«Они прожили вместе 50 лет и ни разу не изменили другу» Размышление о родителях
Про «налево» — ну просто мы достаточно откровенны друг с другом и частенько говорим о личном, даже об очень личном. Да, возможности для этого «лева», безусловно, имелись, оба они были достаточно привлекательны в молодости, но подобная идея почему-то не приходила в голову ни маме, ни папе.
Оба были в командировке, мама спустилась в гостинице на ужин, а по ступенькам в тот момент шел папа, молодой, красивый, тогда еще с пышной шевелюрой и с огромным крестом на волосатой груди. Это он накануне поспорил с потомком какого-то попа и выиграл у него этот самый крест. А еще у папы была борода. Так вот и звали его девочки командировочные про себя в компании — «Борода». И моя мама, тогда еще будущая, положила на него глаз. Да и он тоже, надо сказать, не отставал.
И хотя они разъехались через какое-то время по своим городам, они стали переписываться. Да-да, настоящими бумажными письмами (не то что сейчас), каждый день писали ручкой на тетрадных листочках. Их у нас до сих пор хранится целая пачка.
Писали, писали, а потом маме пришла телеграмма «Еду навсегда тчк». Оба были молоды, не устроены, без жилья, зато с моим старшим братом и работой. Жили в общежитиях, налаживали нехитрый быт, так и расписались. За рубль и пятьдесят копеек. Купили бутылку шампанского, а все остальное на стол собирали по всей общаге, время было небогатое — и в кошельках, и в магазинах дули сквозняки.
Нет у нас бумажных свидетельств чувств и привязанностей, все электронное, виртуальное. Зато и у меня, и у детей есть воспоминания, которые останутся навсегда.
Например, как утром на выходных я переползаю к маме в кровать, а папа что-то уже готовит на кухне. И мы потягиваем носами и шепчемся: «Блины? Нееет, манная каша! Ну, нееет, омлет, кажется...» А минут через десять папа приносит нам в постель гренки с яйцом и говорит: «Завтракайте и вставайте, девочки, гулять пойдем». И мы идем, почти на целый день гулять, по набережной, папа в плаще и шляпе, мама в самовязанном модном свитере, и я вижу, как она невзначай, вскользь, поправляет папе пояс, а он прихватывает ее руку и чмокает в щеку.
Когда мама болеет, приезжает «Скорая» а папа выносит ее на руках в машину, потому что ну какие носилки могут быть, когда есть он? И остается с ней в больнице, объясняя мне, что мама — самое главное. Он учит внуков, что нужно подавать руку своей женщине, выходя из транспорта, что мыть туалет и ванную — мужское дело, поскольку руки у мамы нежные и могут испортиться от чистящих средств, что нужно любить и баловать тех, кого любишь, просто так, «нипочему».
Потом, конечно, она ходит и жужжит у него над ухом, что хватит, выпил рюмочку и довольно, а он хмурит брови, хмыкает в усы и заваривает ей чай — так, как она любит, с лимоном и медом.
Это все маленькие подробности, какие-то детальки, мелочи... Но из них и складываются 50 совместных лет.
Мне кажется, что мы, их дети, современные, быстрые, смелые, что-то упустили, потеряли что-то. Мы выходим замуж, женимся, разводимся и снова бежим в ЗАГС, перешагиваем через прожитое вместе и отважно идем дальше. Но в какой-то момент понимаем, что золотой свадьбы у нас, кажется, не будет, потому что времени не хватит уже. А у родителей наших хватило — и мудрости обычной, бытовой такой, и терпения, и сил притереться друг к другу, простить, понять, пережить все, и пережить вместе.
Конечно, всякое бывало, и ссорились они, и бурчали друг на друга, а сейчас еще и по телефону могут по очереди нажаловаться друг на друга, но все равно потихоньку признаются, что им обоим ужасно повезло найтись.
— Ну песня же играет. Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят! Так вот, я нашла своего редкого, десятого...
А что знаете про своих родителей вы?