Как придумать необычный бизнес и спасти умирающую деревню

Папа купил дом с пасекой в небольшой уральской деревне между Екатеринбургом и Пермью. Деревня умирающая — 16 дворов и одни старики, молодежь разъехалась. Когда дом купили, выяснилось: именно здесь родилась папина теща — моя бабушка, и давным-давно оттуда уехала, не думая, что вернется, и почти вся деревня — наши дальние родственники. Папа купил дом для своих родителей, но им после города жилось в нем тяжело: туалет — на улице, вода — в колодце. Они вернулись в квартиру, а папа остался в деревне и занялся пчелами. Когда живешь на пасеке с детства, мед очень легко невзлюбить, у меня случилось именно так. Вкус меда я не переношу, а уж воспоминание о кружке теплого молока с медом, которое в тебя пытаются впихнуть во время болезни, и вовсе одно из самых ужасных. Но жизнь повернулась так, что теперь я пробую и придумываю новые вкусы меда постоянно.

После школы я уехала в Москву, поступила в МГУ на факультет мировой политики, отучилась, меня пригласили в Калининград — работать в Информационном бюро Совета министров северных стран. Через несколько месяцев решила вернуться и устроилась ассистентом в крупную международную компанию. Однажды пришла в офис в бабочке, которую сшила сама, она очень впечатлила моих коллег, и мы с подругой Наташей решили попробовать такой бизнес — галстуки и бабочки handmade. Так родился бренд Cocco bello, который довольно успешно зашел на модный московский рынок.

Однажды я гостила у родителей, и отец пожаловался: сложно стало работать на пасеке, одного помощника не хватает, вот бы хорошо было с трактором- погрузчиком. Работа на пасеке и правда очень тяжелая. Ты трудишься 12 месяцев, чтобы одну неделю в год качать мед. Нужно ежедневно следить за пчелами, вовремя их подкармливать, лечить, если заболеют, чистить лотки, ремонтировать ульи, сколачивать рамки для меда, шить матрасики, по календарю смотреть, что происходит в пчелиной семье, правильно ли матки сеют приплод, не гибнут ли молодые королевы. Все лето пчеловод осматривает ульи, чтобы пчелы были в порядке и без остановки таскали мед, чтобы не завелся клещ, чтобы чужие пчелы их не обижали. Когда рамки заполнены — можно начинать качать мед. Если год теплый — урожай будет хороший. Но если он хороший — то хороший у всех, и значит, продать его будет трудно. Экономической эффективности мало, усталости много. В общем, тогда мы заняли деньги и купили отцу этот трактор.

В 2013 году в хранилище стояло полторы тонны очень хорошего меда, который папа не смог продать. Мы с Наташей взялись изучать вопрос: что делать-то, чтобы он хотя бы не засахаривался. Нашли технологию, давно известную в Европе: мед можно взбивать на низких температурах, тогда он приобретает нежную кремовую текстуру. В эти дни мы как раз летели в Италию за материалом для бабочек, по дороге «завернули» в Дрезден и купили эту взбивальную машину. Привезли ее в деревню и месяца два пытались разобраться в технологии, параллельно придумывая, чего бы в этот крем-мед добавить, чтобы поинтереснее было. Предложили нескольким деревенским бабушкам собрать нам земляники, черники и вишни. Попробовали добавить в мед лимон. Так получились наши первые четыре вкуса. Первую партию — 50 баночек с этикетками Cocco bello — повезли на маркет в Екатеринбург — и продали довольно быстро. Я поставила цель: если до Нового года продадим 500 банок, то и дальше будем делать этот мед. И продали — почти в три раза больше. Сразу встал вопрос о развитии. Мы начали думать, как бы привлечь денег на наш проект. Тогда мы только-только услышали слово «краудфандинг» — народное финансирование: ты показываешь людям в Интернете интересную идею и предлагаешь пожертвовать немного денег на ее развитие — за вознаграждение, например, за баночку необычного меда. Мы решили снять историю деревни, которая потихоньку умирает, от лица бабушки. В видео показали, что если дать людям возможность заработка, можно остановить вымирание деревень. Нам нужно было собрать 150 тысяч рублей на сушильные машины для ягод — а мы собрали 300% от нужной суммы! Папа вообще не понимал, как это возможно, что какие-то незнакомые люди вдруг решили дать тебе денег за банку меда.

Скоро мы уже собирали деньги на следующую ступень — строить цех. Заехали в него и выяснили, что он для нас маловат. Да, это большой эксперимент и без рисков не обойтись. Зато результаты такие, что мы ими гордимся. Деревня вокруг производства начала оживать. Ягоды для первой партии мы собирали 4 бабушки, а в этом году на сбор вышло уже больше 100 человек, и треть — молодежь!

Мы думаем о развитии территории. Построили детскую площадку, дети приходят из соседних деревень, потому что у нас жизнь, у нас интересно. Недавно получили грант — приезжали волонтеры из разных стран, обустроили общественную зону, посадили деревья, сделали альпийскую горку и беседку, открыли скважину питьевой воды, покрасили одиноким людям палисадники. 30 лет назад жители деревни работали вместе, у них было время и место, где они встречались. А сейчас проблема — люди сидят за своими заборами перед телевизором и друг друга не видят — некуда выйти и поговорить. Но деревня не живет, если люди не общаются, у них не появляются интересные идеи, они не думают, что сделать вместе, как улучшить жизнь.

Наша деревня маленькая, там ничего нет — ни магазина, ни школы, только автобус раз в день. Несколько лет назад я предложила бабушкам выпекать в деревне хлеб — ну странно же, что почти везде в мире к завтраку можно купить свежую выпечку, а в нашей деревне ты должен неделю ждать автолавку. Тогда мне сказали, что никому это не нужно. Недавно снова заговорила о пекарне — и вот уже есть энтузиазм, есть желающие и рецептыЗа этим невероятно круто наблюдать — как у людей меняется самосознание, они начинают ценить то, что делают. Поначалу ведь отношение было такое: приехали спекулянты, да кому это надо... А сейчас оказывается — надо всем.

Мечтаем о настоящей деревенской площади, где можно проводить фестивали и ярмарки, куда приедут туристы. Планируем построить второй цех — с прозрачными стенами внутри, чтобы водить экскурсии на производство. А на втором этаже будут комнаты для гостей — тех, кто захочет остаться и поближе познакомиться с нашими бабушками.

Бабушки — наша гордость. Самой узнаваемой — моей собственной бабушке, которая когда-то уехала из деревни с намерением больше не возвращаться, — уже 85 лет. Она — лицо проекта, работает с людьми в цехе, перебирает ягоды, контролирует процесс. Она — моя маленькая, моя любимая бабушка. Я выросла с ней и сейчас понимаю: то, что нам дают в детстве, мы можем вернуть. Я приезжаю, и даже если она лежала и хандрила, то тут же вскакивает, надевает свое лучшее платье и готова идти в бой. Частушки начала петь!

Многие наши старики опять строят планы на будущее, к некоторым вернулись взрослые дети — в городе не получилось заработать, а у нас они на все руки мастера. Уже очередь из тех, кто хотел бы у нас работать, но все решают, конечно, бабушки. Недавно запустили фисташковый мед с солью — бабушки соленый мед сначала раскритиковали, а потом оценили. Кстати, наша дочь обожает и мед, и пчел, и деревню. Когда катаемся с ней на карусели, она кричит: «Летим в деревню, к дедушке!» А дедушка за эти годы тоже расправил плечи, теперь у него свои идеи, планы, еще и спорит со мной, как лучше вести бизнес. И это меня ужасно радует.

Осенью 2017 года Гузель Санжапова вошла в число финалисток конкурса «Героиня нашего времени».