«Мне 28. Мой муж должен вернуться поздно. Мой трехлетний ребенок спит. Моя тупая собака, коккер-спаниель, выскочила из дома в десять вечера. Без поводка. Ноябрь, я в джинсах, колготках и теплой куртке. Во мне 45 кг веса во всей аммуниции. Я выгляжу, как подросток, пока бегаю и зову собаку. Меня хватают сзади за горло и приподнимают на полметра над землей. Я вижу над собой звезды и понимаю, что это может быть в последний раз. Мне страшно, что ребенок проснется и не увидит маму. На этом озере меня найдут в лучшем случае завтра. Хотя до домов и людей — вот, рукой подать. Звезды меркнут, потому что воздух в организме кончился.
Меня бросают на землю и говорят "если будешь вести себя тихо — я тебя отпущу". Я громко кричу. И тут же мне делают так больно, что дальше я веду себя очень тихо. Тихо-тихо, потому что с рукой на горле очень сложно вести себя громко. И потому, что я же психолог. Я знаю, что надо делать, если ты уже жертва насилия. Но больше всего на свете хочу увидеть своего ребенка. Я не успела попрощаться с дочкой. Она не знает, что мама ушла.
Мне повезло. Меня отпустили живой. Лысый человек, в кожаной дорогой куртке, с кольцом на пальце, под два метра ростом. Это я помню. Как пришла домой, как нашлась собака, что было до того момента, как муж обнаружил меня воющей в холодном душе — нет. Главное, дочь не проснулась. Я рассказала только мужу. До сих пор мне стыдно, что я не пошла в милицию. Потому что я не знаю, сколько еще женщин, похожих на подростков и подростков, похожих на подростков, этот подонок мог еще изнасиловать», — Светлана.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«А меня однажды сладострастно мацал за грудь дедуля девяноста с лишним лет. И я терпеливо увещевала его перестать это делать, потому что боялась, что если я его толкну, он упадет и умрет», — Алиса.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«В двух шагах от дома, на скамеечке у детской площадки мы с подружкой "сидели и курили". Январь, 21.00, первый курс института. В двух шагах — не стихающий Кутузовский проспект. Сколько их было? Не знаю. Точно не "наши": всех наших я прекрасно знала. Хотели уволочь с собой. Не получилось. Били долго. Или так казалось. На следующий день менты попросили забрать заявление, сказали, что все равно не найдут», — Елена «Мне лет 19, вечер, еду от подруги, он нагоняет меня уже у подъезда. Спорить, кричать, бежать бессмысленно — у него нож. Он им не пользовался, только припугнул. Дальше все понятно, детали опускаю. Я ничем не заразилась, не забеременела, меня поддержали родители и друзья, грамотный психотерапевт все со мной проработал. Я люблю мужчин, секс, умею, что называется, ощущать радость жизни. Но знаете, это как всплывающие окна с рекламой: читаешь-читаешь, раз — оно вылезло. Закрыл — и дальше читаешь. И не знаешь, когда и где оно опять всплывет», — Александра.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Самую страшную вещь я сейчас расскажу. В детстве к моей сестре приставал педофил, который оказался мужем лучшей подруги моей мамы. Светка нам сказала. А мы ей не поверили. Просто — не поверили. И вот это уже неотменяемый кошмар, и он будет со мной до конца моих дней», — Елена. «Когда мне было 19, меня изнасиловал друг семьи моей подруги. Я не могу о деталях, но я никогда на забуду его лицо над собой. И его звонки, и взгляды на улице, и как надо было давить из себя "привет". Потому что ничего не было, потому что ничего не могло быть. Это первый, но не последний раз, когда МНЕ было стыдно, жутко, мерзко, отвратительно, страшно. Я не хочу, чтобы вы меня сейчас пожалели, я хочу, чтобы это остановилось. Чтобы мы научили своих девочек, что она и только она может распоряжаться своим телом. Чтобы мы научили своих мальчиков, что её желание так же важно, как и его, иначе — это преступление. Я ужасно горжусь каждой, кто говорит об этом сейчас. И горжусь собой. Я так долго об этом молчала», — Юлия.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Дважды (в разные годы) в метро на перегоне Гостиный-Маяковская в давке меня лапал мужик. Они там вообще любят делать это — очень много людей, все прижаты друг к другу. Возможно, это был один и тот же субъект. И стесняешься заорать, хотя понятно, что надо. И только яростно убираешь его руку из-под своей юбки и стремишься побыстрее выйти», — Валерия.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«#Янебоюсьсказать не ради деталей, но раз уж мы все "напервыйвторойрассчитайсь". Я беременная очень боялась, что будет девочка, даже имя толком не могла придумать, потому что я не понимаю, как растить эту девочку вообще. Растить, как меня растили? Я все знала про то, что надо кричать "Пожар!", про не садиться в лифт и в машину, про не ходить в темноте и держать ключи так, чтобы ударить, про то, как завязать несуществующие шнурки, чтобы пропустить вперед идущего сзади, не носить такого и сякого, не смотреть в лицо, становиться невидимкой.
Я с восьми лет ходила в школу одна и всё знала, как надо, только не очень знала, зачем всё это. Потому что ты можешь научить дочку бояться, но вроде как стесняешься объяснить, чего именно надо бояться, и где оно начинается. Когда надо начинать кричать: "Пожар!" Сейчас уже можно? Или еще невежливо? Хуже всего вот эта неопределенность, когда ты не понимаешь, происходит что-то плохое или нет. И когда тетка в троллейбусе тебя вытягивает с задней площадки на свое сиденье и шипит на кого-то за твоей спиной, тогда понятно, что вот оно было, стыдное, все вокруг видели, как ты съеживаешься, пытаясь хоть немножко отодвинуться, и нет спасения никакого. Благословенны будьте, тетки. Тетки в троллейбусах и метро, тетки на тихой улице, проходящие мимо, тетки "девочку в покое оставь". Такие тетки, которые своим дочерям тоже прямо стесняются сказать, что ими будут понемножку пользоваться всегда, тереться, прижиматься и трогать, ну как это своему ребенку скажешь, может, с ней и не случится, может, она и не заметит, а тут вроде и не надо кричать "Пожар!", потому что это женское дело, такая же маленькая стыдная неприятность, как и другие.
Я выросла и неплохо справляюсь со своей наукой, постоянная бдительность, я автоматически просчитываю, по какой стороне улицы пройти, у меня увесистые ключи, я значительно лучше переношу, когда меня лапают, и почти не расстраиваюсь, я научилась громко говорить, когда ко мне прижимаются в толпе, но вот эти годы лет с 10 до 12 — это была полная беспомощность и полная тишина, всякое случалось и тогда, и потом, но и прятаться, и убегать нормальнее и понятнее, чем вот это вязкое непонимание и стыд.
Если бы у меня была девочка, я, в общем, не знаю, как бы я ей что объясняла про этот странный мир, где ты должна быть готова распознать сексуальный интерес задолго до того, как тебя заинтересует секс даже в теории. Но у меня вот мальчик.» — Аноним.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Вчера и сегодня читаю истории о сексуальном насилии. Одна из повторяющихся (ну, и прожитых мною) тем — объятия, поглаживания, касания в общественном транспорте. Удивительно, что реакция почти у всех одинаковая. Сначала ты не можешь понять, что происходит, потом впадаешь в ступор, потом, в лучшем случае, если не очень людно, выходишь не на своей остановке.
Тут многие уже писали о технике безопасности, что советовать детям и т. д. А касательно таких случаев, мне кажется, очень важно вообще детей научить говорить "нет", "я этого не хочу", давать вербальный отпор.
Такое ощущение, что нас, девочек, не только к этому не приучали, но даже наоборот, считалось, что невежливо отказывать взрослым, что мы им обязаны. И в результате — невозможность себя защитить», — Dilshat.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Комментарии к откровенным постам были самыми разными, от резко негативных — «Зачем вы все это рассказываете? Люди-животные, так всегда было» до анекдотов и непристойных шуток. Однако большинство мужчин, возможно, впервые осознало масштаб происходящего.
«Благодаря хештегу #ЯНеБоюсьСказать каждый мужчина может узнать о том, что творили его друзья и коллеги, когда они были школьниками, когда были студентами, когда повзрослели и стали семейными, отцами родных или приемных детей. Это как "геноцид", только ещё страшнее, потому что происходит здесь и сейчас, прямо рядом. Об этом обязан знать каждый. Каждая и так уже знает, чаще на личном опыте. Я тоже знаю разные истории от самих девушек и женщин. Спасибо вам всем. Ваши слова и правда изменят мир к лучшему. Не дайте молчанию повторить то, что пережили вы лично», — Юрий.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Я понял, что основными виновниками всех тех жутких историй, о которых написали сегодня многие смелые женщины, являются не насильники-агрессоры-ухажёры, а свидетели, с молчаливого согласия которых произошли большинство этих преступлений. А общество, которому проще закрыть глаза или найти причины "почему", чем признать свою ответственность. Весь день сегодня прокручиваю в голове случаи, когда я мог вступиться за кого-то, но не сделал этого. Не знаю, возможно, если бы я помог кому-то, то кто-то бы вступился за одну из моих подруг, кто сегодня решился написать про себя — и писать не пришлось бы. Простите меня», — Егор.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
«Спасибо всем, кто нашел в себе смелость. Теоретически я представлял, насколько все плохо, но реальные истории знакомых людей звучат все равно иначе. И раз за разом убивает отношение мужиков, которые начинают писать "сами виноваты" и т. п. Надеюсь, хотя бы кто-то из них одумается в этот раз. Такое отношение среди людей моего пола — не меньшая проблема, чем само насилие», — Илья.
РЕКЛАМА – ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ
Согласно статистических опросов, только 22% российских женщин смогли признаться, что подвергались сексуальному насилию в той или иной форме. К правоохранителям обращались 12% пострадавших. До суда доходит только 3% дел об изнасилованиях.
