девочке, как соблюдать гигиену в её состоянии.

Естественно, во время менструаций девочки и женщины бегали подмываться в баню. Более того, вне бани это считалось опасно делать — она была особенным местом, со своей магией. Для защиты одежды пользовались пояском, которым прикрепляли между ногой старую вытертую-перевытертую рубашку или, реже, настолько же истрёпанное полотенце. Всё это старались стирать и использовать многоразово, притом хранить дома ткань с кровавыми пятнами запрещалось — не к добру.

Конечно, отбежать подмыться и перемениться было не по силам во время летней страды, когда от зари до зари каждый, женщина ли, мужчина ли, ломался в поле, спешно убирая урожай. Но нагрузка при этом была такая, что у многих девочек и взрослых баб месячные на это время просто пропадали. Самым крепким, увы, приходилось просто страдать, навёртывая на себя в жарищу дополнительные слои ткани и не имея возможности до позднего вечера обмыть себя водой.

Жительницы севера — шведки, норвежки, финки, саамки и многие другие — самостоятельно делали что-то вроде прокладок из очень нежной части бересты, снятой тонкой стружкой, овечьей шерсти и, конечно, сухого белого мха. А вот сухой травой, как бывает в фэнтези, практически никто и нигде не пользовался — она выразительно шуршала бы и трещала бы при ходьбе, а женщины старались не обращать внимания мужчин на своё состояние. Ведь мужчины довольно агрессивно к нему относились.

На Карпатах (Венгрия и Украина) во многих местах считалось, что задерживать вытекающую кровь очень вредно для организма — ведь это, мол, дурная вытекает, так и отравить себя недолго. Притом в ходу были довольно короткие юбки. Никого особо не смущали девушки с кровавыми потёками по ногам, хотя, конечно, из гигиенических соображений (какими их тогда представляли) к ним не особо приближались. Конечно же, девушки то и дело вытирали себе ноги и старались не присаживаться, чтобы не запачкать кровью одежду и лавки. Нельзя сказать, что им удобно жилось в эти дни.

Таких же взглядов придерживались, как ни странно, в Викторианской Англии. Врачи уверяли, что вытекающая кровь — попытка организма избавиться от накопившихся ядов. Каким образом женщина умудрялась столько яда выработать за месяц, оставалось только гадать.

Впрочем, некоторые врачи, заметив, что у тяжело работающих крестьянок и грузчиц месячные то и дело пропадают, высказывали предположение, что яд в организме есть у всех, но у мужчин он выходит с мускульной работой и рабочим потом, а леди приходится избавляться другими способами... Как видим, теории вроде современных шлаков и токсинов были популярны и в старые времена.

В общем, нежные викторианские дамы кровь не останавливали тоже, только со стороны это было труднее заметить, чем у горянок из Карпат. Кровь впитывалась в развесистые панталоны и нижние юбки, а на случай, если бельё не справится, одежду в дни регул надевали тёмную, немаркую, тем более, что коричневая ткань вообще была очень популярна для ежедневных нарядов.

Однако панталоны распространились только в девятнадцатом веке. А до того женщины Англии, практически как в России, пользовались менструальными поясами — удерживали ими между ног какую-нибудь ткань. Кстати, сохранились менструальные пояса Елизаветы I. Они сделаны из чёрного шёлка.

Индийки (некоторые) и цыганки тоже пользовались в гигиенических целях нижними юбками. Только они их подворачивали на манер шаровар — если шаровары делать из юбки, то в паху образуются мягкие толстые складки ткани, отлично задерживающие и впитывающие кровь и притом не натирающие нежных мест и не ограничивающие подвижность.

Китаянки пользовались простёганными прокладками из неокрашеного шёлка или мягкими сортами бумаги — для гигиенических целей продавались толстые рыхлые листки, и использовались они не только в туалете. Японки тоже складывали бумагу, только штанишек они не носили, и им приходилось сочетать этот способ с гигиеническим поясом.

На Ближнем Востоке и в Северной Африке местами использовались менструальные подушки, набитые шерстью — женщины буквально сидели на них весь день, давая подушкам впитывать кровь, а затем уничтожали в огне. В Средней Азии в преддверие влагалища помещали шарики мытой овечьей шерсти или надеялись на многослойность одежды: от подмывания до подмывания (которые часто происходили в холодных ручьях или арыках) лишнее впитается в нижние штаны.

К сожалению, представления о том, что вытекающая без ранений кровь или ядовита, или нечиста в мистическом смысле, серьёзно осложняли жизнь женщины во время регул. Так, фабричных работниц в случае, если они имели дело с едой, отстраняли от работы в неоплачиваемый отпуск — мол, нечего яды вокруг себя распространять. Во многих местах женщине запрещалось есть за одним столом с остальными, если у неё менструации.

Этот обычай среди крестьян Европы привёл к тому, что в бретонских, например, деревнях женщина всегда ела стоя. Одной из причин, почему женщина не садилась за обеденный стол, была стыдливость — ведь тогда каждый сможет понять, есть у неё сегодня месячные или нет. Если же она каждый день не садится за стол, никто не задумывается, почему сегодня она ужинает на ногах.

В русской деревне женщине во время менструаций часто запрещалось замешивать тесто на хлеб и нарезать уже готовый. Там также часто девочка или женщина не допускалась за стол в «красные» дни, но до того, чтобы заставлять её есть стоя, дело не доходило.

Во многих архаичных обществах до сих пор можно встретить такое крайнее проявление страха перед менструациями, как изгнание девочек и женщин в менструальные хижины. Иногда речь идёт о довольно больших сооружениях, где одновременно проводит время несколько человек, ухаживая друг за другом и совместно приготовляя пищу. Но чаще девочкам приходится проводить время по одной, по две в хлипком сооружении и соблюдая жёсткий пост, чтобы месячные закончились поскорее.

Этот обычай то и дело становится причиной несчастных случаев — например, в Непале одна девушка задохнулась, пытаясь развести огонь, чтобы спастись от ночного похолодания. Погибают в этих хижинах и по другим причинам, вплоть до атак мужчин, которые в другое время якобы боятся месячных.

В некоторых обществах с первой менструацией девочку отсылали в специальную хижину на несколько лет. Это обязательно было какое-нибудь очень некомфортное сооружение — например, такое, чтобы девочка не могла выпрямиться во весь рост или, напротив, стоять могла, но пройтись было негде, да и спать вытянувшись — затруднительно. Порой не давали ухаживать за волосами, так что они сбивались в колтун, или менять одежду.

Выпускали девочку только когда ей находился жених. После несколько лет сводящего с ума безделья и физического дискомфорта тяготы и хлопоты замужества воспринимались девушкой чуть ли не как облегчение.

Есть версия, что именно к таким инициационным хижинам относится мотив принцессы, заточенной в башне, которая с радостью выходит замуж за первого мужчину, освободившего её оттуда. А также мотив о живущих где-нибудь в горах или другом труднодоступном месте подружках или сёстрах, одну из которых крадёт замуж герой сказки.

На этом фоне яркими исключениями кажутся и бусы от крёстной, и праздники, которые устраивали всем племенем для девочек во время первых месячных многие коренные американцы. Кстати, последний обычай давно уже влился в белую культуру США — в наши дни никого не удивишь тем, что, празднуя первую менструацию, родители девочки заказывают ей специальный торт и дарят символические атрибуты взрослой женской жизни, вроде кружевного белья или яркой помады.

Удивительнее то, что так же отмечали менархе (первые месячные) дочери многие выросшие в СССР женщины, которые даже не задумывались над тем, что продолжают обычаи русской деревни: помада как замена румянцу от пощёчин, «взрослые» трусы — замена сорочки с красной вышивкой, и разве что красные бусы остались давно в истории.