Ложная опора. Как поддержать ребёнка, если родители расстались из-за насилия
Есть достаточно много книг и статей о том, как говорить с ребенком о разводе, как выстраивать отношения после развода, как помочь ребенку пережить то, что родители больше не вместе, а его жизнь изменилась. «Мы больше не хотим жить вместе, но мы оба любим тебя и всегда будем твоими родителями», – прекрасное послание, когда оба родителя готовы уважать друг друга и заботиться о ребенке.
Но бывают ситуации, когда во многом непонятно, как будут в дальнейшем складываться отношения между взрослыми, как будет складываться общение ребенка с тем родителем, с которым он больше не живет вместе. При этом ребенку все равно нужны стабильность и предсказуемость жизни, уверенность в том, что он хороший, и то, как сложится его жизнь, зависит от его выборов, а не от набора генов.
Хотим мы этого или нет, но ребенок – все равно плод любви, страсти или плод насильственных отношений двух взрослых – своего отца и своей матери. Ребенок все равно так или иначе будет пытаться ответить на вопрос «кто я?», в том числе соотносясь с обоими родителями или своими представлениями и фантазиями о них.
Наряду с тем, что тема домашнего насилия сейчас широко обсуждается в обществе, освещается в СМИ и идеология «бьет, значит, любит», «сама виновата», «нечего сор из избы выносить» находит все меньше и меньше сторонников, есть программы помощи жертвам насилия, а также программы работы с авторами насилия, есть специалисты, которые работают с детьми, – но то, как говорить с ребенком в случае развода, многих родителей приводит в ступор.
Наряду с осуждением насилия сейчас много говорят о том, насколько для формирования ребенка важен позитивный образ обоих родителей и что в каждом можно найти что-то хорошее. Любому ребенку для его развития важно знать, что он любим и ценен. Его появление на свет было хоть сколько-то желанным, даже если речь не шла о запланированной беременности. Он человек, у которого, как и у всех людей, есть мама и папа, и в этих взрослых есть что-то хорошее, с чем он может идентифицироваться, чем может гордиться, чему радоваться.
Нередко этот поиск хорошего в родителе-авторе насилия очень напоминает известную формулу «о мертвых либо хорошо, либо ничего».
– Понимаете, он периодически говорит, что ненавидит этого ублюдка, как он меня бил, я объясняю, что нельзя так говорить об отце, он же его отец и любит его.
– А зачем вы это говорите? Вы, правда, так думаете?
– Нет, конечно. Мой бывший и меня бил на глазах у ребенка и над ребенком издевался. Бить не бил, просто вечно какие-то изуверские наказания придумывал. Однажды крыску его утопил. До сих пор забыть не могу, как сын в истерике бился и даже описался ночью...
Подобные диалоги нередко происходят в моем кабинете, хотя именно этот я специально написала для статьи, чтобы не раскрывать реальных историй клиентов.
Но на ложь, даже если она во спасение, невозможно опереться. Даже если ребенок не был свидетелем тех событий, о которых вы говорите, или был слишком мал, чтобы их запомнить, он все равно почувствует фальшь. Что бы мы ни говорили, какую бы красивую историю ни придумали, наше тело лгать не умеет. Изменения тона, общее напряжение, другая пластика движений и т. д. станут для ребенка невербальными сигналами о том, что что-то не так.
А уж если ребенок сам прекрасно все помнит, то наша ложь во спасение может быть воспринята им как сигнал о том, что правда является постыдной или что родитель просто не может ее вынести, настолько она ужасна, или, наконец, что все взрослые заодно.
Особенно чувствительными и уязвимыми в этой ситуации являются подростки, с их стремлением понять себя, потребностью сформировать собственную идентичность и способностью критически оценивать информацию, видеть несостыковки. Для них особенно важно научиться видеть жизнь во всем многообразии, а не в черно- белом цвете.
Не говорить плохого – это не значит приписывать то, чего нет, или как-то искажать факты. Но что же хорошего можно, например, сказать про отца в семье, где было домашнее насилие? (Хотелось бы отметить, что авторами насилия бывают не только мужчины, но и женщины, просто у нас больше данных о насилии со стороны мужчин, поэтому я пишу именно об отцах.)
Для того чтобы строить такой разговор, нужно сначала понять, как сам ребенок к нему относится.
Всего возможны 3 типа отношения.
1. Идеализация
В этом случае ребенок много говорит о своей любви к папе, подчеркнуто вспоминает только хорошее из того, что было, может злиться на маму и даже обвинять ее в том, что она неправильно себя вела, говорить, что ненавидит ее, что из-за нее ушел папа. Несмотря на то, что такое очень больно слышать, важно помнить, что идеализация – это способ защиты ребенка от невыносимой для него реальности.
Домашнее насилие, даже если ребенок был лишь его свидетелем, а не жертвой, накладывает очень сильный отпечаток на детскую психику. Видеть, как избивают мать, для ребенка столь же непереносимо, как самому подвергаться избиениям.
Идеализируя насильника и вытесняя или объясняя виной матери те страшные сцены, которым он был свидетелем, ребенок просто пытается защититься от переживания ужаса и беспомощности и выстроить какую-то непротиворечивую картину того, как любимый им человек может быть таким опасным.
И здесь ребенку очень важно услышать, что «я понимаю, как ты любишь папу и как скучаешь по нему, он правда умел...» – и дальше можно повспоминать те радостные события из жизни ребенка, которые были. «Мне жаль, что мы с твоим папой не могли не ссориться и что папа не смог остаться и для меня тем человеком, который...» – и тут тоже можно вспомнить то хорошее, что, наверное, было в начале ваших отношений, ведь почему-то вы в него влюбились.
Принятие теплых чувств ребенка к отцу и признание того хорошего, что было в их отношениях и в ваших отношениях с бывшим мужем, позволяет ребенку осознать и другие чувства, которые у него есть, и поговорить о них.
2. Злость, обесценивание
Самое худшее, что здесь можно придумать, это одергивать ребенка в духе: «Не смей так говорить – он твой отец». Любой человек, в том числе и ребенок, имеет право испытывать к членам своей семьи те чувства, которые он испытывает.
Наша задача как взрослых – помощь в обозначении чувств и переживаний и контейнировании тех из них, с которыми он не справляется. Если ребенок говорит какие-то бранные слова, помогите ему заметить стоящие за ними чувства: «Я понимаю, ты на него злишься, и есть за что», – а дальше дать выговориться.
Иногда ребенок говорит о том, что жалеет, что он сын или дочка такого человека, что ему неприятно быть похожим на него. Тут можно сказать о том, что люди не рождаются плохими, просто в свое время папа не научился делать правильный выбор, управлять своей злостью, правильно вести себя по отношению к женщинам и детям (выбор слов зависит от вашего видения ситуации и уровня понимания ребенка). Ты похож(а) на папу (например, у тебя такие же яркие голубые глаза, его волосы, ты также здорово рисуешь и разбираешься в математике), но каким человеком тебе быть, решаешь только ты.
3. Амбивалентное отношение
Это тоже вариант вполне здоровой реакции психики. В этом случае ребенок может видеть и то плохое, что делал родитель, и то хорошее, что было в жизни с ним. Но часто ребенку очень сложно обходиться со своей амбивалентностью, он замечает то один, то другой полюс. Иногда он даже сам говорит о том, что «я не понимаю, как я отношусь к отцу». Подростки часто воспринимают свою амбивалентность как признак собственной двуличности или лживости: «Я не знаю, какой я на самом деле, и как я реально к нему отношусь...»
Роль взрослого здесь в том, чтобы показать, что амбивалентность – это нормально, и отметить, что можно одновременно любить и тосковать по тому хорошему, что было в отношениях, и злиться или даже ненавидеть за плохое.
Детям прежде всего нужна правда, и взрослые, которые помогут эту правду принять и пережить, сделать ее частью личной истории. Любая, даже самая страшная, история, может стать не только источником боли, но и источником силы, стойкости и умения любить.
Читайте также: «Почему они не уходят»: краткий гид по семейному насилию