Как до революции мальчиков и девочек учили играть «по природе», а не как хочется

Удивительно, но при постоянной искусственной подгонке ребёнка, его интересов, его игр и игрушек под некие лекала наставники всех мастей то и дело поминали Природу и объявляли всё это бесконечное исправление и выпрямление всего, что есть в детях живого и естественного, стремлением воплощать законы природы. Удивительно потому, что каким-то образом утят и щенят природа делала сразу естественными, без необходимости обучать их «природности» – человеческих детей же она отчего-то творила настолько далёкими от природы, что усилия воспитателей по возвращению малышей к природе должны были быть неослабными.

Особенно много внимания уделялось гендерной природе детей. Глупые, увлекающиеся, порывистые от природы, то есть, конечно, от своей необработанности, они обязаны были научиться быть мальчиками и девочками, поскольку, судя по реакции взрослых на самые простые и невинные вещи, рождались не пойми чем, игнорируя своим дикарским существом все строгие уложения госпожи природы. Детей строго и настойчиво обучали тому, как должны двигаться (по природе!) мальчики, а как – девочки, каким тоном они должны говорить, что чувствовать в точности в каждом конкретном случае, ну и уж, конечно, как им играть. Главное – ни в коем случае не оказаться хоть в чём-то друг на друга похожими.

Одна из самых старых найденных археологами игрушек – каменный диск с дырочкой для нитки или жилки в центре. На обеих сторонах диска нарисована одна и та же бегущая антилопа, но в разных фазах движения. Если ниточки от диска растянуть на пальцах и как следует закрутить, то можно увидеть «мультик» – нарисованная антилопа будет казаться двигающейся. Такие диски найдены и в Европе, и в Израиле, и, вероятно, были распространены в Каменном веке очень широко.

И всё же старше всех, уверены детские психологи, игрушки, которые позволяют детям подражать жизни взрослых. Это маленькие инструменты и предметы быта – и, конечно же, всевозможные изображения человека. К концу восемнадцатого века (если брать игрушки для дворян и мещан) к ним относились куклы-дамы, солдатики, кучера, Петрушки и другие паяцы. Пупсов, изображающих младенцев, практически не было. Любой солдатик при необходимости превращался в представителя дворянства (они изображали очень часто офицеров), любой паяц – в представителя простонародья, например, лакея или продавца. Кукле-даме других товарищей по играм не требовалось.

Притом делали всех кукол – и дам, и паяцев – из схожих материалов. Как правило, тело у них было тряпичное, а голова часто склеена из папье-маше, раскрашена и лакирована. Конструкцию офицеров дополняли твёрдым деревянным каркасом; часто офицера и полностью вытачивали из дерева, раскрашивая или обтягивая тканью места, покрытые одеждой. Куколке-даме могли сделать фарфоровую или восковую голову, но таких красоток любили не все родители. Головы из воска и фарфора легко разбивались в игре; восковые ещё и таяли, да таким образом, что девочек потом мучили кошмары. С папье-маше была другая опасность: оно вечно рисковало размокнуть. Удивительно ли, что в больших городах были лавки, которые продавали исключительно головы для кукол – и у них был хороший оборот.

За тем, как девочки будут играть с куклами, пристально следили родители. Хотя в набор необходимых знаний об истории входила биография Жанны д’Арк, горе девочке, которая попыталась бы склеить своей мини-даме картонные латы; хотя многие принцессы даже недавнего прошлого поступали именно так, горе девочке, которая, играя в принцессу, начала бы руководить обороной замка. Родители давали детям инструкции или покупали книги, в которых описывались правильные игры с мини-дамой: ученье, леченье, свадьба и балы. Так же пристально следили за игрой мальчиков, потому что их постоянно влекли к себе мини-дамы – а передовая педагогика того времени требовала, чтобы мальчики интересовались офицерами.

Несмотря на строжайшие наставления родителей и воспитателей, как положено хотеть играть по природе, несмотря на книги, которые демонстрировали, с каким небрежением и грубостью всякий мальчик должен относиться к куклам, а всякая девочка – быть выше буйных игрищ с беготнёй, дети, эти маленькие дикари, игнорировали выдуманную «Природу» и следовали велению сердца. Они изобретали множество способов обойти запреты взрослых.
Понятно, что мальчики, которым не покупали кукол, нередко тайком баюкали, учили и лечили своих офицеров и паяцев, а девочки всё равно играли в принцесс, обороняющих замок между балами и свадьбами, которые действительно составляли большую часть их игр.

В книгах эту игру обычно показывали с небрежением к девочкам: пока мальчик, собираясь в путешествие, брал самое необходимое, девочки хлопотливо собирали свои игрушки, как будто в них есть что-то важное. На деле же авторы таких книг лукавили, отлично осознавая, что девочкам предписывается общаться со своими куклами как с детьми. Конечно же, и собирали кукол девочки, как матери – детей. Было бы глупо, наоборот, их забыть, когда все «взрослые» уехали!

Тем не менее на деле игра, которая начиналась как путешествие, могла развернуться совсем неожиданным для взрослых образом. Приезжая в какой-нибудь «Париж», кучер преображался в папашу семейства и вместе с девочками помогал выйти куклам... Остаток игры уже не расставаясь с ними.
Мальчик мог водить кукол-путешественниц к портному (и переодевать их), к врачу (и заботиться о них на правах лекаря). Но чаще мальчики и без путешествий получали доступ к куклам, делая вид, что развлекают своих сестёр (что само по себе было исполнением их гендерной роли).

Находили взрослые полезной и игру в лошадку, при которой мальчик становился кучером, а девочка – той самой лошадкой. Считалось, что девочка так приучается подчиняться мужчине. Девочки же страстно любили эту игру за возможность носиться по двору или по дому. Просто так бегать им нередко запрещали, потому что резкие движения противоречили «женской природе». Во время игры мальчик накидывал на девочку поясок, который был за упряжь, и свистел в воздухе кнутиком. Оба при этом просто носились по всему доступному им пространству.

Нередко случалось, что мальчик, увлёкшись, сильно хлестал сестру. Иногда до рубцов на коже. Девочка, конечно, плакала, а взрослые... наставляли её понять и простить брата, потому что он делал это от избытка чувств. Кроме того, родители заявляли дочери, что ей полезно переносить боль. Женщины обязана уметь вытерпеть много боли.

В пансионатах для мальчиков, даже военного направления, за последними ухаживали слуги. Сами мальчики спали в небольших комнатах – на одного, двух, четырёх человек. Они тепло укрывались, и им подавали довольно сытную пищу, разве что давали мало мяса, чтобы в них не развивалось дерзости. В пансионатах для девочек подход был противоположным. Горничная только убирала гигантские дортуары, в которых десятками спали ученицы. Не рекомендовалось заводить личные вещи – кроме тех, что нужны для починки своей формы. Девочки ухаживали за собой полностью сами, спали в холоде (как бы ни дрожала девочка, укрыть хотя бы ноги собственной одеждой ей запрещалось), ели скудно – мысли учениц в результате вертелись половину дня вокруг еды.

И, конечно, девочек приучали максимально стойко переносить физические страдания. Уже шести-семилетние девочки не плакали и не жаловались, как бы тяжело ни болели или какую бы рану ни получили – потому что все предыдущие годы мать сурово отчитывала их. Речи её сводились по смыслу к короткой «бодрящей» фразе двадцатого века: «А рожать ты как будешь?» с той разницей, что девочкам никогда не объясняли точно, как дети появляются на свет.

Кроме путешествий и скачек, поощрялись взрослыми и другие гендерные игры, например, балы с участием кукол и свадьбы. В них участвовали как мальчики, так и девочки, но от девочек ожидалось, что они полностью подготовят игры – угощения и наряды, а мальчики всегда присоединялись к «праздничной» части. В этих играх мальчики выступали кавалерами кукол или женихами и священниками.

А вот на свадьбах от мальчиков ожидалось видимое пренебрежение происходящим. Жених в детских книгах целовал куклу с гримасой отвращения, отпускал замечания по поводу её внешности, принуждал себя уговаривать к участию. Подчёркивалось, что настоящий мужчина не рвётся жениться на всякой красавице, которую видит, а настоящая женщина всегда хочет замуж и любому жениху рада. Детские книги, посвящённые кукольным свадьбам, наставляли девочек: в свадьбе любовь не главное, любовь, наоборот, даже мешает семейной жизни. Главное... наряды. Только подумайте, девочки, какие наряды можно надеть на свадьбу и какие потом накупит муж.

Ещё одна игра, которую поощряли взрослые и которая описывалась в назидательных играх, с современной точки зрения – вообще не игра. В ней мальчики отнимали куклу у девочки и закидывали на дерево, на дверь или на шкаф. Девочкам было неприлично лазать и карабкаться, так что они должны были оставаться снизу и не сметь спасти свою игрушечную дочку. Если девочка переживала и плакала, мальчикам буквально предписывалось над ней смеяться, потому что она будто бы не понимает, что кукла – это просто игрушка. Хорошие же девочки в рассказах пересиливали себя и смеялись, поддерживая всеобщее веселье.

Надо ли говорить, что небрежение всем, что касается жизни девочки, и грубые насмешки ожидались от мальчиков во многих других случаях. Девочка же каждый раз должна была уметь понять шутку. Взрослые не находили в этом никакого противоречия со своими же рассказами о том, что кавалер деликатен с барышнями и всегда о них заботится.