«Я потеряла и нашла мужа...»
Летом 2007 года на реке Юрункаш в Китае исчезла команда российских рафтеров. Среди них был жених Ольги Зверевой Александр. Три недели от него не было вестей.
В течение трех недель, пока спасатели искали пропавших туристов, я ничего не знала о его судьбе. Осень 2007-го ни я, ни мой муж никогда не забудем. Казалось бы, время должно лечить, а новые события, эмоции «гасить» воспоминания. Какое там! Мы тогда еще не были расписаны. Откладывали на потом: у меня на работе — масса дел, Саша готовился к экспедиции. 18 августа его группа стартовала из высокогорного селения Полар. Это в КНР. Последними ребят видели проводники — местные жители. 15 дней мы не получали от ребят ни звонка, ни весточки. И тут сообщение информагентств: «У склонов хребта Устюнтаг обнаружен пустой плот, принадлежавший российским рафтерам. Спортсменов найти не удалось. Власти Поднебесной мобилизовали около тысячи полицейских и военнослужащих, подключили пастухов. Президент РФ напрямую обратился к руководству Китая с просьбой о разрешения полета Ил-76 со специалистами МЧС в зону поиска наших туристов».
Никогда прежде не думала, сильная я или слабая, каков мой запас прочности. И в те дни не думала. Ничего вокруг не стало, да и была ли я сама — не знаю. Как будто человеку оставили одну мысль и ничего кроме. Нет ни солнца, ни людей, ни звуков, ни слов. Есть только: «Господи, спаси его. Саша, Сашенька, живи». То ли молитва, то ли крик, от которого разрываются и голова, и сердце...
Мы познакомились одиннадцать лет назад. Каждый со своей компанией, навьючив на себя рюкзаки, палатки, гитары, выехал за город. Стоянки оказались рядом. Теперь, когда Сашу спрашивают: «Где ты встретил будущую супругу?» — отвечает: «В лесу». Это не была любовь с первого взгляда — по-настоящему сблизились лет пять назад. Не раньше. Саша подружился с моим сыном от первого брака Мишей. Они оба славные парни и легко нашли общий язык. Мы путешествуем вместе, проводим выходные у казанских озер, катаемся на горных лыжах.
Я по профессии врач-офтальмолог, Саша — химик. Кандидат наук, работающий тренером по фитнесу. Удивлены? О, его невозможно запереть в четырех стенах, заставив отказаться от спорта, туризма, — он вырос в путешествиях. Семилетним пацаненком ездил с родителями на горные реки. У него особый состав крови! Я тоже воспитывалась в семье неисправимых романтиков. Мама с отцом брали меня в походы с шести лет. Я тоже не прочь побродить по лесным тропинкам с рюкзаком, преодолеть пару-тройку порогов. Когда удается, катаюсь на горных лыжах, пробовала заняться серфингом, на параплане однажды летала. В путешествиях четче проявляются и острее воспринимаются истинные ценности — дружба, поддержка ближнего, сила характера. Такая жизнь, как лакмусовая бумага, ничего не скроет. Вот этот человек — хороший, этот — трус.
Обычно Сашенька уезжает в экспедиции ненадолго — на 2−3 недели. Самыми трудными для меня были его поездки на Таймыр (она продолжалась полтора месяца) и последняя — в Китай... ...
День, второй, третий... 25 суток Саша провел без еды. Надежд на то, что он выживет, оставалось все меньше и меньше. Где он? В горах? У реки? Что с ним? Но я верила. И ждала. Решила — плакать не буду, соберусь в кулак. Утром шла на работу. Вечером — в церковь. Молилась. Старалась ни с кем не встречаться, ничего не обсуждать, никому не жаловаться. А что дали бы чужие слезы и утешения? Разве это помогло бы Саше, его друзьям? Нет, я не сильная, обстоятельства вынудили меня искать в себе силы. Вероятно, поэтому поддерживала связь лишь с родными участников исчезнувшей команды. И избегала общения с журналистами, коллегами, соседями.
Поискам рафтеров сильно мешала песчаная буря — она определяла темпы операции. Когда пыль немного осела, нашим спасателям удалось приземлиться недалеко от двухместного катамарана, еще с воздуха они заметили какое-то движение внизу... Уже через несколько часов Сашу доставили в Россию.
Он тут же набрал мой телефонный номер: «Приеду — сразу пойдем в загс. Знаешь, я тут список гостей набросал». Похожий на тень, высохший, тощий, Саша все равно шутил. Впрочем, и я старалась выглядеть веселой, когда он вышел ко мне из самолета. Сказала тогда: «Ой, не узнала тебя. Помолодел, посвежел. Ну прямо Том Круз!» А самой рыдать хотелось. ...
После Сашиного возвращения мы подали документы в загс, занялись обустройством новой квартиры, купили туристическую путевку в Египет. На бракосочетание я надела красное платье. Честно говоря, выбирала на бегу. После работы заскочила в салон. Понравилось — взяла.
Наш свидетель, Сашин друг Костя Платов, превратил свадьбу в шоу. Сам облачился в национальный китайский костюм, распорядился украсить сад у загса воздушными шарами, повесить на деревьях свитки с пожеланиями, составил для нас вопросы-загадки. Саша был вынужден отвечать, какого цвета я раньше носила контактные линзы. А я долго гадала, как точно называлась Сашина кандидатская диссертация. С даты, когда начался Сашин сплав по горной реке Юрункаш, и до сих пор я живу с четким ощущением, что меня посадили в поезд и показывают мне какое-то кино. Это, наверное, защитная реакция организма — все происходящее кажется нереальным. Ловлю себя на мысли: «Не сплю ли? Где явь? Вот бы включить быструю перемотку, как в видеомагнитофоне».
И еще... После той истории я без конца сама себя спрашиваю: буду ли возражать против следующих экспедиций мужа? Нет. Я его понимаю. Это дело его жизни. Конечно, всякий раз жду, волнуюсь. А куда деваться?