Смерть в переднике: история обычной женщины, которая заразила полсотни человек

Следующие 30 лет своей жизни Мэри оттачивала поварское мастерство: у нее был настоящий талант к кулинарии, так что ни нужды, ни безработицы Мэри не знала. Но потом началось что-то странное.

С 1900 по 1907 год Мэри успела сменить пять семей, для которых готовила еду. Никто из ее работодателей не предъявлял Мэри претензий — все были в восторге от ее готовки. Проблема была в том, что каждая семья, в которую устраивалась работать Мэри, вскоре начинала болеть. Мэри переехала в городок Мамаронек — и там началась эпидемия брюшного тифа, который не появлялся в тех краях много лет. Мэри перебралась на Манхэттен — и вскоре в семье, где она готовила, началась лихорадка, а прачка умерла.

Следующим местом работы стал дом местного адвоката: семь из восьми членов его семьи подхватили брюшной тиф, а Мэри, которую болезнь обходила стороной, помогала ухаживать за всеми. И делала только хуже - вскоре тиф вышел за пределы дома адвоката. В 1906 году Мэри Маллон устроилась поваром в семью богатого нью-йоркского банкира Чарльза Генри Уоррена. В тот же год Уоррены арендовали дом в Лонг-Айленде, и Мэри переехала туда с ними. С 27 августа по 3 сентября шесть из 11 членов этой семьи слегли с брюшным тифом. Мэри уволилась, но вспышки брюшного тифа следовали за ней по пятам.

4 августа 1906 года она начала работать в новой семье, и всего через три недели часть домочадцев слегла с тифом, а Мэри уволилась. К счастью, все поправились, но в конце года семья обратилась к исследователю брюшного тифа Джорджу Соперу, который провел расследование и поймал Мэри буквально по горячим следам: в новом доме, куда Мэри приняли кухаркой, двое слуг были госпитализированы, а хозяйская дочь скончалась.

Сопер предложил Мэри Маллон сдать анализы на брюшной тиф и даже привел с собой на встречу доктора, но она категорически отказалась: во-первых, женщина чувствовала себя абсолютно здоровой; во-вторых, сообщила, что ее осматривал известный аптекарь и не нашел ни малейших проявлений болезни. Кроме того, у Мэри не было никаких оснований идти навстречу Соперу.

В те времена ирландские эмигранты чувствовали себя людьми второго сорта: о них отзывались как о «грязных жителях трущоб, которые распространяют заразу». Естественно, Мэри, которая была здорова, восприняла это как оскорбление. В те времена никто не мог даже вообразить, что здоровый человек может быть переносчиком болезни. Сопер оставил Мэри в покое, но опубликовал свое расследование в Журнале американской медицинской ассоциации, и именно там впервые появился термин «тифозная Мэри».

После этого опасной кухаркой заинтересовался департамент штата Нью-Йорк: для разговора с Мэри выбрали доктора Сару Жозефину Бэйкер, но и с женщиной Мэри отказалась беседовать. Она была убеждена, что ее преследуют, хотя она не сделала ровным счетом ничего плохого. Доктору пришлось вернуться к Мэри с полицией и взять кухарку под стражу.

В тюрьме у Мэри первым делом взяли анализы и обнаружили очаг тифоподобных бактерий в желчном пузыре. Медики предложили Мэри удалить его, но женщина категорически отказалась — она не признавала себя носителем болезни, что, в общем, было неудивительно: брюшной тиф — крайне тяжелое и стремительное заболевание, а Мэри чувствовала себя просто прекрасно и не находила у себя никаких симптомов (ей они, понятно, были знакомы лучше, чем другим).

Впрочем, Мэри призналась, что действительно не уделяла должного внимания гигиене и порой забывала мыть руки (потому что не верила, что представляет опасность). После этого, на основании законодательства штата, Мэри отправили в больницу на острове Норт-Бразер. Карантин заразной кухарки должен был продлиться три года.

В этот период Мэри посетил Сопер. Он предложил написать о ней книгу и даже пообещал отдать ей все авторские отчисления, но Маллон отказалось. Более того, она заперлась в уборной и отказывалась выходить, пока Сопер не уедет.

В период карантина лечащий врач Мэри постоянно брал у нее анализы и никак не мог понять, что происходит: они были то положительными, то отрицательными.

В конце концов он принял решение освободить ее из карантина, но при одном условии: она больше никогда не будет работать кухаркой и готовить еду для других людей. 19 февраля 1910 года Мэри Маллон дала присягу, была освобождена и вернулась на материк.

Для бывшей кухарки без каких-либо других знаний и навыков путь был один — в прачки. Но эта работа была куда тяжелее, а оплачивалась гораздо хуже. Поэтому вскоре Мэри Маллон, так и не поверившая в то, что является носительницей тифа, сменила имя на Мэри Браун и вновь устроилась поваром.

Но на этот раз Джорджу Соперу не удалось быстро ее вычислить: Мэри увольнялась, как только в семье появлялись первые признаки заболевания. Но в 1915 году ей вдруг пришло в голову устроиться на работу не в семью, а... в Женскую больницу Слоун. Вскоре там одновременно заболели 25 человек, один из зараженных умер. Мэри тут же вычислили и арестовали. Второй карантин Мэри на том же острове начался 27 марта 1915 года и продлился до конца ее дней.

Мэри сразу же стала местной знаменитостью: к ней постоянно приезжали журналисты, которым, однако, было запрещено принимать из ее рук даже стакан воды. От лечения она по-прежнему отказывалась, и, что поразительно, ей при этом позволили работать: в 1922 году она стала санитаркой, а в 1925 году Мэри перевели в лаборантки и позволили мыть пробирки.

Умерла Мэри на том же острове в 1938 году. И вовсе не от тифа, а от пневмонии. Вскрытие показало, что она действительно была переносчиком тифа. Так Тифозная Мэри стала первым в истории «нулевым пациентом» и первым в мире человеком, который доказал медикам, что можно распространять опасную болезнь, будучи совершенно здоровым.