Одна любовь на всю жизнь — миф, который вам навязали

Это подтверждают и психологи: «У каждого есть потребность любить, быть рядом с кем-то, участвовать в чьей-то жизни, разделять общие интересы, — говорит семейный психотерапевт Инна Хамитова. — Но мы также биологические существа, которым необходима не только эмоциональная, но и сексуальная близость. Кроме того, нам могут быть интересны разные люди, поэтому мы способны отдавать свою душу и тело много раз в течение всей жизни».

На протяжении 30 лет американский антрополог Хелен Фишер из Ruthers University в Нью-Джерси исследовала природу любви и пришла к занимательным выводам. В частности, выяснила, что когда мы переживаем острую влюбленность, в нашу кровь поступает целый"гормональный коктейль»: допамин, вызывающий приступ счастья; фенилэтиламин, отвечающий за возбуждение; серотонин, удерживающий эмоции на подъеме; и норадреналин, создающий ощущение всемогущества. Соответственно, за любовь или псевдолюбовные расстройства в организме отвечают другие гормоны. При этом оказалось, что мы можем переживать все эти состояния как по отдельности, так и одновременно.

Иначе говоря, способны испытывать нежность и глубокую привязанность к постоянному партнеру или супругу, но в то же время ощущать сексуальное влечение к кому-то одному или сразу нескольким другим людям.

«Это значит, что сама человеческая природа полигамна, — полагает Хелен Фишер. — Таким образом она предоставляет нам возможность разнообразить генофонд, спасти его от вымирания». Более того, некоторые ученые утверждают, что любовь длится от года до трех. Мы, правда, уже опровергли этот вредный миф, доказав, что он справедлив только для допаминозависимых людей, живущих по схеме «страсть — охлаждение — разрыв».

До определенного момента мы действительно можем пребывать в уверенности, что настоящая любовь случается лишь однажды. Это заблуждение свойственно прежде всего юности, поскольку именно в этом возрастном периоде человек меняется как внешне, так и внутренне. Мы взрослеем, меняются наши представления о самих себе и о тех, кто нас окружает. И мы начинаем особенно остро осознавать конечность своей жизни. Влюбленность, пришедшаяся на кризисные моменты, глубоко отпечатывается в душе, и о ней потом вспоминают, как о единственной настоящей любви. Так происходит, но только до нового кризиса и новой встречи.

С другой стороны, представление о невозможности полюбить другого человека трансформируется ближе к 30 годам, когда мы начинаем осознавать свою способность любить.

Для нас это означает, что можно управлять своим чувством, как бы регулировать, перераспределять ее. Что ведет к способности любить не одного человека, а нескольких. «Поэтому принимающий и понимающий собственную способность любить человек не станет говорить о единственной любви своей жизни, — говорит Мария Ломова. — Эта легенда перестанет ею быть. Хотя, конечно, останется как жизненная история, но потеряет статус уникальности».

И все-таки некоторые из нас упорно не могут смириться с заложенной природой способностью влюбляться. В этом случае речь может идти о болезненных психологических травмах, полученных в раннем детстве, в моменты расставания младенца с матерью. По этой причине мы цепляемся за миф о единственной любви, как за спасательный круг — просто боимся столкнуться с сильнейшими переживаниями потери, утраты.

При этом пребываете в иллюзии, что это временно и он обязательно вернется. Подогреваете себя воспоминаниями, связанными с этим человеком. То есть внутренне не готовы столкнуться с фактом, что человек для вас потерян, отношения с ним утрачены и его нет в вашей жизни, а вас — в его. «Ведь это значило бы, что женщина должна признать печальную правду: скажем, что нелюбима, что ее предпочли другой, — объясняет психоаналитический психотерапевт Галина Березовская. — А для тех из нас, у кого в анамнезе (истории болезни) в раннем детстве была травматическая сепарация с матерью (или с отцом — прим. ред.) эти переживания просто непереносимы».