Семейный конфликт: жертва и палач

«В моей семье роли были расписаны: я — жертва, которая время от времени страдает от изверга-мужа. Наши скандалы лишь однажды дошли до рукоприкладства, после этого я рыдала от обиды и боли, а муж, который не смог сдержаться, клялся, что больше пальцем меня не тронет.

Я бы, наверное, никогда не разобралась, что между нами происходит. Но в какой-то момент, по совету близкой подруги, которой в сердцах пожаловалась на агрессивность мужа, я попыталась проанализировать, в какой ситуации мы начинаем разыгрывать этот сценарий «жертва — палач».

Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что именно я своими язвительными замечаниями провоцирую мужа на проявление агрессии в мой адрес! Я всегда считала себя спокойным человеком. А тут оказалось, что это я довожу мужа до эмоционального взрыва. Я всегда боялась показать другим мои сильные эмоции, агрессию или гнев — у меня запрет на выражение этих чувств. Казалось, если позволишь себе это, то не совладаешь с собой. И последствия от вспышки моей ярости могут быть разрушительными. В результате я всю жизнь гасила проявление подобных переживаний. И заставляла мужа гневаться вместо меня и на меня. Получилось, что палачом в нашей паре была я, а жертвой моих провокаций — супруг, который закипал и взрывался. И вот тогда жертвой его гнева становилась уже я. Теперь я знаю, что, если в паре закрепляются такие отношения, это значит, что нередко под ликом жертвы может скрываться палач».
Надежда, 36 лет

Жертва, провоцируя партнера быть агрессивным, бессознательно наказывает себя за то, что в детстве ощущала себя палачом.

Почему на протяжении многих лет некоторые из нас готовы терпеть физическое насилие или моральное унижение? Одна из причин — в огромном чувстве вины, которое жертва несет в себе из детства. «Это происходит в тех случаях, когда ребенку приходится взваливать на себя ответственность за то, что происходит в его семье, — объясняет психоаналитический психотерапевт Елена Смирнова. — Например, мама, вместо того чтобы наказать его за конкретный проступок, говорит: "Своим плохим поведением ты меня убиваешь". Так родитель делает себя жертвой, навязывая ребенку роль палача». В этой ситуации повзрослевший «палач» пытается уменьшить свою «грандиозную» вину, наказывая себя сам.

Другой сценарий — у мальчика/ девочки развелись родители. В некоторых случаях у ребенка может появиться чувство всемогущественной ответственности за случившееся. И дальше ребенок живет с ощущением, что он плохой, он виноват в том, что произошло, и за это в будущем его ждет ужасное наказание. «Когда такой человек становится взрослым, — продолжает психотерапевт, — он, пытаясь избежать грядущего возмездия со стороны судьбы или Бога, провоцирует своего партнера на проявление в свой адрес насилия, потому что такое наказание пугает меньше, чем ожидаемое в будущем». В его представлении закрепилась идея, что это «самое мягкое наказание из тех, которые он заслуживает».

В родительской семье будущей жертвы был запрет на проявление негативных эмоций и агрессии. У ребенка, выросшего в такой семье, есть опасение, а порой и твердая убежденность, что проявленная им злость обязательно приведет к ужасным последствиям.

«В процессе терапии обязательно всплывает некая история из детства», — рассказывает Елена Смирнова. Скажем, девочка разозлилась на дедушку/маму/папу, обозвала его/ее нехорошими словами, а через какое-то время у него/нее случается болезнь или неприятность. Или в возрасте 3−4 лет мальчик сражается с папой за внимание и любовь мамы. А папа возьми и уйди из семьи именно в этот период. В обеих ситуациях в представлении детей может возникнуть устойчивая связь между пережитыми интенсивными негативными эмоциями и последующими событиями.

«В наших детских историях может происходить множество неудачных совпадений, — продолжает психотерапевт. — Если родители оставляют переживания ребенка без внимания, есть риск, что у ребенка установится пугающая связь: его естественная агрессия может получить всемогущественную окраску, как если бы он мог с ее помощью убивать людей, двигать континенты или взрывать дома».

Именно поэтому во взрослой жизни такой человек может вести себя тише воды, ниже травы, опасаясь последствий своей «неуправляемой» ярости. Но агрессивные чувства являются неотъемлемой частью нашей эмоциональной жизни, и требуется дать им выход. Так этот человек и размещает их в другого. «Провоцируя партнера, превращая его в палача, жертва вкладывает в него свою агрессию и получает возможность ею управлять», — считает Елена Смирнова.

Представление о том, что «бьет — значит любит», может возникнуть у людей, которые в детстве получили тяжелый опыт отвержения.

Парадокс, но для взрослого, к которому в детстве были равнодушны, агрессия партнера во много раз лучше, чем безразличие, подобное родительскому. «Для человека, пережившего такой опыт, угроза отвержения невыносима, — объясняет психотерапевт. — А ненависть, как и любовь, создает прочнейшую связь... и тогда все зависит от партнера, будет ли он откликаться на провокацию супруга или нащупает иные способы взаимодействия с ним».

Пассивность жертвы может объясняться тем, что она боится провала.

Схема «жертва — палач» подразумевает и то, что партнер, который подвергается насилию или унижению, не желает брать на себя ответственность. Предлагаемая роль жертвы обеспечивает гарантии предсказуемости развития жизненных событий.

Становиться взрослым, конкурентным, сталкиваться с необходимостью делать выборы — так страшно, что легче оставаться маленьким и слабым, терпеть. «Эта конфигурация очень прочна, и в ней четко расписаны роли, — говорит психотерапевт. — Жертва ничего не решает, она полностью зависима от палача, и это для нее оказывается меньшим злом, чем неудача, которая возможна при малейшем проявлении активности с ее стороны».

Ситуация, когда в паре один из партнеров — палач, а другой — жертва, не всегда столь однозначна.

«Зачастую смена ролей палач-жертва происходит многократно в короткие промежутки времени, — комментирует Елена Смирнова. — Ни один из них не отслеживает ситуацию, действуя, скорее, автоматически. В других парах роли расписаны жестко и сохраняются за каждым из партнеров годами».

Находясь в привычной обстановке, отказываясь принимать решения, многие из нас не замечают, что на протяжении многих лет играют одну и ту же роль.

Как перестать чувствовать себя жертвой, измениться, рассказывает семейный психотерапевт Владимир Сукиасян.

«Если вам трудно ответить на вопрос "что я хочу?", это повод задуматься: а не жертва ли я? Ведь пытаясь учесть интересы окружающих, вы явно забываете о себе.

Сложные отношения жертвы и тирана — явление нередкое в семьях известных исторических персонажей, ученых и артистических личностей.

Генрих VIII из династии Тюдоров (28 июня 1491 — 28 января 1547)
Этот британский монарх был женат 6 раз. Его даже прозвали «Синей бородой». С двумя женами он развелся, двух казнил по обвинению в измене. Он менял женщин как перчатки. Ради того, чтобы развестись с первой женой — Екатериной Арагонской и жениться на ее фрейлине Анне Болейн, он пошел на разрыв с Папой Римским.

Иван Грозный (25 августа 1530 — 18 марта 1584)
Великий князь Московский и Всея Руси был женат 8 раз. Первый брак длился 13 лет. Вторая жена была заточена в Кремль. Третья прожила после свадьбы две недели и умерла. Четвертая пострижена в монахини. Пятая была утоплена. Шестая пострижена в монахини. Седьмая была убита мужем. Лишь восьмая пережила Ивана Грозного...

Лев Толстой (28 августа 1828 — 7 ноября 1910)
Накануне свадьбой он предложил будущей жене Софье Андреевне поделиться своими секретами. Он рассказал 18-летней девушке о своей любовнице — замужней Аксинье. Всякий раз, когда жена была беременна, Лев Николаевич изменял ей с очередной горничной или кухаркой. К слову, Софья родила мужу 13 детей.

Иван Бунин (10 октября 1870 — 8 ноября 1953)
После 20 лет брака писатель влюбился в Галину Кузнецову и даже поселил ее в своем доме, в Грассе, на вилле Вельведер. Вера, его законная супруга, делала вид, что не замечает романа мужа. Она убедила себя, что он испытывает к любовнице отцовские чувства. Ситуация осложнится, когда выяснится, что Галина предпочитает женщин...

Карл Густав Юнг (26 июля 1875 — 6 июня 1961)
Швейцарский психиатр, ученик Зигмунда Фрейда и основоположник аналитической психологии прожил в браке с Эммой Раушенбах больше 50 лет. При этом он позволял себе влюбляться в своих пациенток и вступал с ними в интимную связь. Доподлинно неизвестно, что чувствовала его жена, но догадаться не так уж трудно...

Амедео Клементе Модильяни (12 июля 1884 — 24 января 1920)
Замечательный художник употреблял наркотики, напивался, вступал в интимные отношения с натурщицами. Художница Жанна Эбютерн решила разделить с ним жизнь. Однажды Модильяни предложил своей подруге умереть вместе с ним. После похорон возлюбленного Жанна совершила самоубийство.

Лев Ландау (9 января 1908 — 1 апреля 1968)
Физик-теоретик, Нобелевский лауреат считал, что брак и любовь несовместимы. Перед тем как жениться на девушке Коре, он взял с нее клятву не ревновать его к будущим любовницам. Когда жена была беременна, он предупредил ее о предстоящем свидании с другой. Ландау попросил даже ее уехать из дома на дачу или вести себя тихо.

Джон Фицджеральд Кеннеди (29 мая 1917 — 22 ноября 1963)
35-й президент США не изменил свои привычки даже после женитьбы на красавице Жаклин Бувье. Зато менял любовниц одну за другой, устраивал бурные вечеринки. Во время одного из таких загулов у жены начались преждевременные роды. Долгожданный первенец родился мертвым. Жаклин слегла с нервным срывом.