Искусство спорить

Она находила контраргумент на каждый мой аргумент. В какой-то момент я почувствовала, что ей нечем крыть. Заминка была короткой — она взялась изводить меня привычным способом: «Ты что, не умеешь читать книги? Тут же черным по белому написано...». «Почему же, умею». «Возможно, ты не умеешь читать между строк?». «Отчего же, и это я могу». «Ты в школе, что делала на уроках литературы, наверное, внимательно слушала то, что тебе говорили учителя? И зря, все это надо было пропускать мимо ушей, а думать совсем о другом». И так каждый раз.
Когда моя приятельница внезапно переходит на личности, я немею от скорости, с которой наши интеллектуальные споры превращаются в перепалку на коммунальной кухне. В том разговоре мне пришлось оправдываться, объясняя, чем же я занималась в школе на уроках литературы. В рамках такого боя без правил она обязательно нелестно отзовется о моих родителях, которые, оказывается, воспитали такую непроходимую тупицу, как я. В этот момент я — это проверено годами — не выдерживаю и взрываюсь. И сгоряча, в запале, говорю ей много всякой ерунды. Она торжествует: «Ну вот, что и следовало доказать — ты не умеешь вести дискуссию. Ира, сначала научись держать себя в руках, а потом уже веди умные разговоры». Когда я чуть остываю, мне бывает очень неудобно перед ней за свою горячность. И действительно думаю я в такие минуты: за-
чем было так заводиться? Исправить эту ситуацию можно только одним способом — не спорить с ней. Но так как это невозможно, стоит, наверное, наконец, задуматься о
том, чтобы вообще прекратить с ней общаться...
Ирина, 35 лет

Прощай, друг

В словарях спор трактуется как «сопоставление точек зрения, позиций участвующих в нем сторон». При этом каждая из них стремится аргументированно настоять на своем понимании обсуждаемых вопросов и опровергнуть доводы противника. Даже в справочной литературе признается, что редкий спор заканчивается безусловной победой одной из сторон. Ценность такого коммуникативного акта в том, что собеседники обогащаются, но не материально, разумеется: они обмениваются своими идеями. Более того, в ходе спора нередко стороны приходят к более глубокому пониманию не только своей позиции, но и оппонента. Спор — это еще и обмен информацией.

В словарях спор трактуется как «сопоставление точек зрения, позиций участвующих в нем сторон». При этом каждая из них стремится аргументированно настоять на своем понимании обсуждаемых вопросов и опровергнуть доводы противника. Даже в справочной литературе признается, что редкий спор заканчивается безусловной победой одной из сторон. Ценность такого коммуникативного акта в том, что собеседники обогащаются, но не материально, разумеется: они обмениваются своими идеями. Более того, в ходе спора нередко стороны приходят к более глубокому пониманию не только своей позиции, но и оппонента. Спор — это еще и обмен информацией, которая должна невероятно расширить наш кругозор. Что мы имеем в реальности? Непростая политическая обстановка последних месяцев, подогретая выборами президента и парламента, предоставила нам богатую пищу для обсуждения и широких дискуссий в курилках и на кухне. Мы бесконечно спорим с коллегами, друзьями и знакомыми о том, кто из политиков нам больше нравится (или не нравится) и почему. Зачастую такие разговоры бывают взрывоопасны. На этом минном поле один неосторожный шаг, и многолетняя дружба разрывается в клочья.

«Знакомая американка, изучая россиян, сказала, что мы любое несогласие с собственной точкой зрения воспринимаем как истинное отрицание, — рассказывает семейный психотерапевт Гражина Будинайте. — Зачастую мы действуем в согласии с принципом: ты со мною не согласен, значит, ты фактически меня предал». Лучшие друзья оказываются по разные стороны баррикад только лишь оттого, что один из них позволил себе высказать свою точку зрения на некую спорную ситуацию. Ах, значит, ты думаешь так? Все, наши отношения исчерпали себя. Прощай, друг.

Спорный механизм

Что с нами происходит в такой момент? Почему мы так остро реагируем на то, что нашу позицию далеко не всегда разделяют окружающие нас люди? Есть множество объяснений этому феномену. Например, у некоторых из нас возникает острая потребность сделать все возможное, чтобы собеседник отказался от своего мнения. «В такой ситуации этот человек может ощущать собственные убеждения, свою идентичность очень хрупкими, — объясняет психотерапевт Ирина Земцева. — Именно по этой причине он бросается на амбразуру, ввязывается в спор, чтобы их отстоять. Ведь если он этого не сделает, то начнет думать, что его бездействие неизбежно приведет к тому, что ему придется изменить свою позицию, а именно этого он боится как огня — его это может разрушить». Для того чтобы сохранить себя, такой собеседник в споре будет обесценивать любой аргумент другой стороны, заявляя
с усмешкой: «Это все ерунда, что вы говорите, это несерьезно. Вы хоть слышите сами, что несете?»

А все от того, что он очень хочет, чтобы оппонент стал его сообщником, пособником, разделил всецело его интересы. Это желание находиться с ним в симбиозе, глубинной связи, похожей на ту, которая возникает у младенца с матерью. «Он искренне уверен, что весь мир думает так же, как он, — поясняет Ирина Земцева. — Но когда выясняется, что у другой стороны иные взгляды и он не является продолжением этого человека, то это вызывает страшный гнев и агрессию, за которыми скрывается очень простое высказывание: "Я не хочу, чтобы ты отличался от меня". Находясь в таком состоянии, для него жизненно необходимо продавить в споре свое мнение и, тем самым, как будто вернуть в свое "безраздельное пользование" другого человека. В противном случае у него рождается страх потери себя. "Именно поэтому он начинает отстаивать свои границы, — продолжает психотерапевт. — Он будет говорить о том, что не хочет слушать аргументы другой стороны". Сохраняйте спокойствие. Почему нашим знакомым — великим спорщикам — удается вывести нас из равновесия? Они используют традиционные для манипуляторов приемы. Они тонко чувствуют, чем нас можно задеть. И когда у них иссякает запас аргументов, а цель еще не достигнута (мы почему-то не сдаемся, а продолжаем спокойно отстаивать свои убеждения), неожиданно меняют тему и переходят на личности. Например, манипулятор может вдруг откомментировать родителей оппонента... Этот маневр обескураживает и заставляет нас почти автоматически отреагировать. Мы тут же теряем над собой контроль, и включаются эмоции. Помните, если человек продолжает спор вопреки вашему желанию, хочет во что бы то ни стало вас переубедить, значит, в этом у него есть потребность. И это его проблема. Такой эпизод описывает его, а не вас. Как только спор переходит на личности, это сигнал к его прекращению. Ведь дискуссия — не площадка для унижения одного за счет укрепления самооценки другого.

Послушайте!

"Каждый из нас хотел бы быть услышанным, — объясняет нарративный психотерапевт Екатерина Жорняк. — И очень расстраиваемся, когда другая сторона интерпретирует нас не так, как мы. В этот момент в нас рождается тревога, что другой человек попытается насильно заставить нас присоединиться к своим взглядам на нас же, и стать тем, кем мы не хотим". Зачастую мы вступаем в спор, чтобы отстоять возможность быть увиденным такими, какими мы сами себя хотим видеть.
Но нам нужны свидетели, которые воспринимали бы нас так, как нам того надо. Как правило, это наши близкие. Но, если, например, друзья считают, что человек очень импульсивен, а он себя видит спокойным и рассудительным... "Если окружение настойчиво поддерживает о нас определенное мнение, которое нам не нравится, мы будем с удвоенной силой и агрессивно доказывать, что мы иные, — продолжает психотерапевт. — И тут вопрос не в том, какой я на самом деле, мы не выясняем правду о себе, мы всего лишь хотим, чтобы нас поддержали, чтобы другой признал нашу внутреннюю реальность, а не заявлял безапелляционно: "Ты все про себя придумываешь". После таких слов может разгореться бурный конфликт.

Попробуйте отмечать свои состояния, наблюдать за собой как бы со стороны: «Ага, вот на меня напал гнев. А это — страх». Сделайте паузу в споре, отделите эмоции от себя. Если мы успеваем заметить охватившее нас чувство, то можем понять, хотим ли, чтобы эти эмоции руководили нами в этот момент. Помните, наше представление о том, что другие люди делают все, чтобы нам навредить, зачастую ошибочно. Более конструктивной будет иная установка — другие люди делают все, чтобы им было хорошо. Но мы ведем себя точно так же, отстаивая свои интересы. Подобное знание может вывести жестокий спор в более спокойное обсуждение разных точек зрения.

Отцы и дети

Самые жестокие споры возникают между детьми и родителями. В этом случае дискуссия — больше чем дискуссия. За ней скрыт серьезный разговор о том, что ребенок, сколько бы лет ему ни исполнилось, остается маленьким для своих мамы и папы. За бурным спором, который нередко превращается в выяснение отношений, на самом деле кроится страх, что сын или дочь сепарируется, уйдет в большой мир. «Человек на протяжении жизни формирует убеждения и собственную точку зрения — это наш знак сепарации от родителей, — объясняет психотерапевт Ирина Земцева. — Он полагает, что думает не так, как его родители, ведь он — другой. Он будет защищать свои убеждения, потому что считает себя взрослым, а родители именно на это и будут нападать, желая вернуть взрослого ребенка назад, в семью». Однако национальной особенностью российских мам и пап является бездонная отеческая любовь и... неуважение к своему ребенку. «Родители, к примеру, позволяют себе входить к детям в комнату без стука, — рассказывает семейный психотерапевт Гражина Будинайте. — Не учитывая тот факт, что с какого-то момента у ребенка возникают мысли и переживания, которые он хотел бы оставить при себе, побыть с ними наедине, а тут несанкционированное вторжение в его пространство... Очень трудно российскому родителю понять и принять тот факт, что его ребенок может с ним не соглашаться. Нам еще трудно отучиться воспринимать несогласие как трагическое и невыносимое тревожное событие».