Сами придумали, сами обиделись: почему дискриминация мужчин – это миф

Во-первых, нам следует вернуться к самому понятию гендерной дискриминации: если мы говорим о ней, это значит, что именно женщины принуждают мужчин служить в армии. Но это, разумеется, не так. Здесь мужчин дискриминируют другие мужчины — те, кто изначально принял решение об обязательной службе, и те, кто его сейчас поддерживает. Главой военных ведомств РФ никогда не становилась женщина. Первая женщина-заместитель министра обороны вступила в должность в 2010 году — вместе с шестью коллегами-мужчинами. Таким образом, вопрос гендерной дискриминации в отношении обязательной службы снимается: не женщины принуждают мужчин служить. Это во‑первых.

Во-вторых, обязательная служба в армии — это порождение дискриминации женщин, а не мужчин. Почему женщины, как правило, не участвовали в войнах? Не потому, что они на это не способны, а потому, что это было слишком расточительно: женщина — это ценный ресурс, она способна производить новых людей. Гибель многих мужчин ничего не изменит в цикле воспроизводства, гибель одной женщины лишит общество (клан, народ, общину) ресурса, который способен воспроизвести новых воинов и новых производителей. Условно говоря, некая популяция, насчитывающая 50 женских особей репродуктивного возраста и 50 мужских особей, не прекратит свое существование, даже если 49 из 50 мужских особей погибнут: последний оставшийся в состоянии оплодотворить всех. При этом, если погибнут 49 женских особей, придется где-то добывать других, потому что одна женская особь не обеспечит восстановление популяции, не говоря уже о ее росте. Звучит цинично, но именно так к женщинам и относились на протяжении истории человечества — как к ресурсу для воспроизводства новых людей. Именно поэтому женщины были отстранены от военного дела.

Но человечество уже довольно давно не рискует стать исчезающим видом, так почему же сегодня воинская обязанность знакома жительницам только одной страны в мире, все остальные служат добровольно (в том случае, если у них вообще есть право служить в армии)?

Нет, не потому, что женщины якобы слабее мужчин и служба в армии для них слишком тяжела: если говорить о чисто физических качествах, то в целом женщины менее сильные, но более выносливые, так что тяготы военного быта не являются противопоказанием. Кроме того, физическая сила вообще не является необходимым качеством для множества военных специальностей. Так в чем же дело, почему женщины не служат в армии?

Дело в том, что связь между социальной позицией и ношением оружия была и остается совершенно прямой: у кого в руках оружие, тот и власть. А власть в патриархате принадлежала мужчинам. Оружие — это новые технологии, это возможность завоевать себе определенные блага, это возможность защитить себя самостоятельно. Женщинам не позволяли брать в руки оружие так же, как не позволяли рабам: это — привилегия господ. Другое дело, что господствующему полу приходилось (и приходится) платить за это определенную цену, и часто эта цена — жизнь. Но здесь возникает вопрос классовой дискриминации: статусные мужчины (крупные военные чины) контролируют и дискриминируют молодых мужчин (призывники и младшие военные чины). Причем тут женщины? Совершенно ни при чем. Ни о какой гендерной дискриминации в ключе воинской повинности не может быть и речи.

Вернее, не просто поражены, репродуктивных прав у мужчин вообще нет: как только женщина беременеет, все права передаются ей одной. Только она вправе решить, сохранять беременность или нет. И если мужчина не хочет быть отцом, ему все равно придется им стать, если женщина того пожелает. Конечно, она не может заставить мужчину воспитывать ребенка, но она может признать его отцовство через суд и потребовать алименты. А если женщина не хочет — она вправе сделать аборт, не спрашивая мнения мужчины. То есть и отцом он стать не может по своему желанию. Ужасно несправедливо! Или нет?

Тут можно вспомнить любимый мужской аргумент про природу, которая создала нас разными и якобы поэтому женщины должны подчиняться мужчинам. Вот обратная сторона медали: природа не наградила вас маткой, все претензии к ней. Но мы, к счастью, не животные, слепо подчиняться природе не обязаны. Репродуктивные права у мужчин есть.

Если мужчина не желает становиться отцом, он может лишить женщину права беременеть — настолько, насколько к этому готов он сам.

Если речь идет о предохранении с помощью презерватива, то надежность этого метода зависит, в первую очередь, от правильного использования, и, как правило, большинство"проколов» обеспечивают неправильно надетые презервативы, неправильно открытые презервативы (рвать упаковку зубами не стоит), просроченные или некачественные презервативы, купленные в попытке сэкономить на предохранении. Но мужчины часто пугаются ситуации, в которой женщина этот самый презерватив как-то повредит и насильно сделает его отцом. Что делать?

Если отцовство настолько нежелательно, что прямо невозможно ни при каких условиях, то выход есть: нужно обратиться к хирургу и сделать вазэктомию — перевязку семявыносящих протоков. Половая функция полностью сохраняется, репродуктивная — нет: сперма никуда не денется, просто сперматозоиды в нее не попадут. Более того, эта операция обратима. Но на всякий случай можно заранее сдать сперму и оплатить ее хранение в замороженном виде — и стать отцом в любой удобный момент. А пока отцом становиться не хочется — вазэктомия дает гарантию в 99%. 1% остается, поскольку иногда семявыносящие протоки самопроизвольно восстанавливаются, но, учитывая, что презерватив даже после операции необходим в качестве защиты от ЗППП — это почти 100% гарантии от зачатия.

Да, операция — это риск. Да, есть шанс, что она станет необратимой. Но женщины точно так же рискуют: ни один способ контрацепции не дает женщине 100% гарантии, и в случае нежелательного зачатия женщине придется делать аборт, который тоже может негативно повлиять на ее репродуктивную функцию. Все честно, права равны. У мужчины есть возможность избежать зачатия почти со стопроцентной гарантией, и если этот метод его не устраивает, то это вопрос личного выбора, и о дискриминации опять не может быть речи: женщина не несет ответственности за то, какой риск он определил для себя более приемлемым — риск нежелательного отцовства или риск операции.

Желанное отцовство мужчине также доступно. Если вдруг мужчина находится в отношениях с женщиной, которая категорически не желает иметь детей, он вправе сделать осознанный выбор, определив, что для него важнее — дети или эта конкретная женщина. И если важнее дети, имеет смысл начать другие отношения. Если же он в принципе не желает зависеть от женщины в этом вопросе, он может оплатить донорство яйцеклеток и услуги суррогатной матери. Если у него не хватает средств — он может усыновить или удочерить ребенка.

Ровно то же самое придется делать женщине, которая хочет стать матерью, но не может найти подходящую кандидатуру на роль отца. Единственное отличие — она может (если ее репродуктивная функция в порядке) родить сама, и это будет условно «бесплатно», в отличие от суррогатного материнства. Но при этом женщина рискует своим здоровьем и даже жизнью, мужчина — нет. Все честно.

Что же касается права голоса мужчины в том случае, когда беременность уже наступила, то его не может быть по одной простой причине: все сопутствующие риски берет на себя женщина, для мужчины рисков нет. Его организм перестал принимать во всем этом участие сразу после эякуляции. Простое сравнение: даже если мужчине очень нужна новая печень, он не вправе требовать от женщины, чтобы она немедленно отдала ему половину своей. Она может, если хочет, но донорство — дело добровольное. Беременность, желанная для мужчины, но нежеланная для женщины, от донорства ничем не отличается: женщине предлагается отдать часть невосполнимых ресурсов своего организма другому человеку и рискнуть собственной жизнью — только потому, что этот другой человек очень хочет ребенка. Если она готова на это, она может согласиться. Если нет — нет. И ни о каком поражении в правах в данном случае не может быть речи, потому что ни у кого нет права распоряжаться жизнью и здоровьем постороннего человека по своему усмотрению.

Бытует мнение, что развод с женщиной автоматически означает для мужчины поражение в родительских правах, поскольку суд якобы «в 90% случаев отдает детей матери». Но для начала нужно разобраться, что значит отдает? Статья 65 Семейного Кодекса Р. Ф. в пункте 2 сообщает нам, что «все вопросы, касающиеся воспитания и образования детей, решаются родителями по их взаимному согласию исходя из интересов детей и с учетом мнения детей», а в пункте 3 — что «место жительства детей при раздельном проживании родителей устанавливается соглашением родителей». И только в том случае, если родители не в состоянии договориться об этом, решение будет принимать суд. И тут мы снова возвращаемся к вопросу: кто и кого дискриминирует?

Семейный кодекс РФ подразумевает, что защита прав и интересов детей возложена на обоих родителей в равной степени без дополнительного определения каких-либо полномочий, но при этом он требует совершенно четкого определения места жительства ребенка — с одним из родителей. При этом интересы ребенка учитываются, и, если ребенок старше 10 лет, он вправе прямо высказать свое мнение — хочет он жить с мамой или с папой. Но он не вправе высказать пожелание жить и с мамой, и с папой, скажем, полгода с одним из родителей и полгода со вторым. Основное место жительства у него может быть только одно. То есть это снова вопрос не к женщинам, а к существующему законодательству.

Но мужчины уверяют, что де-юре они имеют равные права, а де-факто суд в 90% случаев определяет место жительства ребенка с матерью, и дальше только от ее доброй воли зависит, останется ли мужчина для ребенка отцом или станет совершенно посторонним человеком.

Но на самом деле эта статистика учитывает все иски. То есть и те, что подают матери, и те, что подают отцы. Таким образом, в эту статистику входят и те ситуации, когда мужчина никак не участвует в воспитании детей и суд определяет место жительства ребенка с матерью"автоматом» — просто на том основании, что де-факто отца у детей вообще нет. Учитывая, что 70% разведенных отцов в России уклоняются от уплаты алиментов — в этой статистике подобных исков должно быть немало. А вот официальная статистика того, сколько исков, поданных отцами, были удовлетворены (или не удовлетворены), судя по всему, в принципе не ведется — во всяком случае, нам не удалось ее найти. Таким образом, заявление о том, что «90% отцов поражены в родительских правах», можно назвать полностью несостоятельным: мы понятия не имеем, сколько отцов из этих 90% вообще выразили желание «оставить ребенка у себя» и сколько — готовы были отстаивать это желание, подав встречный иск. И мы понимаем, почему мужчины не стремятся эту статистику вести: внушительная цифра 90% в этом случае значительно уменьшится, говорить о тотальной дискриминации будет сложно.

Таким образом, три кита, на которых держится миф о дискриминации мужчин (воинская обязанность, репродуктивные права и права родителя), при ближайшем рассмотрении тоже оказываются мифами.

Так кто же тут угнетенный пол?

Фото: Getty images Russia