Время сказок: о чём их сюжеты, почему они полезны для детей и как читать сказки

Сказочные возможности привлекали людей всегда. Поэтому эти истории насчитывают много веков и живы по сей день. «Интересно, что изначально это был совсем недетский жанр, – рассказывает Никита Петров. – Сказки рассказывали друг другу взрослые в деревнях. За работой, во время обеденного перерыва, вечером у костра или перед сном. Один рассказчик историю начинал, другой подхватывал, процесс мог продолжаться до бесконечности. И зачастую у таких историй был совсем недетский сюжет.

Отношение к сказкам поменялось лишь в XVIII веке, когда писатели и просветители переписали многие сказочные сюжеты, адаптировали их для детей. Появились сборники с названиями «Дедушкины сказки», «Бабушкины прогулки». Их читали в аристократических кругах. С помощью сказок стали пытаться вывести определенные моральные нормы, по которым детям нужно поступать в их собственной жизни».

Это сказки о животных (где главные герои звери), волшебные сказки (в них происходит что-то удивительное, например, Иван-дурак может в конце жениться на прекрасной царевне), бытовые (когда, допустим, хитрый работник одурачивает хозяина и остается в выигрыше) и так называемые сказки кумулятивные, которые построены на нанизывании эпизодов («Репка», «Колобок»). Меняются персонажи, меняются места, где развиваются события, но остается определенный набор действий-кирпичиков, из которых и строится сказочный «дом».

И вроде бы строения получаются разные, но кирпичики – одинаковые. По ним вычисляется любой сказочный сюжет из своей фольклорной группы. Казалось бы, ну и что в этом такого? «А в том, что мы неосознанно считываем его, узнаем, – объясняет Никита Петров. – Для нас это сигнал, что в итоге в истории всё закончится хорошо, для кинематографистов – удобный материал, на котором можно построить захватывающий фильм, и для психотерапевта – инструмент, с помощью которого можно помогать детям и взрослым решать психологические проблемы».

Мы можем узнать русскую сказку по говорящим именам героев, которые идентифицируют персонажей. Возьмем Василису Премудрую. За этим именем скрывается целый архетип – девушка, которая обладает и красотой, и умом, и мудростью, и хитростью. Во многих мировых сказках есть фольклорный сюжет, когда чудовища оказываются хранителями определенного пространства. Но мы знаем, что Змей Горыныч – наш. Вторая часть имени этого персонажа говорит о том, что он горючий – у него изо рта вырывается пламя.

Вторая важная деталь – это места, в которых происходят действия. Мы понимаем, что читаем русскую сказку, если речь идет о тридевятом царстве. Так же как вычисляем английскую, где будет «far, far away», т. е. очень-очень далеко. Четко определяет сказку как русскую и определенное пространство действия. Здесь пейзажи с растениями средней полосы, деревенские избы, где по бокам стоят лавки, наряды героев, которые напрямую отсылают к крестьянскому народному костюму, церкви. Есть тут и богато раскрашенные терема с расписными потолками, где за большим столом происходит пир, где сидят бояре и сам князь или даже царь.

Вошёл в русскую сказку и восточный колорит. Шелка шамаханские, сабли турецкие, драгоценные камни, подарки заморские. В России было большое количество путешественников, которые описывали иноземные предметы, – так они и попадали в сказку.

Меняется мир, сказки тоже трансформируются. Они вроде как другие, но тоже сказки, просто приближенные к реальности, в которой живет ребенок, а потому иногда и более понятные ему. «Сказки могут меняться во всем, но только не в сюжетной линии, – объясняет Ольга Бушуева. – Вчера и сегодня они построены по четкой классической структуре.

Взять любую популярную диснеевскую историю. В каждой можно найти ключевые элементы волшебной сказки, те самые узнаваемые кирпичики: герой отправляется в путь, у него есть какая-то задача, обязательно во время ее выполнения он меняется, с ним происходят какие-то психические метаморфозы, он встречает помощников и противников. И добро всегда побеждает зло, как бы тяжело и трудно ни было на протяжении всего сюжета.

Но по запросу времени может меняться повестка, пол героя. Например, сегодня все чаще на первый план выходят героини-женщины. Вспомним мультфильмы «Холодное сердце», «Храбрая сердцем». Прежде девочки становились главными действующими лицами определенных сказочных сюжетов: например, оказывались заперты в башне чудовищем и ждали, когда их вызволит принц. А здесь они сами выступают спасительницами, наделены своими силами.

Возможно, это не просто веяние времени, а свидетельство цикличности истории. Вспомним древнегреческие мифы, где действуют богини, или распределение ролей в древних племенах, когда последнее слово было за прародительницами. Дальше мир менялся, в сильной позиции был мужчина. Это отразилось и на сказках. В современных же волшебных историях на первый план возвращаются женские фигуры».

Нам кажется, что сказка должна чему-то научить детей, объяснить, что хорошо, а что плохо. И в этом смысле некоторые идеи, которые транслируют волшебные истории, вызывают сомнение. Взять Емелю из сказки «По щучьему веленью». Сидел, бездельничал, потом поймал волшебную щуку и жизнь у него наладилась. Казалось бы, чему хорошему научит такая история? Однако волшебные сказочные сюжеты нельзя оценивать с точки зрения привычных морально-этических норм.

Да, главный герой, по сути, лентяй, но, во-первых, вспомним, какая тяжелая жизнь была у крестьян, в среде которых, скорее всего и возникла эта сказка. Иногда хотелось, чтобы хотя бы в сказке что-то хорошее случилось само собой – и в нашей жизни тоже есть такая потребность, верно? А во-вторых, сказка помогает уйти от продуманной и привычной реальности и взглянуть на свою жизнь по-другому, проработав ее сказочным текстом. Она «подсвечивает» то, что мы прячем от себя, потому что, возможно, это стыдно, неловко.

Вообще исследователи призывают не интерпретировать сказки прямолинейно. «В любую сказку можно вложить свой смысл, – объясняет Никита Петров. – Неслучайно существует присказка "Сказка – ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок". Не нужно воспринимать сказочные сюжеты как руководство к действию. В них бывает всё: и оправдывается жестокость, и вознаграждается храбрость. Но кто ищет, тот найдет.

Ученые в гитлеровской Германии предполагали, что в сказке «Золушка» содержится архетип арийского человека. В их представлении принц – это ариец, который ищет настоящую арийку, и только по определенному знаку он может узнать, кто из претенденток истинной германской крови. Казалось бы, дикость, ничего не имеющая общего со смыслом всеми любимой сказки, но тем не менее, сколько культур и бэкграундов, столько новых точек зрения и интерпретаций».

Некоторые сюжеты сказок действительно выглядят чересчур жестокими. Достаточно вспомнить «Крошечку-Хаврошечку» и «Медведя с липовой ногой». Нужны ли они ребенку и не навредят ли его психике? Такими вопросами задаются многие родители. «Во-первых, мы недооцениваем детей, – говорит Никита Петров. – Они прекрасно понимают, что это вымышленный мир, и не воспринимают происходящее как реальность. Поэтому вряд ли сказка способна навредить. Вспомните страшилки, которые они с удовольствием рассказывают друг другу.

На самом деле это работает и как вытеснение из реальной жизни самого страшного, что может с нами произойти. В итоге сказка берет на себя функции психотерапевта. То есть такое случается, но хорошо, что это происходит не со мной. И тогда реальный мир видится в более розовых красках. Во-вторых, ребенку можно объяснять контекст. И тогда не придется опасаться, что ребенок усвоит только самое жестокое, что будет происходить. Ведь даже безобидная история Колобка, которого съедает в конце лиса, может быть воспринята как жестокая».

Самые простые для понимания – сказки о животных. Здесь характеры показаны ёмко и четко, типажи раскрывают всю сложность взаимоотношений во внешнем мире. Это не просто лиса, волк, петух. Это трус, жадина, храбрец. И как раз эти истории обычно содержат понятную мораль. Например, когда строят в лесу избушку ледяную и лубяную, и хитрая лиса пытается обмануть простодушного зайца, а потом приходит храбрый петух и спасает его. В этом смысле закладывается модель поведения, которую ребенок неосознанно усваивает и в какой-то момент начинает применять в своей жизни.

«Понимать смысл сказок бывает непросто, – поясняет Ольга Бушуева. – Поэтому хорошо, если взрослые читают или слушают сказки вместе с детьми. При этом родителям важно не давать характеристику героям, не навязывать ребенку свое видение – кто поступил правильно, а кто нет. Лучше узнавать его мнение, давать ему возможность анализировать, переживать это эмоционально.

Дети не всегда могут идентифицировать чувства, и можно помочь, задавая вопросы: «Как ты думаешь, зайчонок расстроился? А ты бы расстроился? А почему лиса так сделала?» Особенно внимательным стоит быть с местами, к которым ребенок постоянно возвращается. Возможно, здесь есть что-то важное для него, что нужно проговорить и осознать. Или, наоборот, какой-то кусок ребенок упорно пролистывает. Попытайтесь выяснить: что там? Какие чувства вызывает у него эта часть?»

Кстати, сказки – один из инструментов психотерапии. Через сказку ребенку бывает проще рассказать о том, что его волнует, пугает, вдохновляет. А еще сказочные сюжеты позволяют проработать разные сложные жизненные этапы. Например, «Колобок» помогает проиграть сепарацию от родителей, в безопасном пространстве вымышленной истории совершить путешествие за пределы дома и осознать, что в большом мире интересно, но следует быть осторожным.