Страшные сказки: мужчины, деньги и миньоны

В общем, это была обычная патриархальная семья, живущая в обычном патриархальном городе. Удивительно не это — имя таким семьям легион. Я была той редкой девочкой, которой оба родителя в один голос твердили: «У тебя всегда должны быть свои деньги. Даже если он будет миллионером. Тем более, если он будет миллионером».

И мать, и отец ужасно боялись, что я начну зависеть от своего партнера финансово. Мне никогда не рассказывали сказок о том, что я вырасту, выйду замуж и буду жить, попивая пина коладу на яхте итальянского миллиардера, который танцует сальсу.

Я познакомилась с Леной в интернете — мы обе были фанатками «Гарри Поттера» и очень долго переписывались на форуме. Лена казалась моей ровесницей (мне было не то шестнадцать, не то семнадцать лет), пока однажды не написала: «Извини, не могу сейчас отвечать, муж грозится разбить компьютер, если я не выйду из интернета».

Так я выяснила, что у нее есть муж, а чуть позже оказалось, что есть и дети — целых две штуки, и она как раз ждала третьего сына. То есть если смотреть из моего мира, она была очень взрослая. «Почему ты сидишь в интернете по ночам?» — как-то спросила я. «Потому что это единственное место, где у меня есть друзья», — ответила она.

В моем мире не было места мужьям, которые разбивают женам компьютеры или даже грозятся это сделать. То есть это происходило с какими-то маргинальными семьями, где отец пил, бил и просаживал все деньги в игровые автоматы. Но тут же было совсем другое дело: семья у Лены была «приличная», хорошо обеспеченная, у них даже был кот. Позже Лена рассказывала, что муж всё время кричит на нее, злится, что она якобы ничего не делает. Она плохо готовит, плохо выглядит, плохо воспитывает детей...

Лена и ее муж познакомились по переписке. Он был тем самым волшебным принцем из далекой Великобритании, а она — учительницей младших классов из маленького города на Урале. До того она даже английский толком не знала и переписывалась с будущим мужем, держа под рукой словарь (тогда еще даже не электронный). Принц очень быстро предложил увезти Лену далеко-далеко, в свой сказочный Лондон, жениться и обеспечивать ее и детей.

Самое удивительное — не обманул, но умолчал о некоторых деталях. Ценой этой золотой клетки стали непрерывные упреки, а позже — оскорбления. Не знаю, доходило ли до побоев, Лена об этом никогда не писала. Муж контролировал любые ее расходы, большая часть из которых, конечно, уходила на детей. Внимательно следил он не только за финансами, но и за тем, с кем она общается, куда ходит, сколько времени проводит вне дома. А точек давления было всего две: деньги и дети.

Принц знал, что никуда она не денется — вернуться обратно в тыкву с детьми не получится.

— Почему ты не найдешь работу? — спросила я.

— Потому что никто не берет, — сказала она. — Я ведь не работала тут, в Лондоне. Когда мы переехали, он очень хотел детей, да и я тоже. Так родилась старшая дочь, потом — второй ребенок, не до работы было, а сейчас меня никуда не возьмут. Ну уйду я от мужа, куда я со своим педагогическим? Да еще и в положении. А если развестись и вернуться домой, там однокомнатная квартира, где живут родители и старший брат, куда я со своими тремя? И я очень боюсь, что мне детей не оставят...

Я уже предвижу комментарии в духе: «На самом деле ее всё устраивало, нравилось жить на готовеньком» или «Если бы хотела, то и официанткой устроилась бы». Мне было шестнадцать, я понятия не имела, каково это — жить с человеком, который тебя изводит, и не знать, как от него скрыться. Так что я, как это водится у подростков, давала ей жутко полезные советы. Наверное, ей хотелось меня застрелить. Сейчас я бы просто сказала: «Лена, а приезжай ко мне и живи вот тут, со всеми тремя детьми», — или ничего бы не сказала, а просто выслушала.

«Она бросила его, когда узнала, что он всего лишь бармен (уборщик, продавец в МакДональдсе, кондуктор в автобусе)...» Это передается от женщины к женщине, из уст в уста, как история о меркантильной особе, которая свой комфорт ставит выше большой любви. Аладдины не альфонсы, для этого они слишком ленивы, они просто... слегка растяпы. Что в начале отношений кажется чем-то даже трогательным, но когда появляется семья и дети, это начинает нечеловечески раздражать.

Дело не в том, что Аладдин — продавец в киоске или уборщик, или даже художник. Дело в том, что он верит в то, что золотые горы однажды просто свалятся на вас вместе с волшебной лампой, из которой вылезает джинн. Джинна, который будет выполнять все его желания, он, на самом деле, уже нашел...

И не приведи бог упрекнуть его в том, что он недостаточно делает для семьи, он тут же сделается грустным и скажет, что он так и знал, что вы достойны большего, что надо было вам искать кого-то с кошельком. Или, наоборот, перейдет в нападение и включит нытика — упрекнет вас, что не получает должной поддержки, что ему и без того тяжело...

Такой Аладдин однажды случился с моей самой близкой подругой. Если быть точной, Аладдины время от времени случались со многими моими подругами, просто это были простые случаи. Я бы сказала, классические. Но у этой подруги случился злокачественный Аладдин, который пустил метастазы по всей семье, и избавиться от него было очень сложно.

Она не опознала тогда в нем Аладдина, потому что они оба были студентами, и оба — бедными. Разница была в том, что она доставала деньги, подрабатывая переводчиком, а он просто стрелял у друзей, а потом пропадал с горизонта (угадайте, с кем он потом провернул этот трюк?). После вуза переехали в другой город, поженились, она забеременела. Тут-то и начались проблемы. Вернее, начались они гораздо раньше, но до появления ребенка она просто закрывала на них глаза. Любовь ведь. Но в середине беременности стало понятно, что им неожиданно стало не на что даже коляску купить, а Аладдин не спешил выходить на фул-тайм. Он ни на какой тайм не собирался выходить, у него были прожекты. Не так, у него были Прожекты. Нужно было просто немного подождать. А когда она начинала давить, он обижался и говорил: «Ты меня не поддерживаешь». Иногда даже болел на нервной почве — у него было очень хрупкое здоровье.

Ей болеть (и поддерживать) было некогда, и, едва появился ребенок, она стала работать. Работать с грудничком — очень сомнительное удовольствие, так что депрессия от усталости и недосыпа была тут как тут.

У этой сказки был хороший, но непростой финал. Они прожили вместе еще три года, и все это время он вот-вот должен был принести в дом золотые горы. Не надо горы, говорила она, принеси горку, маленькую, хоть горсточку. Или хотя бы не уноси!

Самым непростым этапом их отношений был разрыв. Аладдины очень прилипчивы, они легко ставят в тупик одной фразой: «А я отсюда не уеду». Аргументы вроде «Но это же я плачу за квартиру» или «Куда же мне перебраться с ребенком?» его не волнуют. «Не уеду», и все тут. Подруга тогда сама ушла — так оказалось проще.

Надо что-то говорить об алиментах?

В оригинале сказки чудовище превращается в прекрасного принца. В реальности всё наоборот: у принца вдруг отрастают клыки, когти и неуемная алчность.

У одной моей хорошей знакомой недавно случился очень тяжелый и неприятный развод. Она долго ломала голову над тем, нужно ли возвращать обручальное кольцо, но в конце концов решила, что так будет правильнее. Бывший муж оскорбился неимоверно: «Я дарил тебе от всей души!» Она устыдилась: действительно, нехорошо как-то вышло, человек от души, а она...

А потом он стал писать ей много СМС. Сначала она удивлялась, потом плакала, а потом смеялась, показывая их мне. Кольцо его ужасно оскорбило, но вот кухонный комбайн, который подарила его мама на свадьбу, — может, он ей не очень нужен? И макбук, который он презентовал ей на годовщину? Мы смеялись и обсуждали, пожелает ли он обратно комплект нижнего белья. Оказалось, зря смеялись.

Вишенками на торте стали миньоны — фигурки желтых человечков из «МакДональдса», которые они вместе коллекционировали. Он приехал и забрал все игрушки, за которые платил сам. Без шуток.

Как оказалось чуть позже, это был не торт... И сделан отнюдь не из шоколада. Потому что аппетиты росли, и после миньонов случилась дележка квартиры. К счастью, моя знакомая сразу пошла к юристу, и всё разрешилось в ее пользу. Миньоны навели ее на какие-то мысли.

Другая моя знакомая когда-то не возражала, что ее партнер платит за нее в ресторане, хотя ей это непросто далось — все-таки современная женщина. Но где-то она вычитала, что мужчины очень чувствительны (не то, что мы, в самом деле), очень они на такие вещи тонко реагируют. Правда, математика его маскулинности никак не мешала: в конце отношений он аккуратно выставил ей счет за каждую булочку, что она съела.

***

Когда отношения только зарождаются, никто не признается будущей жене: «Знаешь, я ужасно жадный тип, видеть не могу, как ты заказала себе свежевыжатый апельсиновый сок вместо обычного, который стоит вдвое дешевле». Ни один из них не предупреждает, что терпеть не может работать, прячет премии под матрасом, считает каждый йогурт, который она купила, чтобы в пылу ссоры выставить ей счет...

Да, проблема всех этих женщин, чьи истории я рассказала, была не в деньгах. Их проблема была в мужчинах, которые использовали деньги в качестве точки давления на партнершу: свои, ее или общие.

Наличие собственных средств, накоплений или постоянного места дохода не спасет тебя от связи с подонком, но даст место для маневра. Если бы Лена, вместо того чтобы так быстро обзаводиться ребенком, сначала нашла работу, ушла бы она от своего принца? Если бы жена Аладдина сразу поставила условие о раздельном бюджете — побежал бы тот искать себе работу? Понятия не имею. Но одно я знаю наверняка: если моя жизнь обернется так, что мне придется расстаться с моим партнером (или ему — со мной), мне будет очень грустно, но я проживу. В самом примитивном смысле этого слова: у меня хватит средств, чтобы снять себе квартиру, купить еды и даже завести собаку, чтобы не было так тоскливо. Потому что лучше быть меркантильной, чем быть несчастной.