«Мне очень страшно за себя». Маргарита Грачёва ждёт решения суда

Журналисты, к сожалению, ещё не научились правильно подбирать слова для таких случаев: слишком много заголовков типа «серпуховчанин из ревности...» и «наказал за измену». Даже когда журналист пишет слово «якобы» — «за то, что она якобы была ему неверна» — это чудовищно. Нельзя, совсем нельзя искать оправдания преступлению.

И ещё меньше людей реализует это. Точно так же Артём Исхаков убил свою соседку и надругался над её телом по этой же причине — он так и написал в своей предсмертной записке — «потому что могу». Но многие издания написали, что он сделал это «из-за неразделённой любви». Никто не убивает из-за любви или ревности. Люди убивают из-за своего убеждения, что убивать можно.

Единственная причина того, что Дмитрий Грачёв был нечеловечески жесток с бывшей женой, в «праве сильного» — идеи о том, что физически более сильный или наделённый властью человек вправе распоряжаться жизнью, здоровьем и благополучием того, кто слабее. Исторически мужчины всегда стремились подчинить женщин в силу их большей уязвимости — половой диморфизм наделяет мужчин в среднем большей мышечной силой, а период вынашивания и вскармливания детей делает женщину ещё более уязвимой и зависимой. Сколько существовало человечество, столько мужчины пользовались этой разницей в силе и ресурсах в своих интересах.

Я поговорила с Маргаритой по телефону. Привожу её прямую речь без моих вопросов:

«Я пока не знаю даже близко, каким будет приговор, срок и условия содержания. Есть много нюансов. Активное сотрудничество со следствием, двое несовершеннолетних детей на иждивении (его лишили родительских прав, но приговор в силу ещё не вступил — он подал апелляцию, а апелляционный суд может случиться и через несколько месяцев, почти наверняка уже после приговора), явка с повинной убирает одну треть срока — всё это смягчающие обстоятельства. Прокурор просит 17 лет строгого режима, но с учётом этого всего ему могут дать совсем немного и потом ещё и выпустить по УДО — если у нас не получится доказать суду, что похищение было похищением — Грачёв это отрицает.

Я пока стараюсь особо не вовлекаться эмоционально, просто жду суда. Нет смысла нервничать, но, конечно же, это стресс.

Если его осудят, как он и рассчитывает, только по одной статье — причинение тяжкого вреда здоровью, он может выйти уже через три года. Будет день за полтора в СИЗО, плюс УДО.

Детям о том, что на самом деле произошло, я хотела бы рассказать сама. Пусть они лучше узнают правду от меня, чем из интернета. Я не знаю, как я им скажу. Для них это слишком жёстко. Не знаю, когда. Если когда они пойдут в первый класс — это слишком стрессово: и так смена обстановки и адаптация. Но если сказать позже — есть шанс, что они узнают от одноклассников. Пока я им сказала, что попала в аварию. Про отца они особо не спрашивают — мы уже жили отдельно к тому моменту. Пока они не интересуются...»

Адвокатесса Маргариты и правозащитница Мари Давтян сказала мне следующее:

Может быть, я ошибаюсь, и он одумается через несколько лет, но пока мне кажется, что его уверенность в том, что он всё сделал правильно и нужно закончить начатое, только окрепнет. Когда он её вёз в лес, он сказал, что если она его не дождётся, он расправится с ней и её родственниками, и потом уже из СИЗО поступила записка от него с угрозами. Сейчас он уже, конечно, ведет себя осторожнее: пишет письма, которые публикуются у его матери на странице — о том, как он любит детей и так далее, ведь если его не лишат родительских прав, то срок будет меньше.

К сожалению, у неё не остаётся сил и времени на психотерапию — всё время уходит на реабилитацию, двоих детей, уход за которыми сейчас значительно осложнён, и на суд. Но при этом она невероятно сильный человек. Мне даже кажется, что Грачёв просто хотел эту силу сломать — как дети ломают песочные домики. Она настолько яркая и сильная — значительно сильнее него морально, что ему просто хотелось её растоптать. Мало того, что ты от меня уходишь, ты ещё и своей жизнью смеешь жить, я тебя сломаю. Но ему не удалось.

Грачёв очень хорошо всё продумал, включая то, какое наказание он получит. Он был уверен, что больше трёх лет не отсидит. Тяжкий вред здоровью с учётом явки с повинной — максимум 5 лет, и можно выйти по УДО. Я сделаю всё, чтобы он не отделался так просто.

Он сам даже не отрицает, что он вывез её против её воли. Я верю в то, что это будет признано похищением, что сразу очень сильно увеличит срок и сделает УДО невозможным. Возможно, к тому времени у нас уже появятся охранные ордера.

Я и правозащитница Алёна Попова очень давно добиваемся принятия закона о домашнем насилии и охранных ордеров. Почему такое вообще происходит? Наше общество глубоко патриархально, законодатели в основном — мужчины. Я уверена, что большинство из них склонны к насилию, потому что оно всегда идет об руку с властью. Они не хотят признавать это проблемой именно потому что сами не хотят утратить возможность проявлять власть таким образом. Изменить это будет невероятно сложно, но делать это необходимо.

К сожалению, они не сочувствуют женщинам и боятся, что вертикаль власти, начинающаяся в семье как в ячейке общества, пошатнётся, если их лишат права проявлять насилие в сторону жён.

Сегодняшний культ насилия очень способствует тому, чтобы всё это продолжалось, и прекращение эскалации насилия невозможно без разрушения вертикальной власти с её демонстрацией силы. Наша задача, возможно, на всю жизнь — построить общество с принципиально иной структурой отношений».

Это невероятно, но такой вопрос действительно задавали Маргарите во время суда. Ведь мы все так делаем — если понимаем, что нас везут не туда, куда бы мы хотели, просто каким-то образом открываешь заблокированные двери, выпрыгиваешь на большой скорости, и убегаешь на сломанных ногах. А твой похититель, конечно же, просто едет дальше, зачем ему тебя догонять.

И в обвинительном заключении потом произнесла «Каторова халатно не покинула место конфликта». Женщины, чьи мужья оказались садистами, они же всесильны, как захотят — так и будет. Во всяком случае, так зачастую думает российский суд.

Старое-доброе обвинение жертвы всегда на страже.

Эта дихотомия — мужчина всегда в своём праве, а женщина всегда виновата, чтобы ни произошло, глубоко укоренена в нашем общественном сознании. Если мужчина напился и сделал что-то плохое, то его опьянение в глазах общества будет смягчающим обстоятельством — ну, напился мужик, ну с кем не бывает. Если же женщина выпила лишнего и её в беспомощном состоянии изнасиловали, то виновата будет тоже она. Надо было думать, прежде чем...

Маргарита Грачёва чудом выжила — её мучитель предусмотрительно заранее изучил, как не дать ей истечь кровью, а также как не дать ей потерять сознание — чтобы она в полной мере ощутила всё, чему он решил её подвергнуть.

Почти год понадобился Мари Давтян на то, чтобы лишить Грачёва родительских прав. Ещё один абсурд. Суд стоял на том, что отец любит детей и проявил жестокость лишь к их матери, а не к ним самим (их он всего лишь иногда поколачивал, для наших широт это даже не жестокость никакая). К счастью, суд удалось убедить в том, что своими действиями Грачёв и детей тоже поставил под удар — ведь с инвалидизацией матери детей качество жизни детей серьёзно снижается. Просто ужасно, что это вообще пришлось доказывать.

Адвокатесса Маргариты Грачёвой Мари Давтян написала текст об этом процессе, вот цитата из него: «Во многих случаях суды встают на сторону отцов, игнорируя интересы жертв домашнего насилия. В одном из уголовных дел из нашей практики обвиняемый совершил развратные действия в отношении своей падчерицы. По приговору суда он признается виновным и отправляется в тюрьму, но мы в течение года добиваемся лишения его родительских прав в отношении его собственной дочери, которая проживала в том же доме. Аргумент прокуратуры был в том, что развратные действия были совершены в отношении только одного ребенка, а второго никто не трогал. Нам приходилось доказывать, что насильственные действия в отношении одного члена семьи наносят вред каждому, но... не понимали.

Так устроены процессы о лишении родительских прав для отцов. С матерями — совсем другая история, и о ней нужно говорить отдельно».

В насилии всегда виноват только насильник. На насилие нельзя спровоцировать, до него нельзя довести. Садисту не место на свободе. Садист не может воспитывать детей. Садисту нельзя приближаться к тем, кто от него пострадал. Прописные истины, которые почему-то с таким трудом даются нашему обществу.

Фото: vk.com